"Фантастика 2025-54". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Горожане жили в постоянном страхе, каждый подозревал каждого. Несколько раз мужчины города пытались поймать вервольфа и выходили ночью на охоту, но всегда он ускользал. За это время были казнены пять человек – два нищих безумца, мясник, лекарь и чернокнижник. Горожане приняли каждого из них за вервольфа. Но убийства продолжались…
Наконец тварь поймали. Ее выследил охотник на оборотней, вызванный из Брандербурга. И знаешь, кем оказался грозный вервольф? Почтенной и богатой вдовой, матерью четырех дочерей. Их она тоже убила. Вдову проклял колдун, за то что она отказалась выйти за него замуж. Подлец рассчитывал заполучить ее деньги.
От этого шепота Дана словно обдало холодом.
– Но убийство произошло в Ребедорфе.
– Возможно, оттуда и следует начинать охоту, – пожал плечами брат Юрген.
Уж это Дан и сам знал: для начала – поиск и опрос свидетелей, потом беседа с крестьянами. Возможно, в деревне кто-то начал вести себя подозрительно. Придется поговорить с каждым жителем Ребедорфа, провести тщательный осмотр местности. Дел еще много, а время поджимает…
– Как я понял, вервольфы могут обращаться не только в полнолуние?
Старик пролистал книгу Абеларда Хелмута:
– Здесь написано, что полная луна лишь придает им сил, делает еще более свирепыми и кровожадными. Но обращение случается каждую ночь.
Дан встал.
– И последний вопрос, брат: как убить вервольфа?
– В книгах сказано, что оборотни – сильные и выносливые твари. Раны на их теле затягиваются почти мгновенно, они никогда не болеют и не стареют. Уничтожить вервольфа можно огнем либо отделив голову от туловища. Некоторые считают, что против вервольфа действенно серебро – ножи, мечи или наконечники стрел. Но это утверждение спорно: никто не проверял. Все истории, которые я знаю, заканчивались сожжением или обезглавливанием, так надежнее.
Поблагодарив брата Юргена, Дан быстро вышел и отправился в Ребедорф.
На этот раз он рискнул пустить кобылу рысью. Наверное, Дан как-то неправильно сидел верхом – к прибытию в деревню у него ломило спину и болел отбитый седлом зад.
Дул холодный ветер, тащил по серому небу лохматые тучи. Конские копыта раскалывали стянутую тонким ледком дорожную грязь. Холод пронизывал так и не высохший плащ. Дан радовался, что сегодня хотя бы нет ни дождя, ни снега.
Возле ворот Ребедорфа торчали на кольях оскаленные волчьи головы, покачивались под порывами ветра. Деревня встретила мертвой тишиной – даже собаки не лаяли, видно, всех пожрали волки. Людей на улице было мало, а те, кто встретился на пути, смотрели недобро и подозрительно. Пусто, холодно, не слышно детских криков и смеха… Ребятня сидит дома, под присмотром родителей, понял Дан. Даже днем крестьяне боялись вервольфа. Может, не зря?..
Привязав лошадь у коновязи возле жилища старосты, Дан постучал в дверь – никто не отозвался. Из соседнего дома выглянула строгая женщина лет тридцати, сказала:
– В часовне Одо, с дочерью…
– Да примет господь ее душу, – дежурно проговорил Дан.
Женщина поджала губы:
– Это еще неизвестно, примет или нет, – и с треском захлопнула дверь.
С нее Дан и решил начать опрос. Постучал. Хозяйка вышла на крыльцо, встала, уперев руки в бока и закрыв собою вход.
– Здравствуй, добрая женщина. Я Клинок инквизиции, приехал из…
– Знаю я, кто ты, – нахмурилась она. – Видела вчера. Вервольфа
уже сожгли?– Святая инквизиция ведет расследование. Его вина еще не доказана.
– Вина, говоришь? – прошипела хозяйка. – К кому Кильхен побежала на сеновал? Об этом весь Ребедорф шепчется. И кто теперь моих детей спасет, когда Кильхен встанет из гроба?
– Что ты такое несешь? – удивился Дан. – Почему Кильхен должна встать?
– Потому что ее покусал вервольф! И дело было в ночь полной луны! – с мрачной уверенностью ответила женщина. – Так что и она теперь оборотень. Надо ей голову отрубить, а лучше сжечь! Но Одо не дает. Одна надежда: что наши мужчины не побоятся и сделают, как положено.
– Но Кильхен мертва, она не может встать.
– Вервольфы не умирают. А ты, Клинок, лучше бы языком без дела не трепал. Сожги Кильхен, пока не поздно. Некогда мне с тобой говорить, пойду к детям. Нас защитить некому, я вдова, а на тебя надежды нет.
Женщина ушла. Вот это опрос свидетелей получается, уныло подумал Дан. Крестьяне запуганы, обозлены – на душевный разговор их не вывести, придется действовать привычными методами.
В следующий дом он уже вошел с важным видом, положив руку на эфес меча:
– Дело святой инквизиции. Именем Господа приказываю честно отвечать на мои вопросы. За неповиновение – тюрьма.
– Мы ничего не сделали, добрый господин, – задрожала старуха, та самая, которая вчера призывала сжечь Андреаса.
– Я этого не знаю. Может, это ты обернулась волком и убила Кильхен?
– Что ты, добрый господин! – Из мутных глаз потекли слезы, заскользили по бороздкам глубоких морщин. – Кильхен убил ваш человек. А теперь она всех нас сожрет. Проклят Ребедорф…
Дану стало жаль старуху. Да и смысла не было ее запугивать – она и так от ужаса плохо соображала. Он попытался успокоить:
– Не плачь, матушка. Я верю: ты не виновата, не трону. Но что, если это был не наш человек? Если вервольф – кто-то другой?
Бабка от неожиданности даже перестала плакать. Видимо, такая мысль не приходила ей в голову:
– Это кто же?
– Вспомни, матушка: может быть, в деревне кто-нибудь болел недавно? Или вдруг озлобился? На людей бросался? Вел себя как-то не так?
Старуха долго молчала, потом затрясла головой:
– Нет, добрый господин, ничего такого не припомню…
В других домах повторился примерно тот же диалог. Никто ничего не видел, не замечал, не помнил. Дан обошел половину деревни – бесполезно. Перепуганные женщины, дети, жмущиеся к матерям, дрожащие старики. И везде один и тот же страх: скоро Кильхен встанет из гроба, и Ребедорфу придет конец.
Распрощавшись с очередной крестьянкой, Дан вдруг сообразил: ни в одном доме он не видел мужчину. Он не разбирался в деревенской жизни – может, они, конечно, все были заняты какой-то работой. Но какой? Середина осени, урожай давно собран. В лес за дровами ушли? Все сразу?
– Где мужчины? – спросил он в следующем доме.
Хозяйка опустила глаза:
– Возле часовни…
Дану это очень не понравилось. Оставалось надеяться, что еще не поздно…
Часовня стояла на окраине Ребедорфа. Возле входа собралась толпа мужиков с топорами и вилами. Люди тихо переговаривались, спорили о чем-то, подталкивали друг друга. Худощавый остроносый парень за забором тщательно укладывал в кучу ветки и солому, собирая кострище.
– Именем Господа, отвечайте: что здесь происходит? – повелительно спросил Дан.