"Фантастика 2025-48". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Дворецкий тихо прошел в другое крыло дома, осторожно прикрыв за собой массивные дубовые двери, чтобы Паттерсон, не дай бог, не услышал приглушенных звуков, доносившихся из спальни хозяина. Колин Макнил стукнул в дверь – два раза, потом один раз, потом снова два раза – и вышел в небольшую комнату, служившую раздевалкой.
Через пять минут, запахивая на ходу халат, в нее ворвался сенатор Хоар.
– Колин, что такое?! Ты же прекрасно знаешь, где я и с кем… – недовольно проворчал он.
– Сенатор, к вам пришел гость, – тихо ответил Колин, – Джон Паттерсон.
– Что?! – удивился Хоар. – Откуда этому ублюдку стало известно, что Лукреция у меня?
– Похоже, он об этом не знает, – покачал головой Колин, – он пришел по какой-то другой причине. По какой именно, он мне не сказал. Но
– Ладно, Колин, – отмахнулся сенатор. – Подай мне вон ту рубашку и вон тот костюм. Эх, пропади этот Паттерсон пропадом… Впрочем, сходи пока в спальню и скажи Лукреции, чтобы она не вздумала сделать оттуда ни шага. А то вдруг этот содомит ее увидит…
– С вашего позволения, сенатор, – почтительно сказал Колин, – лучше было бы, если бы я вывел ее на улицу через заднюю дверь. Ведь если Паттерсон, вернувшись, не обнаружит ее дома…
– Да, ты, наверное, прав, – немного подумав, кивнул головой Хоар. – Мы с Лукрецией так и рассчитывали – она сегодня ушла в театр Форда и ускользнула во время первого перерыва. Ладно, помоги ей одеться и отправь ее домой. Потом приходи послушать, ну, как обычно.
– Будет сделано, сенатор, – ответил дворецкий.
Колин еще раз постучал в дверь спальни и, услышав: «войдите!», переступил порог спальни.
Лукреция уже надела нижнее белье, а вот с корсетом Макнилу пришлось ей помочь. Впрочем, это было не впервой – Хоар всегда поручал это делать именно Колину, не доверяя служанкам – те сразу сообщат об этом жене, и что тогда? А для большинства его посетительниц Макнил был не более чем частью интерьера, так что они не особенно-то его и смущались. Впрочем, две или три бросали на него недвусмысленные взгляды, конечно, если к тому времени Хоар уже куда-нибудь отъезжал после постельных баталий. Но Колин, как настоящий дворецкий, всегда делал вид, что не замечает их похотливых взглядов.
В отличие от прочих посетительниц, Лукреция оделась с его помощью за пять минут, а еще через пять минут он посадил ее в экипаж, дежуривший на улице с другой стороны дома. А когда он вернулся в дом, разговор сенаторов был в самом разгаре.
– Хоар, ты только представь себе, – с надрывом вещал Паттерсон, – этот идиот Пинкертон сначала написал мне, мол, Сеспедес в Гуантанамо, будем его брать в этот же вечер. А потом – новая телеграмма: мол, оказалось, что Сеспедес уехал в Ольгин. И с тех пор ни от Пинкертона, ни от его людей ни слуху ни духу. Я вызывал к себе людишек из его агентства – те телеграфировали кубинской полиции в этом забытом Богом Гуантанамо. Мне ответили, что, мол, Пинкертона и его людей в городе больше нет, но их вещи в гостинице. Не иначе они куда-то уехали. Да, и еще – какой-то гринго купил пятнадцать билетов на поезд в Ольгин через Сантьяго. Мы проверили бланки телеграмм – все они, и последняя в том числе, написаны одним и тем же почерком. Бланки послали в их агентство курьером, и их проверят еще раз. Но скажу тебе сразу – это Пинкертон, это его стиль. Да, действительно, никто Сеспедеса в городе в последние несколько дней не видел. А в его особняке полицейским заявили, что он уехал в Ольгин по делам и неизвестно, когда вернется обратно.
– Паттерсон, – задумчиво сказал Хоар, – а ты не допускаешь, что Пинкертон со своими людьми и вправду уехал в этот самый Ольгин?
– Нет, – покачал головой Паттерсон, – иначе Пинкертон мне бы уже телеграфировал.
– А что говорят в его агентстве? – поинтересовался Хоар.
– Там говорят, что, мол, у них нет людей, чтобы послать их на Кубу, – ответил Паттерсон, – дескать, все заняты. И чтобы я особо не переживал – все же пятнадцать человек – это не иголка в стогу сена. Но знаешь, Хоар, тогда на острове Салливан точно так же пропали все заключенные. Будто в воду канули. И мне все это очень не нравится. У меня складывается впечатление, что и тех, и этих уже нет больше в живых. И вот что еще. Оказалось, что этот Сеспедес работает на югороссов, а его дочь недавно вышла замуж за какого-то их майоришку. Боюсь, что в этом деле замешаны именно они.
