"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Это займёт больше года. — заметил Улос. — Нас слишком мало, даже если опустить моральные вопросы.
— Будем использовать всё что есть. — твёрдо ответил я. — Набирайте послушников. Привлекайте к работе личей. И что главное, привлекайте к работе сдавшихся людей. Мы могли бы задержаться в этом городе на месяц или два, если бы делали все сами. Но наша задача - заставить жителей помочь нам с жертвами, убедив их, что это для их же блага. Изобразите из себя спасителей. Делайте вид, что вам самим не нравиться это, но что это единственный путь. Создайте образ благородства: это привлечёт и послушников,
Мастера переглянулись.
— А что потом? — задумчиво задал вопрос пожилой мужчина. — Рано или поздно люди поймут, что это обман, и что проклятье не расширяется. Пойдут слухи… Да и потом, после такой жестокой дани следующие города могут отказаться сдаваться, что замедлит продвижение.
— Всё очень просто. — спокойно ответил я. — Сейчас нас ожидает ключевой момент кампании. У нас есть полсотни тысяч жертв, которых мирно приведут к нам на заклание. Отбирайте кадры. Поднимайте разумную нежить, которая сможет выполнить работу за нас. Пользуйтесь услугами местных целителей, чтобы подлечить себя после истощающих ритуалов. Это будут тяжёлые дни, и поработать головой придётся немало. Но если мы все сделаем правильно… Понимаете, что будет дальше?
— Это будет камнем… Камнем, что начнёт лавину. — восхищённо протянул Эскилион, глядя на меня безумными глазами.
— Что же касается обмана и понимания… — я улыбнулся пожилому мужчине. — Когда мы закончим с первой половиной, пустим под нож вторую. Я уже отдал приказы гончим, чтобы никто не покинул город, пока мы не закончим. И рассказать о произошедшем будет некому.
Мужчина смерил меня долгим, внимательным взглядом, ища что-то в моих глазах. А потом уважительно кивнул.
— Да. Это может сработать.
— За работу. — пристально посмотрел на мастеров я. — Без жалости, без сантиментов, без единой слабости: как к себе, так и к любому живому существу. Так и только так мы выиграем эту войну.
Это заняло почти месяц отчаянной, безумной работы. Но люди герцога очень помогли: они сами приводили к нам жертвы, сами помогали, глядя на этой с обречённым горем. В городе было очень много жителей: реши они сопротивляться, мы могли бы убить их всех достаточно быстро, но отнюдь не принести аккуратно в жертву.
Но когда люди сами идут на заклание, повинуясь приказу своего лорда, дело идёт намного быстрее…
Конечно, люди искали лазейки. Целительниц и мастеров магии, например, в жертву никто не приносил. Выбирали стариков и пожилых людей вместо детей… Но половина города - это половина. Ряды наших легионов росли. В строй вставали иссушающие жизнь из числа молодых женщин, рыцари смерти из числа отважных воинов, что выбрали смерть ради защиты своих родственников и близких. Наши легионы росли…
Когда жертв почти не осталось, я собрал всех мастеров и целителей города в одном месте под простым предлогом: собираясь показать им ритуал, которым якобы намеревался остановить проклятье.
Это было ложью от первого до последнего слова, но они заинтересовались, разумеется.
— Так много символов. — задумчиво произнесла одна из целительниц, осторожно касаясь выжженных смертью на каменном пустыре знаков. — Для чего они предназначены?
— Каждый несёт смысл, что направляет
энергию. — ответил я. — А линии выступают каналами… — Отойдите вот сюда, иначе вас может задеть остаточной силой смерти.Мастера магии забились в круг, с недовольными, мрачными лицами наблюдая, как мои культисты отработанными, чёткими движениями перерезают глотки связанным людям на краях фигуры.
— Что теперь? — подозрительно осмотрел вспыхнувшие чёрным светом каналы энергии один из старых магов.
— Одно мгновение. — улыбнулся я.
А затем они все закричали от страшной боли, падая… Какие всё-таки доверчивые. Но личи выйдут неплохие, я уверен.
— Принимай пополнение. — кивнул я Улосу. — Пусть освоят легионеров и начнут поднимать дальше.
Спустя всего пару дней в мои покои ворвался герцог с безумным лицом.
— Ваши мертвецы вышли из под контроля! — закричал он. — В городе происходит бойня! Вы должны как-то остановить их, немедленно!
Я неспешно отложил книгу, встал из кресла, и откупорил кувшин с таллистрийским отваром. Скоро станет редкостью, королевства жизни же больше нет…
— Нет времени для церемоний, люди умирают! Разве вы не понимаете… — заорал было аристократ.
Я поднял руку, заставляя его мгновенно замолчать. А затем медленно налил напиток, глядя в отражении стекла бокала то, как лицо герцога наливается кровью. И только потом, отхлебнув, обернулся.
— Я всё понимаю. — мягко улыбнулся я. — Не волнуйтесь, герцог. Всё идёт по плану.
Он не был дураком и понял всё быстро. И безумная, яростная ненависть, что возникла в его глазах в этот миг, могла бы заставить другого человека отшатнуться… Но я лишь весело отсалютовал аристократу бокалом.
— Вы спланировали всю эту бойню с самого начала. — рухнул в кресло для гостей герцог, глядя на меня с неистовой злобой. — Вам не хватало рабочих рук сделать всё самим, и поэтому вы воспользовались нами… Мастера, полагаю, уже мертвы: ритуал ,скорее всего, был ловушкой… А теперь, когда вы набрали достаточно сил, вам не составит труда вырезать остальную часть города.
Я похлопал в ладоши, отставляя бокал. И даже налил ещё один для гостя.
— Браво, герцог! — усмехнулся я. — Вы раскусили меня. Что же теперь вы будете делать? Броситесь на меня с мечом?
Аристократ лихорадочно размышлял, не спеша бросаться в атаку. Медленно, но уверенно, он взял себя в руки, справляясь с душившей его бессильной злобой.
— Ради чего всё это? — с тихой ненавистью спросил он. — Столько смертей… Женщины, старики и дети… Неужели в вас совсем нет жалости? Что за неистовая злоба может заставить человека совершить подобное? Я не понимаю…
— Злоба? — удивлённо приподнял бровь я. — Похоже, вы не понимаете. Я не испытываю ненависти к вашим людям, упаси Отец! — Но я дал клятву. И я выиграю эту войну. Любой ценой.
Герцог не ответил, погрузившись в раздумья, уперев взгляд в никуда. Он думал, долго, а я его не торопил. В конце концов, не самый глупый собеседник… А слова здесь уже всё равно ничего не изменят.
Наконец, он поднял на меня глаза. В них было лишь спокойствие. Ненависть или ушла, или он спрятал её так тщательно, что даже я не мог её различить.