"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20

– Да, – согласился Гай. – Меркурий слишком уж церемонится с пегами… Если бы не база шныров на Дону, откуда приходят неплохие лошадки, и не тот якутский красавчик, похожий на мохнатого мишку… Кстати, Ингвар, вы нашли, где шныры их разводят?

Тилль мотнул головой. Арно что-то ехидно чиркнул карандашиком. Тилль покосился на карандашик с ненавистью. Он-то знал, почему Гай ничего не забывает.

– Идемте! О делах поговорим у меня в кабинете… – Сделав несколько шагов, Гай о чем-то вспомнил и нахмурился. – Арно! Та гиела в третьей клетке! Она постоянно трет ухо лапой. Не воспаление ли началось?

– Пристрелить? – попытался угадать Арно.

Гай покосился на полную ужаса Лиану:

– Пожалуй… Хотя не стоит, позовите к ней ветеринара! А вот если за неделю не будет улучшений, тогда… Но все же, я думаю, гиела молодая, способная… Выкарабкается!

Арно, угодливо улыбнувшись, сделал пометку в блокнотике. Слово «пристрелить» он заменил схематичным рисунком арбалетного болта. Причем, судя по той изящной лаконичности, с которой болт был изображен, вычерчивать эту короткую стрелку Арно приходилось нередко.

Долбушин заметил, что Лиана смотрит на Гая с облегчением, почти с благодарностью.

«Как просто прослыть великодушным тираном! Вначале надо пятерых утопить, а потом одного великодушно помиловать!» – раздраженно подумал Долбушин, постукивая зонтом о землю.

Арбалетчики Гая не сводили с зонта внимательных глаз. Им было известно, что зонт Долбушина действует и издали, хотя сила его с расстоянием и слабеет.

В кабинете Гай сразу устроился на диване и поджал под себя ноги.

– Карта на Китай-городе – большая, очень большая удача! Сохранилась прекрасно! – сказал он. – Разве что перламутр я бы теперь не использовал. Он тускнеет и осыпается. Подлатать можно, но силы в латках уже не будет.

Белдо пролепетал нечто бессвязное, но восхищенное.

– Да-а, рука мастера! – Гай задумчиво взглянул на свои тонкие пальцы. – Интересно, сумел бы я повторить? Едва ли. Такие вещи создаются на одном дыхании. Крошечная капля сомнения погубила бы это чудо. Человек с критическим мышлением не способен быть художником – он не может увлекаться. Одна часть его души будет рваться вверх, а другая вечно брюзжать и отравлять жизнь: «Это плохо! Это скучно! Это уже было!» Но тогда я не сомневался. Около месяца сидел ночами при свете четырех факелов. Холодно, сыро, но я ничего не замечал. Два старших шныра помогали мне с раствором. Один из них был резчик по кости, но с уникальным чувством камня! Любой хрупкий кристалл он умел разбить начетверо или расколоть его на тончайшие лепестки той формы, что была нужна.

– С осыпи Первой гряды? Которые сглатывают пространство? – быстро спросил Белдо.

– У меня таких было всего три. Больше найти не удалось, а карта на всю стену. Ракушки, слюда – все это, конечно, не в счет! Поэтому приходилось раскалывать их.

Старичок поиграл бровками. Он соображал так быстро, что порой ему приходилось нарочно притворяться думающим или слушающим, чтобы не вышло, что говорит только он один, а остальные лишь открывают рот, издавая отдельные звуки, истолковываемые старичком, разумеется, в самом верном смысле.

– Погодите, – пролепетал он. – Раз сглатывальщики пространства – лишь в некоторых местах карты, то проникать в ШНыр мы сможем только в определенных точках!

– Да, – Гай прищурился. – Но нам будет достаточно и этого.

– Может, да, а может, и нет. Я получил сведения, что в ШНыре появилась одна интересующая нас штучка… – осторожно сказал Белдо.

Гай подался вперед, вперившись взглядом в старичка.

– Цветок? – резко спросил он.

Дионисий Тигранович беспокойно задвигался:

– Круня совершенно обезумела. Бормочет что-то то из прошлого, то из будущего… Часто малозначащие детали… Видимо, объем информации велик, но случаен… Ну как если бы я увидел во сне, как неизвестная тетенька в 2200 году расчесывает волосы, и должен был на этом основании заключить, кто победил в третьей мировой войне.

– Если у тетеньки семь пальцев и сорок зубов – значит, ничья! – вполголоса влезла Лиана.

Никто не улыбнулся, и Лиана притихла.

– Я просил сиделку тайком записывать, потом много раз прослушивал: ничего не понять. То перстень, то дракон хозяина поменял, то за палец кого-то укусили, то парень на вокзале автомат с шоколадками выпотрошил, то бестолковая гиела вырвала когтем клавишу «а» на ноутбуке, и вместо нее переставили другую со знаком умножения. Якобы она вообще никогда не нужна.

Лиана с трудом сдержалась, чтобы не ляпнуть, что не нужна она только гуманитариям. Только они никогда не пользуются правой частью клавиатуры. Она уже и рот открыла, но кое-что сопоставила, поймала предостерегающий взгляд Долбушина и шепотом сказала себе под нос «ц-ц-ц».

– Еще один интересный момент, – продолжал Белдо. – Круня перестала проклинать Олю и говорить про морского котика… Говорит, цветок уже не у них. Девчонка отдала его в ШНыр.

– Где шныры его хранят? – резко спросил Гай.

Белдо развел руками:

– Неизвестно. Круня повторяет, что видела цветок в руках у Кавалерии.

– У Кавалерии! – повторил Гай. – Будь я Кавалерией, я поставил бы цветок поближе к каменному фонтану. Место надежнее всякого сейфа. Зеленый лабиринт не подпустит посторонних. Так, во всяком случае, думает Кавалерия. Что ж, пусть заблуждается как можно дольше…

– Закладка точно треснула? – спросил Долбушин.

– Да, – подтвердил Гай. – Первые трещины каменный фонтан дал несколько столетий назад, когда я отколол от него часть. Митяй Желтоглазый предвидел, что главная закладка не будет вечной. Но это его не пугало. Он был убежден, что появится другая.

– Великая закладка, которую пронесут десять шныров? – пробормотал Долбушин. – Нет, они еще не готовы!

– Вы боитесь за дочь, а, Альберт? Она же среди них!

Гай откинулся на спинку дивана. Закрыл глаза. Нижняя часть его лица отвердела, зато лоб раздулся вдвое и виски пульсировали. Он не помнил сейчас о лице и забывал поддерживать форму.

– Когда мозг не справляется со сложностью какого-либо решения, ищи простой ответ – и не ошибешься! – негромко произнес Гай.

– Какой простой ответ?

Гай усмехнулся, но не губами. Усмешка возникла прямо на его раздувшемся лбу, точно он был мягким как тесто. Это было страшно. Лиана едва не вскрикнула. Умненький Белдо деликатно опустил глазки. Зато Тилль таращился как пятилетний ребенок.

– Матрена Аляпова вечно приставала к Носко Гнездило, чтобы он подарил ей этот цветок. И ведь не нужен он был ей совсем! Просто дразнила. Женщины обожают требовать невозможное: «Любишь меня? Достань звездочку с неба!» Попросят, поноют, потом простят и удовлетворятся пчелиными сотами. Однако Носко мечтал заполучить этот цветок и приставал то к Митяю, то ко мне! Все уши о нем прожужжал. Цветок, прошивающий три мира как золотая игла! Даже в болото проникает, но и там к нему невозможно прикоснуться.