"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Да можно, не вопрос, — согласился Пашка. — Сейчас силы не равны. Ты на отжиманиях выкладывался, а я свежий, отдохнувший. Захочешь силой помериться — приходи к нам на тренировку. Я с Тимуром договорюсь. Там и посмотрим, кто на что способен. Глядишь, к нам в разведку захочешь.
— Вряд ли, — Толик покачал головой. — Я в космос хочу.
— В космос? — Пашка одобрительно хлопнул его по плечу. — Уважаю. А на тренировку к нам заглядывай. Посоревнуемся.
Толик кивнул и отправился на съёмочную площадку.
— Так ухажёр или нет? — крикнул ему вслед Пашка.
— Нет, — отозвался Толик.
— Ну и дурак! Присмотрись к ней! Отличная девчонка!
Маруся вспыхнула и, как
Сам того не желая, Пятитысячный стал одним из рупоров пропаганды. Когда-то это слово запятнали, но те времена давно прошли. Истории про то, как Этот захотел возродить человечество и уговорил самого профессора Павлова, сидевшего столетие взаперти, которые пилот рассказывал своим пассажирам, делали и без того прочную связь между людьми и роботами ещё крепче. Взрослые и, особенно, дети глубже понимали, что праздность, безделье и отсутствие цели в жизни ведут в тупик как отдельного индивида, так и целое общество. Они учились никогда не сдаваться у не опустившего руки робота, опираться на друзей, помогать другим. Само собой, всему этому их обучали с пелёнок, но, когда ты слышишь историю из первых уст, от её непосредственного участника, она становится более личной.
— Дамы и господа! — обратился к пассажирам Пятитысячный. — Помимо еды и напитков, которые вам любезно предложит Лукерья, в нашем меню есть песни, захватывающие истории и много изумительных фотографий и видеороликов. Прошу вас проголосовать за понравившийся пункт. Вы можете сделать это на интерактивном экране планшета впередистоящего кресла. У пассажиров первых рядов и на местах аварийных выходов такой планшет находится в подлокотнике.
Большинство проголосовало за песни. Видимо, многие летели не в первый раз и все истории слышали.
— Дамы и господа! Я сейчас буду петь, а вы мне подпевайте!
Пятитысячный затянул одну настолько старую песню, что имени её автора не знали уже четыреста лет назад. Зато она была весёлая и нравилась пассажирам.
Я так хочу иметь щеночка, Чтобы водить его на поводочке, Чтобы водить его на поводочке, Щено-о-чка. Щеночек тихо подойдёт ко мне И поцелует меня прямо в щёчку, И поцелует меня прямо в щёчку, Щено-о-чек. Но! Щеночка нет у меня, нет у меня щеночка. Но! Щеночка нет у меня, нет у меня щенка. Я так хочу иметь котёнка, Чтобы водить его на поводочке, Чтобы водить его на поводочке, Котё-он-ка. Котёнок тихо подойдёт ко мне И поцелует меня прямо в носик, И поцелует меня прямо в носик, Котё-о-нок. Но! Котёнка нет у меня, нет у меня котёнка. Но! Котёнка нет у меня, нет у меня кота.Салон с удовольствием подпевал, люди раскачивались в креслах и махали руками в такт мелодии. А где-то внизу, на земле, уже готовили к производству новую партию домашних животных. Первую по результатам всех тестов и наблюдений признали удачной.
Аристарх Иосифович Тяпкин был взбешён. Он мерил кабинет широкими шагами, постоянно теребил бородку и нервно поправлял очки. На столе Тяпкина стоял гипсовый бюст Платона и безразлично наблюдал
за происходящим.— Представляете, Платоша, — голос Аристарха Иосифовича дрожал, — что вытворяет эта чертовка? Нет, не представляете. Она метит на моё место! Хочет подсидеть меня, известного во всём научном мире Тяпкина! Бьюсь об заклад, она ещё и всякие сплетни про меня распространяет!
Платон промолчал. Это означало, что он согласен с негодованием Тяпкина и во всём его поддерживает.
— Да что она о себе возомнила?! — Аристарх Иосифович сдёрнул с носа очки, потом снова их туда напялил. — Мерзавка! Позволять себе такое в стенах научно-исследовательского института! Нет, я бы понял, на базаре или в притоне… Но здесь! Здесь!
Тяпкин воздел руки вверх.
— О, пресвятой Эйнштейн, заклинаю тебя! Дай мне сил пережить это унижение!
Аристарх Иосифович сгорбился и уселся за стол. Но что-то внутри него продолжало бурлить. Тяпкин схватил со стола бюст и заорал на него:
— Ты почему молчишь? Сказать нечего?! — Аристарх Иосифович размахнулся и швырнул бюст в стену. Платон раскололся на части. Спохватившись, Тяпкин кинулся к осколкам и запричитал: — О, бедный мой Платоша! Я знал тебя ещё ребёнком!
В кабинете раздался сдавленный смешок, потом ещё один, и, наконец, из смеявшегося вырвался хохот.
— Соня, — простонала Маруся, — я же просила… Теперь переснимать надо!
— А точно надо? — уточнил Константин Эдуардович. — Она же засмеялась, когда я реплику дочитал. Всё равно же крупный план потом снимать.
— Вы только что спасли ей жизнь, — улыбнулась Маруся.
— Ой, да брось! — Соня игриво толкнула её бедром.
— Ещё раз дубль запорешь, выгоню с площадки! А перед этим выпорю! — Маруся ущипнула Соню за бок.
Та взвизгнула и, показывая язык, отбежала подальше.
— Перерыв, — сказала Маруся.
Когда съёмки закончились, все разбрелись по домам.
Не успела Маруся зайти в квартиру, как к ней подскочил Макар. Робота распирало от любопытства.
— Как всё прошло? — спросил он.
— Великолепно! — ответила Маруся. — Ты не представляешь, как Соня с Толиком хорошо играют! Многое с первого дубля получается. Соня-то в кружке занимается, а вот Толик удивил! Правда, и Соня тоже показала себя с неожиданной стороны. Помнишь сцену, где героев тренер наказывает и заставляет сто отжиманий сделать? Я думала, она не справится. А Соня, оказывается, каждый вечер по двести отжиманий и триста приседаний делает! Понятно, откуда у неё такая фигура!
— А собой ты довольна?
— Думаю, да. Сначала какая-то робость охватывала, а потом втянулась. Не так уж я всё плохо и знаю, как мне казалось.
Маруся надела тапочки и пошла в спорткомнату, но не успела переступить её порог, как дорогу девушке преградил Макар.
— Ты чего? — удивилась Маруся.
— Я тут подумал, — Макар изобразил смущение, — может, отпразднуем твой дебют? Я чего-нибудь вкусненького на ужин изображу, стол красиво сервирую…
— Хм, заманчиво. У меня сейчас тренировка. После неё всё и обсудим.
— Да чёрт с ними, с джинсами! — воскликнул Макар. — Показывай, что наснимали!
Глава 10
Рязанская область, 2341 год.
Когда Маруся пропала, Макара охватила паника. Ни один помощник до него не терял своего подопечного. И дело совершенно не в том, что подумают или скажут посторонние. Чужое мнение мало интересовало робота. Его больше волновала судьба девочки, с которой Макар, несмотря на её непростой характер, успел сродниться.