"Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Тут Вершиле было нечего ответить. Сам он слишком хорошо помнил Гражданскую войну здесь, в Прияворье. Ни в чём Будиволна не кривил душой. Тогда Вершило, поняв, что поддержки от уполномоченного армии Бессараба ждать не приходится, обратился к Кудряю. Молодогвардеец по своему обыкновению сидел молча, предпочитая слушать, а не говорить самому.
— А что думает по этому поводу комдив Кудряй? — повернулся у нему Вершило.
— И то верно, — поддержал его Будиволна, — сидишь тут, как не родной, будто тебе и дела нет до того, что говорят.
В избе, где собрался на заседание штаб объединённой армии, на несколько секунд повисла тишина. Кудряй явно не спешил тут же начинать говорить.
— Тут народ пуганый всеми властями, — наконец, произнёс он. — Привык к кнуту, не к прянику. Сивер
— Тьфу ты, ну ты! — вспылил Будиволна. — Мордуют, значит, гайдамаки, а злость – на нас. Не понимаю я тебя, товарищ Кудряй.
— Всё верно говорит молодогвардеец, — поддержал Кудряя Бессараб. — Из-за нас ведь мужиков мордуют – вот и злость на нас. Так уж у них головы устроены.
— Нам надо перенаправить народный гнев в нужное русло, — выдал уполномоченный армии Бессараба. После его слов в избе снова повисла тишина.
— Ну что ты за человек такой на мою голову, — рассмеялся Бессараб. — Народный гнев, понимаешь, да ещё и в нужное русло. Зачем такими словами бросаешься, а? Умный ты человек, но слишком уж заумно говоришь. Вот какой от тебя прок, если тебя бойцы на митинге через слово понимают, да и то только те, кто из грамотных.
Уполномоченный сердито поправил очки, но возражать не стал.
— Однако, в общем ваш уполномоченный прав, — заметил Вершило. — Надо поднимать уровень пропаганды в ваших частях. Моральный дух сейчас в вашей армии низок, я понимаю, но наша задача вернуть его на должный уровень.
— А уровень этот вернёт только добрая драка, — рубанул воздух ладонью, будто шашкой Будиволна. — И вот какое есть у меня предложение к вам, товарищи. Не будем гоняться за Сивером и его гайдамаками по здешним лесам – нечего нам силы распылять. Ускоренным маршем надо наступать на столицу этой гетманской Державы. Выбьем оттуда всю нечисть, что притащил с собой Брунике, и ему самому по рогам надаём. Вот тогда-то мужики здешние и поймут, кто в Прияворье власть и за кем тут сила.
— Это выбьет у Сивера почву из-под ног, — закивал ободренный словами Будиволны уполномоченный. — Без поддержки народных масс он ничего собой не представляет.
— Ну вот сколько ни бьюсь я над ним, — развёл руками Бессараб, будто извиняясь за своего уполномоченного, — а даже говорить по-человечески его научить не могу. Всё время он у меня заумь несёт.
Уполномоченный тут же покраснел, как девица и потупился. Очки съехали почти на самый кончик носа, но поправлять их расстроенный политический руководитель не спешил.
Командир 1-го конно-партизанского гайдамацкого полка Козырь проснулся на рассвете. Он всегда просыпался с первыми лучами солнца – стоило тем только залезть в окошко хаты, где преклонял голову полковник или же найти самую маленькую дырочку в пологе палатки, и коснуться его, Козыревых, глаз, как он тут же пробуждался ото сна. Как бы крепко ни пил вчера и во сколько бы ни повалился спать.
Так было и в это утро. Первые робкие лучики солнца заглянули в убогую избушку, где на пропахшем сыростью топчане спал полковник Козырь, и он тут же открыл глаза. Первой мыслью его было – не надо было вчера мешать хорошую казёнку с местным первачом. Но всё же вчера душа просила ещё, а казёнки было до обидного мало. А потому сегодня на утро под черепом полковника Козыря творилось пёс знает что, и чтобы прийти в себя, ему срочно требовалось хорошенько глотнуть крепкого. Для такого случая у него всегда был имелся заветный шкалик с чистой казёнкой, который он вечерами приказывал своему денщику прятать куда подальше, и чтобы сам Козырь обязательно не знал куда именно. Утром же денщик его всякий раз выставлял рядом с постелью Козыря. И ведь всякий раз шельме-денщику удавалось доставать настоящую казёнку, а не местный суррогат или обычный самогон. Ведь только она могла по-настоящему вернуть к жизни полковника Козыря после попоек, которыми неизменно заканчивались все заседания штаба его конно-партизанского полка. Что для армии Сивера было скорее нормой, нежели
исключением из правил.Вот и в это утро полковник не изменил своему обыкновению. Он не глядя, на ощупь нашёл заветный деревянный шкалик, вытащил крепкими, как у лошади, зубами пробку, и тут же хорошо приложился к горлышку. И побежала по жилам кровь быстрее, и грохот марширующих в голове солдат стал тише, и звон чьих-то шпор в ушах успокоился. Жизнь для Козыря возвращалась в привычное русло. Новый день для него означал новую схватку – с народниками ли, с гетманскими прихвостнями или с блицкриговцами – всё равно. Козырь любил драться – и наплевать ему было, с кем именно.
