" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26

— Да, против большевиков сражаются наши враги, которых мы победили в Великой войне, — продолжил он, поставив стакан на кафедру. — Но кто стоял рядом с нами? Британцы, которые каких-то сто лет назад повергли нашу страну на колени. Мир стремительно меняется, столь же стремительно меняются национальные интересы — то, что было важно вчера, сегодня уже не имеет никакого значения…

Судя по недоумению на лицах некоторых депутатов, он дал им ценную пищу для размышлений.

— Мы можем притворяться, что эта война нас не касается, — произнёс Петен. — Мы можем надеяться, что, заняв позицию наблюдателя, мы останемся в стороне от последствий. Но история нас учит: трусость не спасает, она лишь делает нас лёгкой добычей.

Многие депутаты согласно покивали — его слова находятся в векторе общественного мнения.

— В этот сложный момент мы должны решать, кто является истинной угрозой для нашей страны, — продолжил Филипп. — Нас не могут ослепить старые страхи перед нашими европейскими соседями, когда за горизонтом встаёт новая, страшная опасность!

Этими словами он обозначил, что знает выход из политического кризиса.

— В этот день, в этот великий день 14 июля, мы должны дать клятву: Франция не будет молчать, Франция не будет пассивной, Франция возьмёт свою судьбу в свои руки! — провозгласил маршал Петен.

Раздались громогласные аплодисменты. Большая часть депутатов встала со своих мест. Не встали, как отметил про себя Петен, лишь члены партии Французской секции Рабочего интернационала.

«Проклятые большевики…» — презрительно подумал о них Петен.

Депутаты аплодируют, а он наблюдает за ними, ожидая, когда овации стихнут. Его речь ещё не закончена.

— Пока Европа охвачена войной, пока коммунистический режим в России удовлетворяет свои экспансионистские амбиции за счёт малых народов Восточной Европы, в Азии набирает силу другая угроза. Японская империя, прикрываясь словами о «сфере азиатского процветания», угрожает французскому Индокитаю, колониям Нидерландов, нашего исторического союзника, а также колониям Великобритании и Соединённых Штатов Америки. Мы знаем о том, что японцы у которых не осталось никакой чести, получили от большевиков карт-бланш, подписав с ними договор о взаимном ненападении. Это неслыханное по своему вероломству действие! Они уже разделили Азию между собой — кто знает, может, Европа тоже уже разделена на русских и японских картах? А может, весь мир, как когда-то между Португалией и Испанией, разделён между этими бесчестными экспансионистами?

Он сделал длительную драматическую паузу и начал пытливо рассматривать депутатов. И он видел, что его слова оказывают на присутствующих ощутимый эффект. Даже некоторые социалисты прониклись освещённой им проблемой.

«Ваши рабочие свободы, ваши права, ваши социальные гарантии и идеи — что это без колониальных владений?» — подумал Петен, внутренне усмехаясь. — «И чего они стоят в глазах диких азиатов? Что русских, что японцев…»

Выдержав эту паузу, он продолжил.

— Япония уже позволяет себе провокации против Франции. Кто даст гарантию, что завтра они не пойдут дальше? — задал он резонный вопрос. — Если мы позволим Москве и Токио диктовать нам свои условия, завтра Франция исчезнет — сперва как великая колониальная держава, а затем и как самостоятельная нация. Вы готовы к этому?! Вернувшись сегодня вечером домой, вы скажете своим жёнам, детям, родителям, что вы готовы предать идеалы Франции?!

Он стукнул кулаком по кафедре.

— Наша задача — возрождение французского духа, сильного государства, способного защитить себя, свои интересы, свою империю! — грозно выкрикнул он. — Вив ля Франс!

— Вив ля Франс!!! Вив ля Франс!!! Вив ля Франс!!! — закричали патриотически настроенные депутаты.

На этот раз, встали все.

