"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Голова растворенного дернулась. Пинок, пришедшийся по эльбу, разом натянул все корни, нарушив их связь с мозгом. Выпустив ногу Ула, растворенный упал на камни и забился. Ул, освободившись, бросился догонять Яру. Она была уже на той тропе и пыталась скользить, придерживая «кенгуру» с сыном. Ул подтолкнул ее, и Яра заскользила.
Зашуршали камни. Растворенный вновь уже подползал к ним. Видно, эльб как-то справился и восстановил управление. Ул бросился на склон животом и заскользил вслед за Ярой. Секундой позже – он угадал это по звуку – то же самое проделал и растворенный.
Ул то скатывался, разгоняясь, то замедлялся, цепляя плечами
Так ногами вперед Яра и влетела в легкую воду озера. Потом то же самое сделал и Ул, и оба исчезли в брызгах. Ул забарахтался на дне, пытаясь плыть. Чуть дальше от себя, в пузырьках воздуха, он различал Яру. Потом что-то еще плюхнулось в воду, и Ул сообразил, что растворенный тоже достиг воды. Ул заметался, не зная, плыть ли ему к растворенному, чтобы попытаться утопить его, или к Яре, которая тоже могла утонуть. Но растворенного он не видел, а Яру видел. И он поплыл к Яре.
Точнее, попытался. Вода не держала. Он лишь напрасно загребал ее руками. Вода легко уступала его ладоням и будто исчезала под ними, спеша превратиться в пузырьки и ускользнуть. После нескольких напрасных взмахов Ул опомнился и пополз по дну, хватаясь за камни. Начал захлебываться и понял, что погибнет, если не сделает хотя бы одного вдоха.
Сообразив, что если оттолкнется от дна, то, возможно, сумеет вытолкнуться на поверхность, Ул с силой ударил ногами по камням, выпрямил спину и… вдруг высунулся из воды чуть ли не пояс. И тотчас ему стало стыдно. Он понял, что барахтался у самого берега.
Яра, которой он собирался помогать, уже выбиралась на сушу, левой рукой придерживая ребенка. Вспомнив о растворенном, Ул стал искать его – и увидел метрах в четырех. Растворенный стоял в воде. Правая рука его бессмысленно шарила в воздухе, но совсем не там, где находились Ул и Яра. Потом рука повисла. Лицо растворенного оплывало, словно вылепленное из воска. Растворенный покачнулся, попытался удержать равновесие – и тяжело повалился в воду. Ул некоторое время подождал, не поднимется ли тот, но этого не случилось. Вода в том месте, где он упал, закипела сердитыми, быстро лопающимися и все скрывающими пузырьками.
Ул перевел дух. Торжества он почему-то не ощущал. Напротив, ему пришло в голову, что они и дошли-то сюда лишь благодаря растворенному. Если бы тот не гнал их, желая прикончить, они бы на секундочку прилегли отдохнуть и… чудо былиин, не встали бы уже. Получается, этот ненавидящий их эльб, сам того не желая, продвинул их к живительному озеру в скалах.
Яра уже стояла на берегу и взволнованно оглядывала сына, проверяя, все ли с ним хорошо. Ул опять плюхнулся животом в воду и окунул в нее лицо. В воде было не так жарко, хотя порой начинало казаться, что и его постигнет судьба растворенного.
– Ну, как Илья? – крикнул Ул, высовывая из воды голову.
– Нормально. Даже не плачет. Моргает.
Ул вылез из воды и приблизился к ним, чтобы посмотреть. Увидел, как Илья коснулся ручкой застежки «кенгуру» и, отдернув ее, начал кукситься. Ротик его стал возмущенным, глаза распахнулись. Это было то мгновение перед детскими слезами, когда человечек вбирает в себя воздух, заряжаясь для долгого возмущенного крика.
– Обжегся! Быстрее вытаскивай его из «кенгуру»! – велел Ул и, дуя на пальцы, стал высвобождать ребенка.
