"Фантастика 2025-59". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Пятое купе — соседнее с моим. Я проводил к нему девушку. Она села у окна, ничего не сказав. Похоже, она находилась от произошедшего в полушоковом состоянии.
Секретарь побитого дяди быстро перетащил туда несколько ее чемоданов, затем подошел ко мне.
— Вы дрались с владельцем главной Пензенской типографии графом Бестужевым, — сообщил он мне. — Он, когда не пьет, хороший… хотя все-таки не очень. Тоже злой и вспыльчивый, хотя не настолько. Я намерен уволиться. Не хочу улаживать его проблемы, которых с каждым днем все больше. Утром нам выходить. Учтите, что когда он придет в себя, то пойдет искать свою жену, а потом,
Я вернулся в свое купе, и через минуту в дверь постучал проводник.
Виновато улыбаясь, он назвал сумму, которую я должен ему за переселение девушки. Цену билета я помнил, но Сергей попросил намного больше. Скотина, подумал я, но торговаться не стал.
Дверь в купе я оставил открытой — если секретарь графа Бестужева не врал, мне предстоял еще один раунд. Но что поделаешь, такова жизнь. Больше я решил кулаками его не бить.
Боксеры начала двадцатого века наверняка не знают, что такое лоу-кик и насколько это больно, поэтому надо провести небольшую лекцию. А если ударить несколько раз по одному и тому же месту на бедре, то пациент пару дней будет перемещаться с большим трудом и небыстро — то есть именно так, как нам всем нужно. Поэтому ждем.
Ждать пришлось не особенно долго. Час или даже меньше. Я думал, что смогу услышать пьяные шаги господина Бестужева в коридоре, но ошибся из-за того, что он шел абсолютно спокойно, не спотыкаясь и не шаркая ногами. Быстро проспался, однако.
Дверь к девушке была ближе к его купе, чем моя, и он не стал идти ко мне, а сразу начал ломиться к ней.
— Открывай! –я услышал крик и грохот ударов по двери. — Открывай, хуже будет!
Я вылетел в коридор. Граф Бестужев, похожий на упыря из-за красной от крови морды, дергал ручку купе. А в руке у него был нож. Не какой-нибудь кухонный, а настоящий тесак.
— Вот ты где, — прорычал он. — Сейчас ты умрешь.
И бросился на меня.
Если бы он попытался ткнуть меня ножом, то мое положение стало бы аховым, тем более что я в мудрости своей снял куртку из непробиваемой шкуры и повесил ее на вешалку. Но граф решил широким движением снести мне голову, поэтому я успел уклониться вниз, и лезвие со звоном врезалось в стену.
А потом я, еще до конца не выпрямившись, ударил ногой ему в лицо. Места для такого удара было мало, и моя нога в тяжелом ботинке попала графу не в подбородок, как я рассчитывал, в ниже, в кадык.
Граф упал на спину, схватился за горло, что-то прохрипел и замер.
Я оглянулся. По обеим сторонам коридора толпились люди. Были все — и те, кого я видел в вагоне-ресторане, и другие. Все, кроме девушки.
Проводник подошел к лежащему и проверил его пульс.
— Прошу всех сохранять спокойствие. Граф Бестужев мертв, — сообщил он нам.
Ко мне подошел старичок-профессор и пожал мне руку.
— Не бойтесь. Мы видели то, что произошло. Вы поступили правильно — защитили девушку и свою жизнь. Убивать его вы не хотели, и в случившемся виноват только он сам. Мы все будем свидетельствовать за вас. Правильно?
Последняя фраза была обращена ко всем собравшимся. В ответ послышались слова «правильно», «конечно» и прочее.
— А ловко вы его… ногой-то… — с некоторым восхищением сказал
профессор. — Наверное, учились в Японии?— Совсем немного, — скромно ответил я.
Проводник накрыл простыней лежащее тело, со словами «надо поговорить» заволок меня в мое купе и закрыл дверь.
— На ближайшей станции мы вызовем полицию. Следователь придет, нарисует схему места происшествия, опросит всех свидетелей, а потом вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, потому что была самооборона. Полиции не привыкать. Люди ездят разные, в дороге всякое случается. Не припомню ни одной поездки, чтоб в зеленых или серых вагонах обошлось без поножовщины!
— Хорошо, если так.
— Но все-таки надо немного помочь полиции. Зарплата у них маленькая, работают сутками.
— И сколько же?
— Рублей двести, думаю хватит.
Я опять выложил деньги. Черт побери, дорожные расходы превышают запланированные. Если каждый день кого-то убивать, то денег точно не хватит. Шутка мрачная, но актуальная.
Проводник, почти не скрывая счастливой физиономии, ушел, я закрыл дверь и снова принялся смотреть в окно. Интересно, он хоть что-то даст полицейским или все оставит себе, а они не возбудят уголовное дело и без денег, потому что и так ясно, что это была самооборона?
Тут в дверь постучали.
Жена убитого графа. Лицо бледное, глаза заплаканные.
— Заходите, пожалуйста.
Она села на стол, посмотрела на меня.
— Он бы убил меня сегодня.
Я помолчал, затем ответил.
— Теперь не убьет
— Я Вера, — сказала она.
— Александр.
— Давайте поговорим попозже, — предложила она. — Я все еще не могу прийти в себя.
— Да, конечно.
Она ушла, я повернулся к окну и увидел приближающуюся станцию, очень похожую на ту, где я садился в поезд.
Вагоны остановились. На перрон выскочил мой проводник, забежал в здание вокзала и через десять минут вернулся в сопровождении полиции — крупного усатого дядьки, вылитого околоточного, и хрупкой девушки с чемоданом в офицерском кителе. Видимо, она и есть следователь.
Я оказался прав. Усатый полицейский просто сопровождал ее, а она, достав из портфеля фотоаппарат с магниевой вспышкой, сфотографировала лежащее тело и за час опросила всех свидетелей. Потом в вагон пришли два носильщика и останки графа были унесены.
— Не волнуйтесь, — сказала госпожа следовательша мне на прощанье. — Я лишь полгода в полиции, но тут все очевидно. Самооборона, и ее подтверждают все, кто был в вагоне. Надо было грохнуть его еще в ресторане!
Никаких денег ей проводник не отдавал, понял я. Не похожа она на взяточницу. Ладно, Серега, я тебе это припомню.
Больше до темноты не происходило ничего, но когда жизнь в вагоне затихла, я услышал снова стук в дверь
Вера.
Она села на диван, и снова с минуту смотрела на меня.
— Мне страшно, — проговорила она, — я не знаю, что будет дальше.
Я хотел что-то сказать, но она покачала головой.
А потом начала расстегивать платье.
Утром Вера вышла на станции. Ее встречала целая делегация родственников — человек десять, не меньше. Большой печали на их лицах я не заметил. Похоже, что граф Бестужев при жизни достал всех. У здания вокзала стояли два автомобиля, и через несколько минут они увезли Веру со всей ее родней, прислугой и чемоданами.