"Фантастика 2025-54". Компиляция. Книги 1-23

– А ты его купи!
– вдруг предложил Епифан.

– Зачем же он мне его продавать будет, если он камни собирает? Ни за какие деньги не продаст.

– Ну, поменяй! Или хитростью вымани!
– настаивал Домовой, - Мне Петшик все про его повадки рассказал. Я тебе поведаю, а ты, может, до чего и додумаешься.

– Он прав, - вдруг сказал Гольдштейн, - Главное сделать так, чтобы граф сам захотел продать или отдать нам камень. Рассказывай, Епифан.

Домовой взобрался на облюбованную спинку кровати, и вдохновенно заговорил. Из его рассказа следовало, что Штефан Пржевецкий коллекционировал не только драгоценности. Не менее страстно он любил красивых женщин. Увлекаясь, граф был способен на самые безрассудные поступки, для него тогда не существовало никаких преград. В городе до сих пор помнили о том, как он два дня простоял на коленях перед домом первой красавицы - княжны Н, добиваясь лишь одного ее взгляда. Тронутая таким смирением, гордая и неприступная красавица снизошла до разговора с графом. Что было затем - молва умалчивала, известно лишь то, что через полгода девица графу наскучила, и он перестал искать с ней встреч, а родители спешно выдали княжну замуж за бедного захудалого дворянчика, дав за ней непомерное приданое. В другой раз граф влюбился в юную чавахскую девушку, и купил ее у родителей за такие деньги, что отец девушки построил большой дом и сумел открыть лавку, торговля в которой процветает и в настоящее время. Горянка, в отличие от княжны Н, со своим положением смириться не хотела, и несколько раз пыталась убежать из замка Пржевецкого. Но всякий раз слуги графа ловили ее и водворяли назад. Отчаявшись вернуть свободу, девушка покончила с собой.

– Ну, ничего себе, штрихи к портрету!
– не выдержал Макс, - А недостатки у вашего графа имеются?

– Слушай, не перебивай, - насупился Епифан, - Это еще не все.

Оказалось, что в настоящее время любвеобильное сердце графа свободно. Недавно он расстался с очередной своей пассией, и теперь находится в поиске. С этой целью он организовывал целую серию балов, приемов и маскарадов, но ни одна из красавиц, там присутствовавших, не сумела покорить неистового лонийца. Поэтому сейчас граф подумывает о том, чтобы отправиться в длительное путешествие, так как считает, что женские ресурсы города уже исчерпаны.

– Петшик говорил, любит он что-то такое - эдакое, - рассказывал Епифан, - Чтоб, значит, с перчиком.

– Экзотику, выходит, граф уважает, - задумчиво проговорил Гольдштейн и застыл с открытым ртом, глядя на Макса, пораженный неожиданной мыслью.

– Нет, - твердо сказал Макс, - Нет, нет и нет. Как вы себе это представляете, Лев Исаакович?

– Очень просто, - горячо зашептал Гольдштейн, - Главное, почти никакого риска…

– Ну, я пошел, - перебил Епифан, - Мне еще надо гривы лошадям запутать и столовое серебро пересчитать.

– Наших только не трогай, - попросил Макс и протянул тарелку с остатками конфет, - Забирай все.

– Благодарствую, - домовой сгреб конфеты в ладонь, - Давайте я вам за это хорошего напророчу.

– К добру или к худу?
– улыбаясь, спросил Макс.

– К добру-у-у, - провыл Епифан и исчез вместе с конфетами, к великому огорчению Роки, который, проснувшись, попытался ухватить его зубами за рубаху, но промахнулся.

Макс с Гольдштейном просидели без сна почти до утра: сначала Лев Исаакович убеждал собеседника в своей правоте, затем, когда Макс согласился, они горячо обсуждали план будущей кампании. Наконец, перед самым рассветом, они, утомившись, ненадолго забылись сном.

Глава 33.

Ранним утром всех гостей постоялого двора разбудил яростный вопль Виктории:

– Ни за что! Да как вам такое в голову пришло?

– Милая моя, дорогая, самая красивая, ну, нет у нас другого выхода, - убеждал девушку Лев Исаакович, - Ну, потерпишь немного, ничего же страшного!

– Я лучше кого-нибудь убью!
– бушевала Виктория, хватаясь за меч, - Я воин, в конце концов! А вы меня, как…

Скандал продолжался примерно до обеда, затем сердитая Виктория удалилась в свою комнату в сопровождении Миланы, а Макс с Гольдштейном, попросив у хозяйки перья, бумагу и чернила, отправились к себе. Затем Лев Исаакович спустился в конюшню, оседлал Звезду и поскакал в город.

