"Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Так что, ваше благородие, – поклонился мне и Насте слуга, – с пшеничкой всё замечательно: два с половиной пуда сняли с того участка, что новой засеян, а с полей – хорошо если по два пуда будет на такой кусок поля…
Уже радует. Во всяком случае, пока.
– А вот с горохом – швах, – продолжал Тихон, – весь почти гусеницы поели. Хотя молодой, говорят, он дюже вкусный. Наверное, стоит только в саду возле дома выращивать.
– Ваше благородие, – слегка замялся мой слуга, – так как? Возьмёте меня с собой?
– Повоевать хочется? – Я с трудом сдерживал улыбку.
– Дык…
–
– Не извольте беспокоиться, – тут же просиял мой ангел-хранитель, – в лучшем виде устроим!
И устроил. Когда я лежал на полке, а этот садист доморощенный изгалялся над моим организмом двумя вениками сразу, то проклял свой длинный язык бессчетное количество раз. Только честь дворянина и офицера сдерживала от просьбы о пощаде. А Тихону в этом аду хоть бы хны, как будто в скафандре, мерзавец… Чем он там дышит? Раскалённым паром? Ей богу – мутант какой-то!
Наконец смилостивился, отпустил. То, что осталось от меня, с трудом сползло с полка и немедленно опрокинуло на себя ушат с холодной водой…
А жизнь-то налаживается! И продолжается.
Шустро выскочив в предбанник, я вылил в себя кружку восхитительного кваса и сел отдыхать, прихлёбывая этот напиток богов уже потихоньку. Тело наполнилось истомой и неземным блаженством.
Тихон тем временем терзал в парилке Алексея – вот ведь же семижильный мужик! Он же в этой преисподней не просто сидит, а вениками размахивает…
Наконец из местного филиала геенны огненной вывалился исходящий паром и красный, как варёный рак, Лёшка. Вроде он перенёс «пытки» полегче моего.
– Ваше благородие, не желаете ещё разок?..
Кружкой в него запустить, что ли?
– Изыди, Сатана!
– Ну, тогда я пока сам попарюсь с вашего дозволения.
– Валяй!
Ни черта себе! Ему ещё не хватило! Ну и бес с ним, с этим мазохистом…
…Вот и пролетел день. Поужинали и через пару часов на боковую.
Будь проклята эта война!.. Будь проклята любая война! Амбиции, понимаешь, монархи тешат, а я несколько месяцев не спал рядом со своей женой, не чувствовал рядом это родное и нежное тело. И неизвестно, сколько ещё придётся быть вдалеке от моей Настёны… Ведь если ещё и заграничный поход организуется – вообще пару лет, а то и больше. И ведь эти годы прожить ещё надо, на войне прожить, что весьма проблематично, особенно когда уже «зима катит в глаза…»
Неет! Боню нужно вязать как можно скорее…
Ишь ты – «вязатель» выискался! Что ты можешь сделать для этого, капитанишка с профессорской степенью? Тем более находясь при Первом корпусе, прикрывающем Петербургское направление.
Да просто служить, пакостить французам по максимуму и надеяться, что та дополнительная гирька, которую я бросил на весы войны, сможет склонить их в нужную сторону поскорее!
Встречи приятные и не очень
А с утра уже в седле. Попрощался с Сергеем Васильевичем, безуспешно попытался губами высушить слёзы на глазах Насти… Но – пора. Пошли!
Глядя на своих орлов, подумал, что командую отрядом «крестоносцев». В буквальном смысле – георгиевских крестов или,
точнее, «знаков отличия Военного Ордена» не имели из пятнадцати человек, ехавших под моим началом, только Тихон, Егорка и новый, взятый вместо убитого Малышко, минёр.Вряд ли во всей армии найдется ещё одно такое «кавалерственное» подразделение.
– А неплохо в седле держитесь, ваше благородие, – подъехал ко мне Егорка, когда усадьба скрылась за холмом.
– Тебе спасибо, Егор Пантелеевич, – кивнул я казаку. – Да и сотни вёрст дороги кого угодно всадником сделают. С кавалеристами мне, конечно, не сравниться, но передвигаться на Афине уже худо-бедно умею.
– Я чего спросить-то хотел, – слегка засмущался уралец, – отряд уж больно у вас странный: пионеры верхами, егеря, басурманин этот, лучник… Что делать собираемся? Нет, я, конечно, с нашим удовольствием – что прикажете исполню, чтобы супостатам навредить. Но хотелось бы понять…
– Да что прикажут – то и будем делать. А вообще – почти казачий отряд. Именно вредить супостату. Всеми силами и средствами. Исподтишка. Не вступая по возможности в открытый бой. Из засад. Егеря у меня – лучшие стрелки в армии, минёры – тоже самые лучшие. Вот только лихих разведчиков, таких, как ты, не хватало. Надеюсь, что командующий корпусом выделит ещё несколько казачков. Донцы, скорее всего, будут. Сойдётесь характерами?
– Понятно. А казак с казаком всегда договорится. Спасибо, ваше благородие! – Егорка благодарно кивнул и отъехал ближе к Тихону.
А дальше: вёрсты и постоялые дворы, вёрсты и почтовые станции, вёрсты и ночлеги под открытым небом…
Это вам не на автобусе от Пскова до Себежа отмахать – трое суток добирались, пока не встретили первый казачий разъезд. Причём ополченский.
Что и понятно – настоящих бойцов Витгенштейн держал на передовых позициях, а эти, «серомундирные», как раз и подходили для контроля внутренних коммуникаций.
Именно такие мысли и возникли у меня сразу после общения с урядником, возглавлявшим разъезд.
А потом подумалось: «Не «зазвездил» ли ты, Вадим Фёдорович? – люди по доброй воле в ополчение пошли. Никто их не гнал – сами. И ты, со своим мундиром, который тебя обязывает воевать по определению, будешь смотреть на них свысока?»
Стыдно – оно всегда стыдно. Но если стыдно перед самим собой – вдвойне.
Единственное, что успокаивало: набьём мы с таким народом харю «покорителю Европы». Не можем не набить!
А потом была ещё одна радость: на последнем перед Себежем постоялом дворе к нашему с Алексеем столу подошёл гусарский поручик в синем с серебром мундире – а кого из гусар тут ещё можно встретить – гродненцы.
– Разрешите представиться, господа: поручик Глебов Иван Севастьянович. Не будете возражать, если составлю вам компанию?
– Милости просим, господин поручик. – Мы с Лёшкой представились тоже.
– Не будет ли не скромно с моей стороны осведомиться: вы не из-под Смоленска ли едете?
– Именно оттуда. А как вы догадались?
– Просто предположил – следуете с севера и с крестами оба… Хотя странно: пионеров с поручениями обычно не отправляют. Но не смею спрашивать о цели вашего визита в корпус.