"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29

— Высоко-о-о-о, — почти жалобно выдохнул я, смотря вниз. Высота с непривычки казалось километровой, хоть внизу от силы было метров сорок.

Потный, усталый, и не от труда, а от нервов, я наконец подошел к воротам с непонятной деревянной табличкой, истлевшей от времени. На ней было написано краской витиеватое то ли название этого места, то ли обращение к путникам, послушникам и ученикам. У ворот же стоял скучающий старик с лысой головой и аккуратной седой бородкой.

— Вас ждут, второгодки уже начали свое занятие, — вежливо поклонился мне старик в бордовом кимоно с огромными золотыми кольца в ушах.

— Прошу про… — с поклоном начал я говорить, но старик ухмыльнулся и перебил меня.

— Пустое, не трать на меня слова, которые предназначены для твоего наставника, — пошел, не дожидаясь меня, вперед старик. — Иди за мной, у вас сегодня занятия на легендарном песчаном полотне.

— Я буду обучаться со второгодками? — удивился я. — Я практически ничего не знаю о символистах.

— Об искусстве слов и знаков прекрасно знает твой лоб, и как я вижу, он дважды об этом узнал, — не оборачиваясь, рассмеялся старик. — И молись своему Калибану, чтобы к вечеру ты не стал познавать искусство с выпускниками или со мной.

— Молиться не умею, и начинать не собираюсь.

— Твой выбор, — усмехнулся старик. — Дам совет, воспринимай наставника как наставника, а не учителя и каждое его слово воспринимай как истину. Каждая его угроза реальна, каждое благо призрачно, и хоть и кажется несбыточным, но поверь моему Слову, оно еще реальнее, чем угроза.

— Вы были его учеником?

Старик замер на полушаге, и я замер следом за ним.

— Я единственный, кто носит бордовое кимоно как символист за последние пятьсот лет, — тихо проговорил старик. — И мне интересно, какое кимоно наденут на тебя, если ты умрешь или выживешь после нашего общего наставника. В цвете кимоно кроется вся суть.

Я молчал, а старик продолжил говорить, стоя ко мне спиной.

— Я ученик наставника уже второе столетие, и чуть позже присоединюсь к вашим занятиям, — хрипло проговорил старик. — Мне было пять лет, когда меня скинули в отвесную пещеру. Там среди червей, поедающих трупы, и падальщиков пещер, меня нашла Тень императора. Вышел я через десять лет в бордовом кимоно, одежде моего наставника, которое всегда черное, но это кимоно было окрашено его кровью, ибо нужен был именно этот цвет.

Старик замолчал, потряс плечами, словно скидывая жуткие воспоминания, и бодро зашагал вперед.

— Что я все о грустном-то, Калибан? — рассмеялся старик. — Я не ты, а ты не я. Вот, например, там за поворотом сидят тупейшие из тупейших. Или, как говорит светлейший и наисильнейший Алагау, лучшие из лучших, жемчужины рода символистов. Я туда не пойду, а то, боюсь, расстроятся малыши, но не встретить младшего ученика я как старший ученик не мог, удачи тебе, Калибан Рык.

— Я не знаю вашего имени, — с поклоном проговорил я, когда старик повернулся ко мне лицом, а его огромные серьги, что были золотыми, вдруг оказались серебренными.

— А оно тебе надо? Давай потом поговорим, а то затянется это все, — махнул на меня рукой старик, и если бы не часть истории, рассказанная им, то это могло быть прямым оскорблением, но что-то подсказывало мне, что не знать, как зовут ученика Тени, равно незнанию имени самой Тени, и это норма жизни. Когда придет время, он назовется, надо лишь дожить до этого момента.

— Вот, вижу по глазам, все понял, а говорили что тупоголовый зверек из северных племен, да еще и принцем назвался…

Старик начал резво уходить по своим делам, оставляя меня одного, но на мгновение остановился.