Он вернулся через час, немного усталый, но очень довольный. Завалившись на кровать прямо в сапогах, весело сказал:

– Назначено на вечер, собирайтесь.

Следующие несколько часов Милана носилась из одной комнаты в другую, создавала всевозможные иллюзорные наряды, колдовала с самой настоящей, не иллюзорной, косметикой, советовала, придумывала, уговаривала… Девушка получала от своей бурной деятельности подлинное удовольствие, а вот Макса вся эта суета порядком утомила. О Виктории и говорить не приходилось: она с трудом сдерживала раздражение. Наконец, все приготовления были завершены, и Милана с Гольдштейном удовлетворенно воззрились на дело рук своих.

– Ну, ни пуха, ни пера, - напутствовал Лев Исаакович.

– К черту!
– Макс решительно вышел из комнаты.

Через час досужий наблюдатель мог бы увидеть, как в ворота замка графа Пржевецкого въехали трое всадников. Впереди на прекрасных вороных жеребцах ехали юноша и девушка, внешний облик которых - серебристые локоны длинных волос, миндалевидные глаза, тонкие черты лица и заостренные уши - говорил о том, что это уроженцы каких-то далеких земель. Их одежда выдавала богатых и родовитых путешественников. На юноше был дорожный костюм из зеленого бархата, украшенный множеством цепочек, пуговиц и пряжек из белого золота, девушка была одета в серо-голубое платье для верховой езды, расшитое белым жемчугом. На ее шее, запястьях, пальцах и мочках ушей сияли и переливались великолепные сапфиры. Их сопровождала молодая темнокожая женщина на белом коне, ехавшая чуть поодаль. На ней был костюм, который носят одалиски в гаремах Восточного Эмирата - низкие шальвары, открывавшие красивый живот, и короткая полупрозрачная рубаха без рукавов. На руках и ногах женщины звенели многочисленные золотые браслеты, сильную шею охватывал кожаный ошейник - признак раба.

Безукоризненно вежливый лакей повел Макса, Аню и Викторию через двор. Дверь замка открылась, и навстречу стремительно вышел высокий красивый мужчина - видимо, граф Пржевецкий был настолько заинтригован появлением путешественников, что не дождался официальной церемонии с участием мажордома, и решил сам проводить их в замок.

– Я польщен, ясновельможная пани, - склонился он над ручкой Ани.

Макс, наслышанный о любовных подвигах графа, слегка напрягся, но похоже было, что юная девушка не заинтересовала опытного ловеласа - все горящие взоры графа были обращены в сторону Виктории.

– Граф и графиня Гриндейл, - отрекомендовался Макс, старательно изображая иноземный акцент, - Рад знакомству. Мы путешествуем по вашей замечательной стране Славии, в Нижний город приехали только сегодня, и решили познакомиться с местным бомондом. Вы - самый известный человек здесь, поэтому я взял на себя смелость писать вам. Благодарю вас за сердечный прием.

– Польщен, польщен, - повторил Пржевецкий, не сводя глаз с Виктории.

Видимо, ему трудно было сосредоточиться на беседе, настолько сильно поразила его темнокожая красавица.

– Любезный граф, - проговорил он, наконец, - А почему же вы не представите меня вашей второй спутнице?

– Второй спутнице?… - нахмурился Макс, делая вид, что не понимает, - Ах, да: я совсем забыл о Виктории. Вам нет нужды знакомиться с рабыней, граф. Моя супруга очень привязана к ней, вот и приходится везде возить ее с собой. Может быть, отослать рабыню на конюшню, чтобы вас не раздражал ее вид?

– Нет-нет, - поспешил ответить Пржевецкий, - Я хотел бы, чтобы очаровательная графиня Гриндейл чувствовала себя, как дома. Пусть девушка останется, она ничуть не помешает.

Хозяин провел Макса с Аней в замок. Виктория шла следом, немного отставая и смиренно склонив голову, как и положено покорной рабыне. Видно было, что девушке эта роль дается с трудом: при каждом взгляде на графа в ее глазах вспыхивали недобрые красные точки.

Проведя гостей через ряд покоев, обставленных с величайшей пышностью, граф остановился в небольшой уютной комнате, вдоль стен которой стояли мягкие диваны, а посредине - большой, накрытый к ужину стол.

– Прошу отужинать со мной, - галантно произнес Пржевецкий, взяв Аню под руку и препроводив к столу, где безукоризненно вежливый лакей уже с поклоном отодвигал стул.