" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Потенциальные союзники по будущей войне от немцев ушли недалеко.
Британцы пошли по пути наименьшего сопротивления и купили лицензию на производство пистолетов-пулемётов Томпсона М2. Эта модификация отличается от М1928 радикальным упрощением, калибром 9x19 миллиметров, почти полным отказом от фрезеровки при изготовлении, а также оснащением исключительно коробчатым магазином на 30 патронов. Джон Томпсон попытался максимально приблизить своё детище к эталону «стреляющей трубы», но потерпел неудачу: один Томпсон М2 стоит 47 долларов, тогда как коммунистический ППД-18 на мировом оружейном рынке можно
Но военное министерство Великобритании сочло, что своё разрабатывать уже поздно и слишком дорого, а кроме Томпсона «на рынке альтернатив нет».
«Мне будет интересно посмотреть на то, как они „сэкономят на патронах“, учитывая, что патроны к ППД-18 на рынке стоят чуть дороже семечек», — улыбнулся Аркадий.
Французы решили, что им пистолеты-пулемёты не нужны, что было связано с травматическим опытом эксплуатации пистолета-пулемёта Шоша образца 1918 года и резким возвратом компании «Гладиатор» к корням — производству велосипедов.
Они пошли другим путём, по-своему революционным — самозарядные винтовки.
В 1935 году на вооружение французской армии была принята MAS-35, работающая на принципе отвода пороховых газов. Эта винтовка имеет неотъёмный магазин на 10 патронов калибра 7,5x54 миллиметра и длину ствола 580 миллиметров. С помощью MAS-35 французы рассчитывают компенсировать слабость своих ручных пулемётов, которых, к тому же, предусмотрели мало.
«Вообще, они молодцы, что сумели сохранить единообразие калибров — ручной пулемёт MAC-31 питается тем же патроном, что и винтовка MAS-35», — подумал Аркадий. — «Мы такого единообразия сохранить не смогли».
Определённого баланса между винтовками и пистолетами-пулемётами смогли достичь только итальянцы. Они вдоволь навоевались в Эфиопии, поняли, почему именно важно иметь автоматическое оружие, после чего быстро приняли на вооружение нелицензионную копию ППД-25, который сразу же вытеснил из производства все их поделки, даже новенький Beretta MAB 36. И дело было не только в превосходящих качествах детища Дегтярёва, но и в цене — он был на 20–30% дешевле в производстве, чем любой другой пистолет-пулемёт Италии. Назвали они этот ворованный ППД-25 Beretta MAB 38…
Также у них есть автоматическая винтовка Breda PG, считающаяся самой прорывной европейской винтовкой. Питается она из магазина на 20 патронов калибра 7,35x51 миллиметров Каркано, предусматривает режим стрельбы как одиночными, так и очередями по 4 выстрела. Такого, действительно, нет больше ни у кого.
Её бы и не приняли на вооружение, ведь она дорогая и сложная в изготовлении, но боевые испытания в Эфиопии продемонстрировали превосходство винтовки Breda PG даже над АФ-25. Муссолини продавил эту винтовку, так как ему было плевать на её стоимость, но не было плевать на престиж — журналисты широко разрекламировали новую винтовку на весь мир.
Военные эксперты были от винтовки Breda PG в смешанных чувствах: несмотря на превосходные стрелковые характеристики, она была не так надёжна, как хотелось бы, весила 5,25 килограмм, а также была неприлично дорога в производстве. Но их уже никто не слушал.
— Пора ехать, — вслух произнёс Аркадий и захлопнул папку.
Ему нужно обсудить ситуацию с Президиумом, а затем лететь в Шевченко — «Спираль»
вышла на стадию войсковых испытаний.*28 декабря 1938 года*
— Виски? — предложил Рузвельт.
— Буду признателен, — улыбнулся Леонид.
Президент поднялся из кресла и медленно прошёл к бару, достал из него бутылку и два стакана, после чего вернулся и разлил напиток.
Такая «демонстрация силы» стала нормой в последнее время — президент пользовался любым случаем, чтобы показать обществу и близким, что его ещё рано списывать со счетов.
— Что я должен знать о твоих делах в Чехословакии? — поинтересовался Франклин и пристально посмотрел в глаза Леониду.
У Леонида была целая серия крепких слов, чтобы описать «его дела» в Чехословакии в частности, и в Европе в целом. Из-за инцидента с его заводами в Чехии, ни одна страна в Европе не хочет сотрудничать с ним в сфере инвестиций. Торговать они всегда рады, а вот строить совместные предприятия не согласен никто.
Он повёл себя очень неоднозначно, если смотреть со стороны европейских политиков: он просто защищал свой бизнес, но в ущерб Чехословакии, что, в целом, может повториться снова.
— Милан Годжа, временно исполняющий обязанности президента, чтоб он сдох в долгих муках, наложил неформальный запрет на вывоз моих заводов, — произнёс Курчевский. — Официально мне ничего не мешает продолжать вывоз, но я встречаю сопротивление на всех уровнях. Даже чехословакам, согласившимся работать на меня в США, не дают право на выезд — это целенаправленная политика их нового режима. А цель простая — заставить меня отказаться от заводов и оставить их им, вместе со специалистами. Я больше скажу — те, кто уже работает в США, испытывают давление со стороны чехословацких властей, через родственников. Некоторые уже вернулись назад, а это квалифицированные кадры, в которых я вложился.
— Надеюсь, ты не собираешься ничего предпринимать? — спросил Рузвельт.
— А должен? — приподнял бровь Леонид.
— Ни в коем случае, — покачал головой президент США. — Это тебе не Мексика, не Гватемала и даже не Парагвай. Европа — запретная зона.
Доктрина Монро, несмотря на то, что многие уже понимают её неактуальность, продолжает действовать. Конгресс США принял серию актов о нейтралитете, что здорово осложнило жизнь лично Леониду и многим честным бизнесменам, что, собственно, привело его в Чехословакию. И до этого было непросто торговать с воюющими странами, так как правительство относилось к этому с неодобрением — Курчевскому не один раз выговаривали за Испанию.
А теперь, из-за этих актов, стало совсем невозможно. Но Леонид не дурак, он предвидел, что в будущем обязательно случится что-то действительно нехорошее, из-за чего ему реально помешают торговать с воюющими странами Европы. Именно поэтому и случился первый блин комом, который оказался замаскированным пистолетом, который выстрелил в лицо всем его европейским амбициям.
— Я всё понимаю, — заверил президента Леонид. — Сейчас я просто пытаюсь спасти хоть что-то…
— Мой тебе совет: просто исчезни оттуда, — перебил его Рузвельт, после чего залпом осушил стакан, кхекнул и продолжил. — Будто тебя там и не было.