" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26

— Это много? — уточнил председатель Президиума.

— Нужно смотреть относительно потерь противника, либо наших абсолютных возможностей, — ответил на это Аркадий.

— Какое соотношение потерь? — спросил Калинин.

— Приблизительное соотношение потерь — 1:1,5 в нашу пользу, — произнёс Немиров. — Но генштаб Вермахта нам сводки не передаёт, поэтому данные о потерях противника мы имеем только приблизительные.

— Один к полутора… — задумчиво произнёс Калинин. — Но это же неплохо, да?

— Если всё будет продолжаться так же, как идёт сейчас, чтобы уничтожить все девять миллионов изначального личного состава армий «Оси», мы должны будем потерять шесть миллионов красноармейцев, — ответил на это Аркадий.

— В такой формулировке это звучит совсем по-другому, — нахмурился Михаил Иванович.

— Но печалиться не надо, — усмехнулся Немиров. — Сейчас война манёвренная, поэтому всё зависит от стратегических успехов. Если разделить понесённые противником потери в графике по датам, то пиковые значения, большей частью «сделавшие» всё это соотношение, достигались в период двух операций, «Скрипач» и «Мамонт».

— Мы можем рассчитывать, что соотношение потерь будет улучшаться в будущем? — поинтересовался Калинин.

— Для этого и существует генштаб, — пожал плечами Аркадий. — Две успешные контрнаступательные операции — это тенденция. Это доказательство того, что Красная Армия имеет очень крепкий офицерский корпус, способный выполнять сложные задачи и даже преодолевать экстремальные сложности встречного боя. Другое дело, что немцы тоже не лыком шиты. Вывод своих войск из-под удара, пусть даже ценой румынской и болгарской армий — это свидетельство тактической и стратегической гибкости верховного командования Вермахта.

— Тогда я снова могу спать спокойно, — улыбнулся председатель Президиума. — Знаете, товарищ Немиров, пусть мы готовились, знали о неизбежности войны, но каков же гений нашего Кормчего… Он, как будто, всё просчитал. У нас страна ведёт войну против всей Европы, но войну чувствуют только прифронтовые области, а здесь, в Москве, даже нет этого запаха… Помните?.. Вот это тревожное ощущение, как густой туман…

«Помню ли я?» — подумал Аркадий. — «Слишком хорошо помню. Я видел Москву во время трёх мировых войн».

Он сдержанно улыбнулся.

— Да, гений товарища Ленина непостижим, — сказал он. — И я прекрасно помню те времена — для меня это всё будто вчера.

— Хорошо, что сейчас не так, — вздохнул Калинин.

*25 августа 1940 года*

— Как обычно, ожидается ожесточённое сопротивление ПВО, — продолжал инструктаж полковник Рыбаков. — Поэтому за сто пятьдесят километров до входа в радиус действия городских ПВО, необходимо достичь высоты 10 500 метров — это к особому вниманию бомбардиров…

Всё это старший лейтенант Егор Константинович Богомолов уже и так прекрасно знал, но, тем не менее, слушал предполётный инструктаж предельно внимательно. Сачкующие лётчики долго не живут — это установлено за два месяца бомбардировок Берлина и Рура.

— Погода ожидается облачная, что даже к лучшему — сможете подобраться поближе, — сказал полковник. — Но наблюдайте друг за другом как можно внимательнее. Авиация ПВО будет сильна, поэтому особо не надейтесь на прикрытие. Они будут заняты схваткой с превосходящими силами противника. Если узнаю, что какой-то дурачок не надел броню — навсегда превращу в наземных техников, вместе с командиром.

«Да, броня — это святое», — мысленно согласился старший лейтенант Богомолов. — «Ни разу не видел таких дурачков, что вылетают без неё».

Комплект индивидуальной бронезащиты БЗ-12 — это полный защитный костюм, надёжно закрывающий туловище и конечности. Голову закрывает шлем-маска ЗШ-12.

Защитные свойства обеспечиваются 48 слоями нейлона и дюралевыми пластинами толщиной по 7 миллиметров, уложенными внахлёст.

Шлем ЗШ-12 изготовлен из стали, а лицевая маска — из толстого листа органического стекла.

Уже неоднократно проверено, что, при удачном стечении обстоятельств, броня может удержать даже среднеразмерный осколок, что очень ценится среди экипажей.

Подобное бронирование весит 23 килограмма, что тяжеловато, но полегче, чем риск умереть от почти любого осколка.

— Работать будете по топливным хранилищам у Берлина, — сказал полковник Рыбаков. — Но за вами будут идти ещё две эскадрильи, со своей задачей. Вы разминётесь с ними непосредственно перед Берлином — они летят на Потсдам. Идите и крепко спите — через восемь часов вылет. Свободны.

«Целых 24 экипажа на Потсдам», — подумал старший лейтенант Богомолов. — «Им будет тяжело — немцы ведь нами не ограничатся и на возврате их поймают. И если вторая волна прикрытия опоздает или поспешит, то будут серьёзные потери».

У 1-й и 2-й эскадрилий 1-го тяжёлого бомбардировочного авиационного полка 42-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии задача чуть-чуть попроще — просто разбомбить Берлин, не залетая так далеко.

Егор сразу же направился в казарму, чтобы добросовестно поспать положенные четыре часа. Остальные тоже следовали заведённому распорядку.

А через четыре часа не очень крепкого сна началась финальная предполётная подготовка.

За двенадцать часов до вылета техперсонал закончил проверку двигателей и антиобледенительной системы, а также кислородного оборудования для экипажей.

Также, в самом конце техобслуживания, были загружены снаряды для пушек и патроны для пулемётов.

Проснулся Егор без проблем, ведь это уже привычное дело. К тому же, это нетрудно, когда перед этим поспишь с 16:00 до 20:00.

— Егор, пойдём на завтрак! — вошёл в казарму капитан Гончаров.

— Сейчас, умоюсь, — ответил ему Богомолов. — Подождёшь?

— Да, — кивнул Павел. — Покурю, как раз.

Умывшись и приведя себя в образцовый порядок, он вышел из казармы и увидел сидящего в курилке Гончарова, как раз вытащившего из портсигара вторую сигарету.

— Идём, — поднялся он с лавки и вернул сигарету в портсигар.

В столовой было многолюдно, как обычно и бывает перед боевым заданием.

На завтрак подали рисовую кашу с маслом, белый хлеб, сгущённое молоко, яйцо, кофе с сахаром и маленькую плитку шоколада «Феликс».