"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
— Если, конечно, вы поможете мне туда добраться.
— Помогу, — кивнул после секундного раздумья благодетель. — Но только с одним условием. Вы, мистер Евсеичев, должны будете послужить британской короне. Черным мундиром. Знаете, кто это такие?
— В общих чертах, — кивнул я. — И да, я согласен послужить Британии какое-то время наемным офицером. Это достойная плата за вашу помощь, мистер Фробишер.
— Отлично, — благодетель взял свой редингот, но надевать не стал, просто перебросил через руку. В другую руку взял цилиндр. — На днях я сообщу, каким именно образом я помогу вам покинуть город. Скорее всего, вам обоим предстоит отправиться
Он набросил на плечи влажный редингот, надел цилиндр и вышел. На прощание приложил два пальца к тулье шляпы.
— Завтра будут хоронить князя Амилахвари, — заметил Буревестник, когда за благодетелем закрылась дверь. — Я пойду на кладбище. Может, и не увижу, как эту сволочь в землю зарывают, но хоть издалека погляжу на его гроб.
— Его не зароют, — ответил я. — У князей Амилахвари в Тифлисе есть свой склеп.
— Вот и погляжу, как его туда заносить будут, — с мстительной жестокостью заявил Буревестник. — Говорят, его в закрытом гробу хоронят.
Я слышал те же сплетки, что и мой спутник. Люди шептались о том, что молодого князя Амилахвари взорвали во время разгрома тайного убежища террористов. И в церкви, где его отпевали, стоял закрытый гроб.
— Я пойду с тобой, — сказал я. — Только оружие оставим тут — в гостинице. Слишком много будет на кладбище жандармов и полиции.
— Боишься, что я выкину что-нибудь? — в лоб спросил у меня Буревестник.
— Будь у тебя хоть одна бомба из тех, что Володя делал, я бы опасался. А так, — я развел руками, — нет. Ты не такой дурак, чтобы разменивать себя на пару— тройку рядовых жандармов или даже офицеров. А до действительно серьезных людей, вроде графа Сегеди, без бомбы не добраться.
— Тут ты прав, Никита, — не стал спорить Буревестник. Мы с ним уже второй день как перешли на ты.
Кажется, именно мои слова убедили его, что устраивать акцию на похоронах князя Амилахвари будет верхом глупости.
Я впоследствии много думал, а не стоило ли тогда позволить ему сделать это. Скорее всего, акции стоила бы Буревестнику жизни — да он, казалось, искал смерти в те дни. И, быть может, история потом пошла бы совсем иначе. Однако я остановил его. Наверное, потому, что Буревестник не был совсем уж скверным человеком. Просто он служил своим идеям. Как и Володя Баградзе. А возможно, именно из-за Володиной гибели я и остановил Буревестника. Не могу точно сказать.
Однако я поступил так, как поступил. И дальнейшая история Русской империи развивалась именно так, а не иначе. Не терпя, как известно, сослагательного наклонения.
Процессия, шагавшая за гробом молодого князя. Амилахвари, была невелика. Однако почти вся состояла из людей в мундирах. Военных и статских. И чины шагали большие. Сверкали в редких лучах зимнего тифлисского солнца золотые галуны и эполеты. Побрякивали чиновничьи шпаги и офицерские сабли. Отдельной группкой собрались старики, одетые в расшитые чохи и черкески, с наборных поясов, украшенных серебром, свисают кинжалы, отделанные драгоценными камнями. На головах лохматые папахи из дорогой шерсти. Это были дальние родичи князя, что жили не в Тифлисе, а в разбросанных по Кавказским горам городках и селениях.
— Скольких бы гадов одной бомбой накрыть можно было, — едва слышно произнес Буревестник. Даже я скорее додумал, чем услышал его слова.
Мы с ним стояли у ничем не примечательной могилки. Главное, что на надгробии значились русские фамилии. Просто родственники
пришли помянуть своих усопших. А тут князя хоронят. Да и не мы одни были тут зеваками. Достаточно много людей разных сословий стояло у могильных оград, Но глядели они на процессию, возглавляемую гробом молодого князя Амилахвари.Граф Сегеди произнес длинную речь. Он приплел зачем-то и Аркадии Гивича, отчего мне стало неприятно. Слишком уж но похож был на него молодой князь. И не только из-за того, что мы вынужденно оказались по разные стороны баррикад. Не было в нем хватки моего учителя. Зато было страстное желание превзойти Аркадия Гивича. Наверное, именно оно и сгубило молодого князя.
После князя говорили многие. И тоже много, Мне стало откровенно скучно. Если бы не Буревестник — оставить одного его я не мог — наверное, я бы ушел сразу после речи графа Сегеди. Однако мой спутник вперился остановившимся взором в гроб, стоящий у дверей усыпальницы князей Амилахвари. Наверное, сейчас его и локомотивом было с места не сдвинуть.
Когда прозвучали все речи, священник в расшитой золотом рясе подошел к гробу. Он долго читал последние молитвы. Стоявшие вокруг чины почтительно крестились. А после двое дюжих жандармом открыли двери склепа. Тогда к отпетому уже князю подошли попрощаться почти все, кто сопровождал его гроб. Первыми — старики в расшитых чохах и черкесках.
После все расступились — и гроб внесли в усыпальницу. Вслед за ним теперь шли только те же старики да еще пара человек в мундирах и чиновничьем платье. Лишь самые близкие родственники. Они вышли через несколько минут. Вместе с ними покинули склеп и жандармы, несшие гроб. Эти же жандармы и затворили массивные двери.
— Все, — веско произнес Буревестник. — Вот теперь я могу уехать из этого чертова города.
Глава 5
Благодетель достал нам билет на поезд до Баку. Не первого класса, однако ехали мы в купе вдвоем с Буревестником. Вообще, рейс до Баку, называемого не иначе как Черный город, особой популярностью не пользовался. Ехали туда в основном инженеры или авантюристы. Вполне возможно, в одном из вагонов повыше классом купе занимал и благодетель. Однако узнать его, конечно же, не смогли бы ни я, ни Буревестник.
Самым интересным типажом из тех, кто ехал с нами на одном поезде, был седовласый человек в хорошем костюме. При нем все время находился слуга — упитанный китаец. Оба они были немолоды, но и стариками назвать их язык бы не повернулся. Они покидали поезд во время длительных остановок, вместе с остальными пассажирами. И прохаживались по «чистому» перрону.
Даже не знаю, почему мой взгляд каждый раз цеплялся за них. Быть может, из-за слуги-китайца — их редко можно увидеть за пределами Москвы или Питера. Если, конечно, не забираться далеко на восток империи. А может, потому, что они не были похожи на подавляющее большинство пассажиров.
Надо сказать, что и Буревестник то и дело поглядывал на эту парочку. Однако по негласному соглашению мы с ним этих двоих не обсуждали. Даже ни разу речи о них не зашло в наших длинных разговорах.
Ведь за чем же еще двум людям коротать время в пути, как не за разговорами. Вот мы и болтали обо всем, что приходило в голову. Несколько раз едва не насмерть ругались, когда беседа как-то сама собой переходила на политические темы. А поначалу так оно и было. Однако вскоре данные вопросы стали для нас запретными. Как и обсуждение седовласого человека и его слуги-китайца.