" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Он положил трубку и выдохнул.
Звонил Сергей Киров, на которого, зачем-то, вышли представители бразильских бизнесменов.
Несмотря на то, что всё уже давно налажено и дела ведутся не так, как раньше, всё равно некоторые пытаются вести дела через личные знакомства.
Вот и Киров, на которого вышли представители бразильского бизнеса, решил воспользоваться тем, что они с Аркадием «большие друзья», чтобы ускорить процесс согласования расширения производства в Бразилии.
Только вот этим занимается Народный комиссариат внешней торговли СССР, у которого в Бразилии всё схвачено.
Интерес бразильцев
Аркадий слышал мельком, в ходе заседаний СНК, что обсуждался вопрос продажи лицензии на производство ППД-25, но дальнейшая судьба вопроса осталась для него неизвестной.
Вероятно, бразильцы захотели оживить обсуждение и подключить для этого высшее руководство — наверное, написали Кирову, а тот и рад помочь «международным друзьям СССР».
«А это ведь и имиджевый знак», — подумал Немиров. — «Давно уже могли ведь попытаться „кинуть“ нас и нанять конструкторов, которые сделают на основе ППД-18–3 что-то новое, более удобное и актуальное. Но, видимо, сочли, что дешевле договориться с нами и сразу производить готовую модель, с вылеченными „детскими болезнями“ и оптимальной технологической картой».
Ввиду того, что СССР продолжает аккумулировать золото — была заведена такая хорошая «государственная привычка», скорее всего, сделка с бразильцами состоится. Возможно, им уже предложили конкретную цену, но она оказалась слишком неприятной, поэтому они решили, что надо «размягчить» позицию через, скажем так, личностный подход.
Киров не дурак, деньги брать не будет, но если он чего-то добьётся, то ему их обязательно предложат. А это конец карьере и свободе — за каждым нардепом и членом правительства ведётся наблюдение КГБ. За взяточничество в Уголовном Кодексе предусмотрена смертная казнь, если в особо крупных размерах, ну или 25 лет колонии, если в не особо, но крупных размерах.
Наверное, за всех этих людей, которых уже расстреляли по приговору суда, если всё, несмотря на все его усилия, обернётся так, как в его прошлой жизни, потомки предъявят Немирову — «репрессивные политесы», «лично списывал подписные расстрелы» и так далее…
Он не ведёт статистику, но примерные данные у него есть — с 1918 по 1938 год было расстреляно по приговору суда около 354 тысяч человек. В основном, за хищения в особо крупных размерах, за взяточничество, за убийства с отягчающими, за массовые убийства, за терроризм, за серийные убийства — маньяков было выявлено аж 83 штуки, за мошенничество в особо крупных размерах, за военные преступления и так далее.
Коррупционеры особенно страдали в период активности Дзержинского, который безжалостно истреблял их, причём не забывая и о «личной гигиене» ОГПУ.
И копию почти каждого смертного приговора с 1922 года можно запросить любому желающему. «Почти» — потому что есть нарушители подписки о неразглашении, в личных делах которых можно увидеть много нежелательного…
— Чай будешь? — заглянул в кабинет Аркадия Иосиф Сталин.
— С удовольствием, — улыбнулся Аркадий. — Степан!
— Нет, пойдём в буфет, — покачал головой Сталин.
— Степан! Отбой! — скомандовал Немиров. — Ну, пойдём.
По
дороге в буфет им встретился Киров, спешащий куда-то с синего цвета папкой, набитой серой бумагой. Он кивнул в знак приветствия и побежал дальше — вот сразу видно, что человек делом занят.— Тебя не гложет сомнение по поводу японского сюрприза? — спросил вдруг Сталин.
— Не просто гложет, а гнетёт! — ответил Аркадий.
Сигэнори Того, посол Японской империи в СССР, сделал Литвинову такое предложение, что у Аркадия аж поджилки затряслись от общей неправильности происходящего.
От лица японского императора, посол Того предложил заключить договор о ненападении, а также непрозрачно намекнул на то, что в Китае Японской империи с СССР есть что поделить, поэтому надо обсудить то, что из этого следует.
Это предложение империалистического сговора, которое следовало тщательно обдумать.
Точнее, Аркадий-то уже для себя всё решил — никаких переговоров с японскими милитаристами, но вид сделать нужно.
Никто не будет ни с кем делить никакой Китай, ведь уже с двадцатых годов предопределено, что он должен стать социалистическим. Миллионы китайских коммунистов с растущим нетерпением ждут великого дня объединения Китая под стягами Китайской ССР, равноправной братской республики в составе Советского Союза. Где здесь место империалистическому разделу?
Сталин тоже не настроен довольствоваться малым, о чём уже заявил.
— Если согласимся, то получить часть Китая будет гораздо легче, — сказал он. — Но нам не простят того, что мы якшаемся с империалистами.
— Договор о ненападении нам нужен, — вздохнул Аркадий. — Просто как формальная подстраховка.
Япония и СССР имеют общую границу — между Маньчжурской АССР и Протекторатом Корея. И это самая спокойная граница в мире.
Японцы боятся провоцировать СССР, так как понимают, что почти любой пограничный инцидент может, по желанию Верховного Совета, превратиться в полноценное вторжение в Корею. И Корея не протянет долго, несмотря на то, что японцы уже давно отстраивают на северной границе очень серьёзные укрепления.
А падёт Корея — Японии придётся очень туго, ведь она зависима от поступающих с полуострова ресурсов.
И пока этот нож находится у горла императора, не будет никаких вступлений в «Ось», никаких вторжений в Китай и прочих глупостей.
Но потребность в экспансии у Японской империи есть. Только вот против кого? На этот вопрос и попытается ответить посол Того, в ходе предстоящей беседы со Сталиным и Немировым…
В буфете они попили чай и закусили его свежими вафельными трубочками, новинкой, начавшей обретать особую популярность в последние несколько лет, что связано с тем, что началось массовое производство электрических вафельниц.
Уровень жизни в СССР ещё совсем не тот, чтобы каждый мог позволить себе подобное изделие, стоящее без малого две средние месячные зарплаты, но производство, неожиданно, крайне востребованного товара расширяется, что предполагает последовательное снижение цены.
Такое уже было с радиоприёмниками — на заре Советского Союза они стоили безумных денег, а сейчас в универмагах десятки моделей от народных предприятий и артелей, по вполне доступной цене.
— Пойдём, — сказал Иосиф Виссарионович, вставший из-за стола. — Того с Литвиновым уже ждут, наверное.