— Ох, назваться светлой ведьмой в отместку за принца, ха-хах. Вот молодежь пошла, в мое время за такие шутки в пещеру кидали, к червям ха-ха-ха!

За поворотом было небольшое поле, обложенное камнями, справа белыми камнями, слева черными. Белый песок, словно просеянный через сито, усеяли по правую сторону полсотни учеников ровно до середины, где была проведена борозда в ладонь шириной и в две ладони глубиной. Я встал у границы, ожидая, когда с крыльца большого дома ко мне обратятся. На крыльце слева восседал в белом халате Алагау, а справа, прямо на циновке, спал молодой парень в черном кимоно, сокрытый тенью от небольшого навеса огромного крыльца без ступеней.

— Как я и думал, Тень, твой ученик не проявил уважения, — радостно улыбался седой Алагау, смотря на меня. — Он опоздал! Это непростительно, ученик должен приходить вовремя!

— А когда у человека происходит все вовремя? Ты мне скажешь, Алагау? — лениво перевернулся на спину молодой юноша и возвел руки к крыше, потягиваясь.– Ты понятия не имеешь что такое вовремя, а вовремя у человека бывает всего один раз в жизни, во время зачатия. Ведь чуть раньше или чуть позже и это будет уже другой человек. Так что Проклятый не мог прийти вовремя, а пришел раньше, чем стоило. Я ждал его на закате.

— Тень, ты будешь его учить, когда уйдем мы? — спросил Алагау.

— Я не буду его учить, он будет учиться сегодня сам. А-а-ах, как же я хочу спать, — лениво зевнул молодой парень и перевернулся на бок. — Калибан, сядь передо мной, на том же расстоянии, что и ученики Алагау. Я еще не понял, как ты пахнешь.

— Х-хм, кхм, — послышался сдавленные смешки от учеников.

— И не садись близко к ним, — указал Тень в сторону учеников Алагау. — Они воняют. Алагау, ты на какой помойке или сточной канаве их нашел?

— Мы не воняем, уважаемая Тень, — вдруг осмелился один из учеников, а остальные ученики начали косо смотреть на меня. На Тень они не смели даже смотреть. Я же медленно подошел и сел на белый песок, так как меня попросили, и даже вежливо.

— От вас несет, не от всех, но запах сильный, — лениво садясь на циновку, проговорила Тень. — Ты вот, говорливый, сегодня ночью врал, такой тонкий запах. Хорошему человеку, женщине, врал сильно, а зачем и не знаешь, потерять боишься. Хочешь с лучшими связями выйти, с родством, а эту так не ценишь, но зря, запах хороший от неё. Вот еще запах, не сильно противный, я его даже понять могу, но спать мужчине с мужчинами? Попробуй с женщинами! А это запашок воровства… Два медных? Нет, мало, золотой, какие деньжищи! Верни золотой тому, у кого украл, иначе совесть тебя замучает. Ну а у тебя, Алагау, гордыня, вот твой запах. Виновен в подобном и я, у меня такой же запашок… А вот еще запах от ученика, хватит спать со своим братом, спи с сестрой…

Он перечислял, кажется, все пороки, наугад, но, тем не менее, по лицам молодых символистов было заметно, что попадал в цель он довольно часто.

— А он, как пахнет он? — посмотрев на меня, спросил говорливый ученик.

— Его истинный запах перебивает кровь и смерть… Убийство девушки? — проговорила тень, смотря на меня сурово. — Иньху уже доложил в совет мастеров?

— Да, — проговорил я. — Она…

— Я знаю, монстр, удивительно другое, это девушка, а не женщина, — задумчиво проговорил Тень и замолчал на минуту. С ним молчали и все остальные, когда же он очнулся от задумчивости, то пересек границу тени и света. — А теперь смотри, запоминай и думай. Покажи глупцам что под твоей личиной разбойника, зверя и монстра есть острый ум.