Застежка «кенгуру» плакала пластиковыми слезами. Ткань тоже коробилась. Она была натуральной, но, видно, в краске и в прошивавших ее нитках имелись примеси. Сейчас все это начинало разогреваться и пузыриться. Скорее всего, «кенгуру» «поплыло» почти сразу, как они попали в Межгрядье, теперь
же, намокнув в воде, быстро разрушалось.Передав ребенка Улу, Яра освободилась от «кенгуру» и бросила его на камни. Вокруг «кенгуру» с любопытством шмыгали крошечные деревца, похожие на паучков. Другие деревья, неохватные, морщинистые, с наклоненными к воде ветвями, сомкнутым строем окружали озеро. На ветвях у них было нечто вроде тополиного пуха. На глазах у Яры ветер подхватил несколько пушинок и опустил их на камни. Вначале прокатил их, бесцеремонно кувыркая, несколько даже сбросил в воду, но пушинки цеплялись за камни, а потом вдруг стали разбегаться как живые. Яра поняла, что это крошечные, но уже полностью сформировавшиеся деревца. Сейчас они, спасаясь от ветра, жмутся под влажные камни. Вскоре им перестанет хватать под камнями света, и, окрепнув, они начнут отбегать от своих укрытий все дальше, все смелее, а затем и вовсе, поверив в свои силы, оторвутся от родных мест и будут скитаться по Межгрядью.
Чем дольше Яра всматривалась, тем больше видела. Что-то двигалось в трещинах скал, бежало непрерывными струйками. Это были юные, ловко карабкающиеся по скалам деревья. Их были многие тысячи. Целая струйка молодых деревьев привычно сбегала к озеру, пользуясь знакомыми трещинами в скале, а другая такая же цепочка деревьев, уже напившись, спешила вверх по скалам.
А потом Яра вдруг увидела в стороне от озера сияющее пятно. Вначале не очень отчетливо. Просто отметила, что это место какое-то не такое, как все, что его окружает. В полукруге тесно растущих старых деревьев лежал большой камень. Верхушка камня была стесана. Углубление делало камень похожим на чашу. И эта чаша не была пустой. Из нее бил свет.
– Пошли туда! Скорее! – шепнула она Улу и почти побежала вдоль берега. И откуда у нее взялись силы! Видимо, озеро смыло слизь болота и Межгрядье стало принимать Яру легче.
Ул же, напротив, после озера отяжелел. Каждый шаг давался ему с усилием, он задыхался, и Яра легко обогнала его. Илью она теперь держала на руках. Приближаясь, Ул постепенно различил, что чашу заполняют камни – большие и маленькие. Угадывались александриты, опалы, фиолетовый аметист, голубой аквамарин, розовый топаз, зеленый аметист, дымчатый кварц, лабрадорит, темный гранит с красными и коричневыми вкраплениями. Почти все они были обработаны и отбиты от больших кусков породы. Он уверенно мог утверждать это по местам сколов. Однако главное сияние исходило не от камней, а от крупных, не тронутых порчей плодов, лежащих между ними. Из знакомых плодов здесь были груша, персик, гранат, слива, абрикос. Были и другие плоды, названий которых Ул не знал.
Ул остановился. Он почувствовал, что ближе чем на десять шагов к чаше приблизиться не сможет. Он стоял, покачиваясь, смотрел на чашу – и чувствовал, что все, что в ней, а особенно плоды, реальнее его самого. Сам себе Ул казался неплотной серой тенью. То же ощущение, как в нырке, когда опаздываешь приобрести плотность и жалобно смотришь на крылья пега, которые все яснее пропечатываются в бытии, а сам ты болтаешься в седле как привязанная к нему картонка и понимаешь, что если пег не накроет тебя крыльями в момент прохода, то все, конец.
Ул попытался сделать еще хотя бы шаг, но ему стало невыносимо жарко. Каждый новый сантиметр давался так, словно он полз в доменную печь.
«Может, я начинаю таять? Как растворенный?» – Ул взглянул на свои пальцы. Пальцы пока не таяли, хотя на коже и дрожали бульонные капельки пота.
Для Яры граница не была выставлена. Она продолжала осторожно продвигаться к чаше. Илья не тянулся к камням, но поглядывал на них искоса, привлеченный их блеском – руки у него пока еще жили по своей программе и стихийно захватывали лишь те близко оказавшиеся предметы, которые можно было затянуть в рот. Ул стоял и покорно смотрел на Яру, понимая, что ее пускают, потому что своей любовью она составляет с ребенком единое целое. Митяй Желтоглазый подходил потому, что был достоин – даже в заблуждении достоин. Он же, Ул, приближаться не должен и потому ощущает себя здесь как мороженое возле дачной печки.