Маршал Петен просто сошёл с трибуны и направился на выход из Зала заседаний. Он сказал своё слово, а дальше начинается работа Пьера Лаваля — он уведомлен, какие законы нужны Франции, на какие жертвы она должна пойти и как она должна измениться, чтобы выжить и сохранить своё величие.

Сев в машину, Филипп поехал в Версаль, где он отныне будет работать, жить и будут заседать члены его правительства.

Первое серьёзное решение, которое он предпринял — он заявил о желании собрать в Версале первых руководителей всех Великих держав Европы: Франции, Великобритании, Германии и Италии.

Они должны обсудить сложившуюся обстановку, войну Германского рейха против СССР, оккупацию Румынии и Болгарии советскими войсками, пассивность США, прежнего союзника по Великой войне, а также ситуацию в колониях.

«Европа должна сплотиться против общего врага», — подумал маршал Петен, наблюдая за пролетающими мимо пейзажами Парижа. — «Нельзя терять колонии, иначе это ввергнет мир в пучину хаоса. Колонии нужны не нам, а это мы нужны колониям, чтобы поддерживать порядок в этих диких землях».

Ему было жаль, что его прежний сторонник, генерал де Голль, резко отрицательно отнёсся к его идеям всеевропейского сближения — он видит в этом сближение с Германией. Шарль считает, что Германский рейх и СССР — это равнозначное зло, а Филипп пытался убедить его, что Германия, возможно, вообще не зло, а долгосрочный партнёр.

Лаваль, самый первый и верный сторонник Петена, неоднократно бывал в Бергхофе и беседовал с Гитлером — тот видит послевоенный мир чем-то прекрасным и великим. В этом мире будет место для всех Великих держав, но не будет СССР.

Пьер убеждён, что «Ось» — это исключительно антисоветский военно-политический блок. Гитлер создал его лишь для защиты от СССР и борьбы против него.

Кто-то говорит, что Адольф поторопился с ударом, а вот Филипп считает, что он ударил слишком поздно. Ему нужно было объединить вокруг себя все Великие державы, показать всю опасность СССР для «Старой Европы» и нынешнего мирового порядка.

Но всему своё время, ведь не случись июньское поражение Германии, никто бы не поверил до конца в экзистенциальную опасность СССР для Европы.

Приехав в Версаль, Филипп пошёл в свой кабинет.

— Кофе, — сказал он секретарю. — И включи музыку.

Гюстав Лакост включил патефон и заиграла мелодия Клода Дебюсси — «Claire de Lune». Секретарь ушёл готовить кофе, а Филипп откинулся на спинку кресла, чтобы насладиться музыкой и подумать.

«Мне нужно срочно разобраться с оппозицией», — подумал он. — «Большинство за мной, депутаты и сенаторы разделяют мои взгляды на сложившуюся ситуацию, но оппозиция слишком влиятельна, а потому опасна».

Военных ему убрать легче всего. Имеется весьма благовидный предлог, чтобы отправить их в самые отдалённые регионы Французской колониальной империи.

Гюстав принёс кофе.

— Скоро я позову тебя, — сказал маршал Петен, когда секретарь разложил кофе и десерты на столе.

Он приложился к чашке чёрного кофе и с наслаждением выдохнул.

Генералы, неформально возглавленные де Голлем, лучшим французским теоретиком манёвренной войны, представляют серьёзную опасность новому режиму, но Филипп может избавиться от них по одному ленивому мановению руки.

Шарль начинал при маршале Фоше, уже после Великой войны, поэтому у него ещё нет политического веса, чтобы напрямую перечить Петену, но он это понимает и собирает неформальную коалицию из разных генералов.

Они договариваются, ругаются, ведь между ними достаточно противоречий, но доводить их до достижения какой-то осмысленной позиции Филиппу очень не хотелось. Он вызвал секретаря.

— Полковник Риве уже пришёл? — спросил маршал Петен.

— Да, Ваше Превосходительство, — подтвердил Гюстав.