– Югороссы? – переспросил Хоар. – Ну, если так, Паттерсон, то нам с тобой стоит держаться от них подальше. Потому как, с кем, с кем, а с ними шутки плохи.
Посмотри – что они сделали с англичанами, да и вообще со всей Европой. Ведь сколько раз я тебе говорил – сиди тихо и не привлекай к себе лишнего внимания. Тем более югороссов, которые имеют привычку сначала убивать наповал, а потом уже смотреть – кого они прихлопнули. По моим данным, эти лихие парни развернули на Кубе большой бизнес и будут очень недовольны, если им начнут мешать. И молись, чтобы Пинкертон и в самом деле был мертв. Этот мерзавец знает так много, что попади он живьем в руки югороссов, нам не избежать больших проблем.Паттерсон обескураженно кивнул.
– И вот еще что, – продолжил Хоар, – у меня есть одно агентство на примете, которое иногда работает с Кубой. Когда все немного успокоится, я попрошу их посмотреть, что там и как. Но больше никакой самодеятельности, Паттерсон. Я не позволю, чтобы из-за твоих шкурных интересов подвергся риску провала весь наш проект. Ты меня понял?
– Да, ты прав, – тяжело вздохнул Паттерсон. – Ну ладно, я пойду, а то супруга должна вот-вот вернуться из театра. Не то чтобы мне так уж хотелось увидеть ее накрашенную рожу – нет. Мне просто очень не хочется, чтобы она знала, где я только что был – а то разболтает об этом всем своим подружкам…
Когда Паттерсон вышел, Колин был опять у дверей с самым невозмутимым видом. Он с полупоклоном подал сенатору его пальто, шляпу и трость, и когда дверь за непрошеным визитером захлопнулась, он уже успел составить в уме текст сообщения для резидента югоросской разведки.
9 декабря (27 ноября) 1877 года, утро. Бендер-Аббас, Русская эскадра Индийского океана
Командующий эскадрой контр-адмирал Иван Иванович Бутаков
В Ормуздский пролив эскадра вошла около полуночи. Не рискнув идти к незнакомому берегу в темноте, адмирал Бутаков приказал стать на якорь. Путь русских кораблей к этим далеким берегам оказался нелегким и полным приключений. Взять хотя бы пыльную бурю, накрывшую эскадру в Баб-эль-Мандебском проливе. Потеряли они тогда ничуть не меньше недели, ожидая, когда закончится неистовство природы и разбросанные штормом корабли вновь соберутся вместе.
Адмирал Бутаков знал, что, по предположениям некоторых историков из будущего, в свое время в этом же месте из-за такой же ужасной пыльной бури сбился с курса и бесследно пропал флот Александра Македонского, возглавляемый его сподвижником Неархом, собиравшимся обогнуть Аравию. Что с ними стало – бог весть, вышли в море и канули в безвестность. Океан могуч и суров и не любит оставлять в живых свидетелей своей ярости.
Потом был заход в Аден, в котором русская эскадра ликвидировала британский форпост и пополнила запасы топлива со складов местной угольной станции. Далее была недельная якорная стоянка на Сокотре, считавшейся когда-то логовом арабских пиратов. Страха русские корабли на местных морских разбойников нагнали изрядного. Пока «Богатырь», «Аскольд», «Крейсер», «Джигит» и «Сметливый» гонялись за пиратами, попутно обследуя окружающие острова воды, высадившиеся на земную твердь группы, сформированные из команд фрегатов «Генерал-адмирал», «Герцог Эдинбургский» и «Светлана», проводили топографическую съемку островов архипелага. Ведь экспедиция имела не только военные, но и научные задачи. В то же время на кораблях пополнили запасы продовольствия и пресной воды.
Потом был неспешный переход вдоль южного побережья Аравии к Оманскому заливу. И вот, наконец, русская эскадра прибыла к месту назначения.
Бендер-Аббас открылся перед русскими моряками ранним утром, с первыми лучами восходящего солнца. Узкий, вытянутый вдоль выжженного беспощадным солнцем побережья городок, зажатый между морем и возвышающимися на заднем плане горами. Острые шпили минаретов, редкая зелень садов, низенькие беленые глинобитные дома. А над всем этим прозрачное бледно-голубое небо, подернутое высокими редкими перистыми облаками. И корабли, корабли, корабли. Тут и многочисленные местные фелюки, тут и европейские пароходы, а также парусники под флагами Франции, Голландии, Испании, Португалии и даже Британии. Как-никак, Бендер-Аббас издавна считался южными воротами Персии и ключом к Персидскому заливу.