" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26

— Реквизирую, — сказал я, сунув амулет в карман.

— Пожалуйста. У меня всё равно Силы нет — им пользоваться, — махнул рукой Колян.

Вернее будет так сказать: махнул свободной рукой. На другой висела Машенька. А уж смотрела… Если б на меня девушка там смотрела, я бы, наверное, убежал куда подальше. Больно уж серьёзные отношения этот взгляд обещал. Вплоть до полного соединения на молекулярном уровне в единый разум и устремления к звёздам совокупно.

— Наедине можем поговорить? — спросил я.

— Боюсь, что нет, — понурился Колян.

Через пару дней он уже всерьёз пожалеет, что вытащил свою благоверную. Ладно, добрый охотник Владимир, погнали. Будем делать то, что ты умеешь делать лучше всех. А именно — решать вопросы.

— Ждите здесь, выпить пока принесите, — велел я и провёл эксперимент.

Достал из кармана амулет, представил себе свою комнату в башенке и сжал кулак.

Открыл глаза — и оказался в комнате. Здесь почти ничего не изменилось, за исключением того, что рядом с ванной из пола торчали две трубы: под холодную и горячую воду.

— Прекрасно, — прокомментировал я одновременно всё.

И то, что Ефим продвигает работы, и то, что амулет позволяет мне переноситься в любое место, независимо от наличия в этом месте Знака. Без читерства эта способность появляется только с ранга Воеводы, который в известной мне иерархии вообще — потолок. Ни одного Воеводы в Поречье нет, да и в Смоленске, насколько мне известно, тоже. Столь высокоранговые охотники тянутся в Пекло, где настоящий кач. Там же и погибают в невероятных количествах.

Полезный амулет, очень полезный. Надо будет только военно-полевые испытания провести. Понять, на сколько перемещений его хватает, можно ли кого с собой взять, как долго заряжается. Главное ведь что? Главное, что на эти перемещения собственную «ману» тратить не нужно! А это означает, что врагам, будь они неладны, достанется от меня больше.

Глава 24

Дома я не стал обозначать своего присутствия. Просто открыл сейф и достал оттуда склянку.

Дед Виссей набодяжил целый котелок отворотного зелья, и Аксинья, разумеется, всё не выпила. А я на всякий пожарный законсервировал остатки. Мало ли. Я ведь вон какой замечательный во всех отношениях. Возьмёт да приворожит меня какая-нибудь дочка Абрамова или ещё кто, придётся лечиться. Поэтому хорошо, когда дома есть аптечка, забитая правильными препаратами.

Когда я вернулся обратно (амулет работал безукоризненно!), на столе в комнате уже стояли бокалы и бутылка вина.

— Мы решили, что это действительно прекрасная идея — отметить наше воссоединение! — прощебетала Машенька и, схватив бутылку, начала наливать.

— Отметить — это всегда отличная идея, — подтвердил я. — Как говорится, был бы повод, а тост всегда найдётся. Охтыж, нифига себе, паучище какой, как в Австралии…

— Где? — ахнула Машенька и повернулась к тому углу, в который я показывал.

Вино разлилось на стол.

— Нигде, — сказал я. — Ошибся. Игра теней. Простите меня великодушно.

— Ах, ничего… Боже, я такая неловкая… Пойду спрошу у хозяйки тряпку. Милый, ты подождёшь меня?

— Конечно, дорогая.

Они поцеловались, и Машенька убежала. Не то чтобы ей не терпелось покинуть комнату — скорее не терпелось вернуться.

Я вынул пробку из пузырька, который прятал в ладони, и вылил содержимое в один из бокалов. Долил вином и наполнил два других.

— Это — то, о чём я думаю? — с кислым видом спросил Колян.

— Оно. А чего расстраиваешься? Коитус сотворить не успели?

— Не успели. Какой приличный человек средь бела дня таким занимается.

— Приличный чело… У-у-у-у, нихрена ж себе, куда ты метишь! Уважаю, достойно. Но ты, Колян, не расстраивайся. Ты дело доброе совершил, пусть и запоздало. Оно станет твоей луковкой.

— Какой ещё луковкой?

— Ну, значит, была одна женщина…

Пока я рассказывал, вернулась Машенька, вытерла со стола лужицу и взяла протянутый ей бокал.

— … и вот за эту-то луковку ангел её в царствие небесное и вытянул, — закончил я историю. Подумал и добавил: — Так выпьем же за то, чтобы все люди — и добрые, и злые — получали исключительно по заслугам.

— Это прекрасный тост! — засмеялась Машенька. — Только, прошу, простите меня, если я сразу же упаду. В этом ужасном заведении я совсем ослабла, и уж конечно не пила вина.

— Ничего-ничего, падайте на здоровье, сударыня. Мы с Николаем Дмитриевичем и не такое видели, нас трудно шокировать. Да, Николай Дмитриевич?

Колян вместо ответа выпил. Глядя на него, немедленно выпила и Машенька. Залпом, как водку. Ай, молодец!

Я внимательно за ней наблюдал. Дрогнула рука, взгляд затуманился, но тут же просветлел. Девушка покачнулась. Колян дёрнулся было к ней, но она поймала равновесие сама и поставила бокал на стол.

— Да… мне и вправду хватит.

— Машенька, ты как?

— Прилягу…

— А… ты меня любишь?

— Тебя? — Машенька посмотрела на Коляна задумчиво. — Хм… Я все эти годы о тебе одном и думала, и надоел ты мне — хуже горькой редьки.

Колян побледнел. Но Машенька ещё не закончила.

— Какой ты был ребёнок, самовлюблённый, эгоистичный. Было бы там во что влюбляться. Мне об этом и доктор сколько талдычил — а я всё никак переубедить себя не могла. Ноет сердце — и всё тут. Сколько раз бежать собиралась, раз даже сбежала. Но далеко не ушла, Петербурга не знаю совсем. Вернули…

— Машенька, я…

— А теперь вот тебя увидела — и как рукой всю эту глупость сняло. Позабыла я того Коленьку, который любил меня, как дорогую говорящую куклу.

Колян как стоял — так и сел на табуретку с раскрытым ртом. Но Машенька и на этом ещё не закончила. Глядя куда-то в пустоту, она продолжала вещать:

— Да только пришёл-то ко мне не тот глупый мальчик Коленька, а самый настоящий Николай Дмитриевич. Который один такой дальний путь проделал, не погнушался из доллгауза меня забрать и руку с сердцем предложил. В кои-то веки не о себе — а обо мне подумал. Вот этого Николая Дмитриевича, пожалуй, что и люблю. А теперь, господа, прошу меня простить, я всё-таки прилягу.