"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29

Зато была пыль.

— Помоги мне переодеться в домашнее, — сказала я Дуне.

Марья не разрешила мне взять с собой ни одно из платьев Настенькиной матушки, которые можно было застегнуть самой. Еще и обругала, мол, нечего позориться, а потом вручила Дуне платье с длинным рядом крючков на спине и велела учиться застегивать-расстегивать. Так что сейчас мы управились быстро. Правда, платье из кисеи на чехле, на мой вкус, было слишком уж нарядным для домашнего, но вчера я устала спорить с Марьей. Сейчас было очевидно что она оказалась права: к этому дому старые платья не подходили. Ладно, фартук надену, на худой конец.

— Валенки поставь пока у печки, пусть просохнут как следует. — Я хихикнула, представив, как они будут выглядеть среди шелков и бархата. — Одежду, которую сейчас сняли, повесь пока вот на эти крючки, потом сходи узнай у Аглаи, где на улице белье сушат, туда унеси проветриться. И еще разузнай, где здесь прачечная.

— Хорошо, Настасья Пална.

Громко заурчавший живот заглушил ее слова. Дуня смутилась.

— Простите, барыня…

— Тебя кормили?

— Аглая сказала, что барыня требует, чтобы горничная всегда рядом была, так что есть только после того, как она, то есть вы ляжете, и рано утром.

Я вдохнула. Медленно выдохнула, подавляя желание прямо сейчас устроить выволочку экономке.

— Место твое она хоть тебе показала? Где спать, где вещи держать?

Судя по тому, что Дуня была без тулупа и в чистых лаптях, переодеться ей дали, но…

— Лавку в девичьей, как у всех, под ней вещи держать. Воровать-то у меня нечего. Не беспокойтесь, Настасья Пална, я не голодная, вечером поем. И в девичьей места хватит, там всего-то четыре нас сейчас.

По дороге Виктор, извиняясь за «неизбежные неудобства», предупреждал, что в доме прислуги мало, потому что он забрал весь персонал в имение,. Я тогда пожала плечами: конечно, нет смысла таскать туда-сюда толпу народа, да и не привыкла я, чтобы мне прислуживали. Оказывается, «мало» — это «всего» четыре девушки, не считая кухарки и экономки, а сколько в доме мужской прислуги и тех, кто занимается садом, я и вовсе пока не знала.

Но, мало это или много, они могли поддержать чистоту в доме. Виктор при мне велел сперва накормить и разместить Дуню, а уж потом учить, а ее отправили сразу ко мне. И снова — только ли для того, чтобы предупредить выволочку от вздорной барыни?

Меня так и подмывало пройти на черную половину дома и устроить скандал, заодно подтвердив репутацию Настеньки. Но, наверное, не стоило становиться новой метлой, пока не разберусь, как все устроено в этом доме. Поэтому я оставила Дуню заниматься моими вещами, а сама пошла в комнату экономки.

Дверь оказалась заперта, на стук никто не ответил. Ну что ж, тогда возьму на кухне все, что мне нужно.

Именно на кухне экономка и нашлась. Встав к рабочему столу и надев фартук, она что-то нарезала. В углу девочка лет пятнадцати разделывала селедку. Запах рыбы плыл по кухне, смешиваясь с запахом лука, который резала кухарка.

Так, похоже, я не вовремя. Ну раз уж пришла…

— Аглая, на пять минут, пожалуйста.

— Да, барыня. — Она отложила нож.

На доске обнаружилось что-то похожее на молодые свекольные побеги. Откуда, рано вроде еще? Потом спрошу.

— Я хотела бы знать, почему в моей комнате пыль, а в спальне — грязная посуда.

— Так, как вы велели, барыня, ничего не трогали. — Экономка опустила глаза, как это поначалу делала и Дуня, а в ее голосе я при всем желании не смогла бы расслышать ехидства.

— И почему не накормили мою горничную.

— Как вы велели, барыня, чтобы девка всегда в ваших покоях была, когда вы не спите. Я ей сказала воды вам налить горячей и холодной принести и ждать ваших приказов, как вы всегда и велите.

— Барин приказал ее накормить и обустроить после дороги.

— Барыня, это ведь ваша горничная, значит, ваше слово главнее. А вы всегда приказывали, чтобы девка при вас неотступно была.

И снова, как ни старалась, я не смогла понять, серьезна ли она или издевается. Хотя вряд ли Виктор стал бы держать экономкой круглую дуру.

26

— Значит, так, — начала я. — Глава семьи кто?

Аглая затеребила передник, старательно глядя в пол. Скажет «барин» — барыня наорет, а то и по щекам отхлещет. Скажет «вы» — барину непременно доложат, а он ей деньги платит.

— Это не моего ума дело, — выкрутилась она.

— Значит, так, — повторила я. — Сказано в Писании: «Жена да убоится мужа своего».

Я совершенно не была уверена, что в местных священных книгах сказано что-то подобное — и точно так же была уверена, что Аглая их не читала, как не читали библию простые люди в нашем мире.

— И еще сказано, что муж в доме первый и превыше него только сам господь.

Это его дом, в конце концов. В моем расклад другой. И все же хорошо, что Виктор меня не слышит, точно бы решил, что я издеваюсь. Аглая вытаращилась на меня так, будто я канкан на столе станцевать собралась, и даже кухарка отвернулась от сковородки, уставилась на меня.

— Потому, если он сказал обустроить и накормить, значит — обустроить и накормить, а потом уже к барыне отсылать.

Только как бы мне не рассорить Дуню с остальными слугами. Каким бы кратким ни было наше пребывание здесь, если здешние обитатели захотят, они сделают его невыносимым, как водится, отыграются на той, кто беззащитней. Не могу же я в самом деле приказать ей неотлучно находиться около меня и спать на коврике у кровати! Значит, додавливать, чтобы они сейчас все бросили и начали кормить горничную, пока барин голодный, не стоит.

— Что в людской ее обустроили — спасибо. И что сейчас вы едой для барина заняты — вижу, ему жаловаться не буду, и вам мешать тоже. Только дай мне пару кусков хлеба и чай.

Еще у меня остались пряники, положенные Марьей в дорогу, и печеные яйца, выданные вместо грелки, так что перекусить Дуняше хватит, а меня по дороге так растрясло, что до сих пор мутит. С мужем пообедаю.

— Чай у барина в сундуке, — ответила Аглая. — У него извольте просить. А хлеб сейчас дам.

С этими словами она отрезала два ломтя черного хлеба и прямо так, в руках, протянула мне.

— Итальянская забастовка, значит, — не удержалась я.

— Прощения просим, барыня, не понимаю я.

— Подай мне белую булку на тарелке. Кувшин питьевой воды, или кваса, или морса, что есть. Полотенце. — В уборной висели, но Дуне тоже надо будет руки вымыть. — И ветоши большую тряпку.

С видом «барыня сама не знает, чего хочет» Аглая вынула из шкафа накрытую полотенцем корзинку, переложила оттуда на тарелку что-то похожее на калач, накрыла свежим полотенцем. Зачерпнула из бочки воду в кувшин. Откуда-то из недр рабочего стола извлекла ветошь — решето сплошное, которое когда-то, кажется, было простыней. Ничего, пыль протереть пойдет.