— Спадар полковник, — сунулся в комнатушку, где ворочался на сыром топчане Козырь, его денщик, — спадар полковник, донесение до вас.
— Валяй его сюда, — махнул рукой командир 1-го конно-партизанского полка, а подумав секунду, добавил, — через пять минут.
Как только за денщиком закрылась скрипучая дверь, полковник Козырь быстро поднялся на ноги. Ощупал себя, проверяя, какую амуницию скинул с себя вчера, а что сумел ночью стащить с него денщик. Оказалось, что в этот раз, он расстался только золочёными полковничьими оплечьями и крепящимися к стальному воротнику, на котором был искусно вычеканен гайдамацкий герб – скрещённые сабля и ружьё, и череп над ними. Даже кольчугу в этот раз он с себя не снял, прежде чем на топчан валиться, и она ему за ночь сильно намяла бока. Кольчуга была предметом особой гордости полковника Козыря – он взял её ещё в Первую войну с имперского генерала, и она исправно защищала его от вражьих пуль и сабель всё это время. Мелкого плетения, лёгкая – не тяжелее зимнего свитера из овечьей шерсти, она была настоящим произведением искусства. А что самое лучшее – на ней все годы, что таскал её на себе полковник Козырь, попадая и под ливень, и под снегопад, и по грязи брюхом ползая, не появилось ни единого пятнышка ржавчины.
— Шельма! — возопил полковник. — А вертайся взад! Кто мне помогать будет сброю на себя натягивать!
Он бы и сам легко управился с этим делом – нехитрое ведь, да и Козырь человек привычный к походной жизни. Но раз уж завёл себе денщика, то надо гонять его в хвост и в гриву, чтобы не расслаблялся.
С помощью денщика приведя себя в божеский вид, полковник Козырь вышел, наконец, из комнатки в светлицу, где ждал его гайдамак с донесением. Полковник сразу понял, что прибыл к нему гайдамак не из его полка, потому что на нём был жупан синего цвета, в то время, как все бойцы 1-го конно-партизанского полка носили красные жупаны. За что и получили своё прозвище. Сам Козырь щеголял в таком – с золотой отделкой по борту и обшлагам рукавов. Правда, шитьё уже сильно вытерлось от неаккуратности командира полка, а сам жупан был покрыт множеством тёмных пятен от еды и пролитого спиртного. Аксельбант, полагающийся полковнику, был давно оборван и болтался из-под левого оплечья каким-то собачьим хвостом. Оборвать его совсем у Козыря всё руки не доходили.
— Ну и откудова ты такой синий к нам пожаловал?
— От командира корпуса облоги полковника Торопца, — чётко отрапортовал синежупанник, за что заслужил вечную ненависть Козыря, про себя заклеймившего его «бывшим», — с приказом твоему полку идти поддержать правый фланг наступления на столицу гетманской Державы.
— Сталбыть, гетманцев бить будем, — подкрутил ус полковник Козырь. — Добро! Поможем вам, синим жупанам, в доброй драке. А куда ж вы без нас-то?!
Он хохотнул и крепко приложил по плечу вестового. Тот даже не шелохнулся, хотя рука у Козыря была тяжёлая. И этим он заслужил невольно уважение командира конно-партизанского полка.
— Нынче же выдвинемся на позицию и ударим по городу, — добавил Козырь. — К вечеру буду уже на окраинах – так и передай Торопцу. Слово в слово.
— Нет надобности врываться в город, — попытался урезонить разошедшегося полковника вестовой. — Пехота и артиллерия нашего корпуса не поспеют за вашим полком, спадар.
— Боитесь, без вас столицу возьму, — хохотнул Козырь, — и Гетмана, сволочь такую, вместе с Брунике на одной осине повешу?
— Одним полком вы не сумеете сладить с Брунике и войсками Гетмана, — ответил вестовой. — Тем более, что у Блицкрига и Гетмана теперь есть новые союзники.