"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
У всех, отправляющихся к Марсу, включая дублёров и запасных, удалён аппендикс. Здоровье наилучшее. Перед стартом будут находиться в строжайшей изоляции и практически стерильной обстановке, чтоб не увезти в багаже заразу. Питание готовится и перепроверяется с тщательностью выше, чем для первых лиц государства — с вскрытием и анализом до четверти образцов из поставленной партии продуктов каждого вида. Но стопроцентной гарантии сохранения здоровья нет. Например, за те же полгода проявится онкология, невидимая до старта. Или возникнут неучтённые факторы.
Медицинский и диагностический комплекс NASA «Авиценна» проектировался с максимальной дуракоустойчивостью,
То есть результаты обследования понесутся на Землю — в Хьюстон и в Звёздный. Консилиум решит, что предпринять во время полёта. Как аварийный вариант предусмотрены инъекция и введение в медикаментозную кому с замедлением процессов в организме, что повысит шанс вернуть заболевшего домой, по крайней мере, живым.
На «Авиценне» девушки работали три недели, в том числе — в «полевых» условиях муниципальной клиники Хьюстона, где с помощью космической аппаратуры они обследовали земных больных. Как всегда — трое из корпуса астронавтов и три медика из СССР. Отлетавшись (с восторгом), мужчины тоже присоединились к изучению аппарата.
— Классная штука! — оценила Зарина. — Ладно в Москве, союзных столицах и областных центрах. А вот в районных поликлиниках на периферии «Авиценна» был бы на вес золота.
— Которого для медицины всегда не хватает, — скептически заметила Ольга.
Был вечер, они ужинали в небольшом мексиканском ресторанчике, заказав рыбу с овощным гарниром. Фастфуд, призванный привить любовь к Америке, осточертел до предела. Кроме того, при его употреблении сложно блюсти поджарую фигуру, стандарт для отряда космонавтов. Американцы этим не так заморачиваются, как и весом вообще, у них пилоты спейс-шаттлов попадаются под шесть футов (метр восемьдесят) или даже выше. Для махины с многотонной грузоподъёмностью несколько лишних килограмм на пузике астронавта не столь критично.
— Эх, девочки, белые европейские. Жизни не знаете. Я после мединститута начинала в «скорой». А репутация местной азиатской медицины, мягко скажем, не очень. Бывало, приезжала на вызов к какому-то местному начальнику, они у нас важные как беи. Нет, султаны! Видит, что азиатских кровей, я родом из Таджикской ССР, начинает орать: просил белую прислать, зачем мне эта зверушка? Хоть, по его логике, сам такой же «зверушка» как и я.
— Кошмар! — согласилась Ольга. — Будто не двадцатый век заканчивается, а настало мрачное средневековье. Американцы — не расисты, у них за «зверушку» или «ниггера» можно в тюрьму попасть. Или схлопотать пулю, народ в Техасе едва ли не поголовно бродит с волынами.
— Самое смешное, «султан» прав, — возразила таджичка. — Уровень подготовки в наших вузах ниже, чем в московских. А сколько случаев, что диплом просто покупают! Девица зачисляется на лечебный факультет, занятия пропускает, ей ставят оценки, госы, выписывают диплом, и ты — врач! Начинай врачевать сколько влезет.
— Так это же просто опасно для больных, — не поверила Ксения.
— Само собой. Их быстро убирают, как только получит в анкете «практический опыт», и двигают на повышение. Они же сплошь дочки богатеньких, кто поднялся на хлопке или занимал высокие госдолжности. При твоём отце, Ксюша, беев пощипали. Но не переломишь за десять лет вековые традиции, и дальше прессовать нельзя. Они вроде типа властителей дум, авторитеты.
Иначе начнутся брожения как в Ереване.— Восток — дело тонкое, Петруха? — ввернула Ольга.
— Именно. Порой думаю: подмыть бы один аппарат! — вместо «подмыть» Зарина употребила харамное слово. — Чтоб наши в Москве скопировали и распространили по периферии. Наверняка опытно-конструкторские затраты неизмеримо больше, чем выпуск экземпляра. С «Авиценной» любая «зверушка» с купленным дипломом справится, а ЭВМ в медцентре даст правильные рекомендации или перенаправит к профильному специалисту. Что вы на меня так уставились? Знаю, красть — грех. Но наш вклад в полёт на Марс многократно больше. Любители гамбургеров могли бы и поделиться.
Ксению пробил смех.
— Неужели сопрёшь? Самая ценная часть — диагностический модуль — вполне вместится в ручную кладь.
— Как получится. И не смотрите на меня как Ленин на буржуазию. Аллах красть не велит, но это не распространяется на неверных. А комсомольская совесть будет аплодировать!
— Ага… Я-то думаю, у меня вчера десять центов пропало, — протянула Ольга. — Не знала, кого подозревать.
Зарина изумлённо воззрилась, потом оценила шутку и легонько ткнула Слюнькову кулаком.
К сожалению, ни Аллах, ни комсомольская совесть не помогли задуманному — случай не представился. Естественно, на подобную дикую авантюру девушки решились бы только наверняка, международный скандал точно не нужен.
Вернулись домой к концу октября — с пустыми руками, не считая сувениров, но не с пустыми мозгами. Во время домашних посиделок в Серебряном Бору рассказала отцу про «Авиценну» и про предложение Мухаммедовой, разумеется — шуточное.
— С такими шутками её не на Марс отправят, а попрут из отряда, — проворчал Юрий Алексеевич, неохотно оторвавшийся от возни с внуком, Андрей и Лариса привезли его на радость деду, здесь же отирался Масютин, несколько смущавшийся. По возрасту он попал в промежуток между Гагариным-старшим с женой и их детьми.
— Папа! Но ведь финишная комплектация карусельки «Аэлиты» произойдёт на «Салют-12». Что нам стоит заныкать один экземпляр? Американцы между собой считают русских бестолковыми и отнесутся с пониманием. Скажем: не спёрли, а про… пролюбили один экземпляр, по ошибке, пришлите запасной. Поверят.
— Не так всё просто. Там наверняка хитрые и уникальные микросхемы, программный код. Представь: мы клянёмся, что потеряли «Авиценну», а потом наш торгпред пытается заказать микрочипы, нигде более не применяемые. Спалимся. Нет… Надо тоньше. Я подумаю.
— Спасибо, папа!
Она чмокнула его в лоб и пошла искать мужа. Гагарин, сидевший в кресле-качалке, довольно бодро поднялся и, накинув куртку, отправился в сад подышать воздухом. Пока не возобновил пробежки и не выкатывал велосипед, но уже ничем не напоминал человека, в июле перенесшего инфаркт. Железное здоровье победило тяжкий недуг.
А Ксения переживала период космонавтского семейного счастья, очень короткий: вот только вернулась из длительной командировки в США, но супруг в ноябре улетает на три месяца на орбиту. Как-то просить синхронизировать их миссии невозможно, потому что в марсианской группе перспективы стартов самые неблагополучные, привязанные к окошку, возникающему раз в двадцать шесть месяцев. Это у работающих на орбите вырабатывается график: три месяца в космосе и шесть на Земле. Или лунных — полгода на станции «Засада» и год дома. С другой стороны, все шесть месяцев после возвращения Саши проведёт с ним. Тоже хорошо.