"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— О да, а ты у меня прямо ну очень культурная средневековая мадам, дорогая сестренка, — откровенно насмешливо произнес хранитель памяти и, кивнув в сторону стены, где и находились упомянутые им «широкомасштабные табуретки», в просторечии — скамейки, осведомился, — Что же, пойдем, передохнем в сидячем положении?
Татьяна пожала плечами.
— Да я вроде бы еще пока что не устала до такой степени, чтобы бросаться передыхать. А тебя, как погляжу, уже ноги не держат? Неужели ты злоупотребил шампанским?
— Ах, ну почему ты и в самом деле мне не сестра? — горестно вздохнул в ответ мужчина, — Я бы с таким наслаждением поставил тебя в угол, ты даже не представляешь… Посмотрел бы я на тебя, остроумная ты моя, если бы ты после почти трех столетий существования
И с сими словами, не дожидаясь реакции своей спутницы, он деловым и гордым шагом направился к неоднократно упомянутым выше скамейкам. Татьяна осталась одна среди шумной толпы. Слегка передернув плечами, она проводила названного брата недовольным взглядом и, буркнув:
— Напугал до ужаса! — вновь обратила свое внимание на окружающий ее веселый люд, на бойко отплясывающих зачастую совершено неизвестные ей танцы, дворян, и на их роскошные костюмы.
А зрелище это увлекало ее с каждой минутой все больше, и больше. Как выгодно отличался торжественный вечер в этом веке от скучных, каких-то серых и обезличенных вечеринок в двадцать первом! Куда только исчезло все роскошество, вся легкость движений, тяжесть изысканных манер и слов, куда делись эти невероятные наряды? Почему, зачем они были заменены поначалу на фраки, а позже уже и на совершенно невыразительные, однотипные костюмы? Какой глупец выдумал этот, так называемый, дресс-код, чем он руководствовался? Уж не желанием ли обратить человечество, хотя бы мужскую его половину, в однотипное стадо, в серую массу, ничем не отличающуюся друг от друга? Ведь в отличие от женщин, все еще продолжающих предпринимать попытки выглядеть ярко, привлекать к себе внимание красочными нарядами, мужчины уже давно были избавлены от этого удовольствия и, вероятно, совершенно смирились с этим.
А как прекрасно, как здорово было смотреть сейчас на эту разноцветную толпу! Даже на тематических вечеринках двадцать первого века, даже в исторических фильмах, где, казалось бы, следят за достоверностью изложения, не увидеть такого буйства красок. Все эти камзолы, или, точнее, как назвал этот наряд Винсент, аби; кюлоты, парики, напудренные порою столь сильно, что от резких движений пудра повисала над ними белым облачком; все эти очаровательные рубахи из тонкого батиста, украшенные неимоверно филигарной работы кружевами, белые чулки, аккуратные, явно выигрывающие по сравнению с современными, туфли с богатыми пряжками, и безумный, безумный маскарад оттенков, — до чего же все это было красиво, как же сильно это увлекало и завораживало! Все эти платья с пышными, длинными юбками, наполняющими воздух тихим шорохом и шелестом, высокие прически, изящные локоны, блеск драгоценностей, словно заставляющих зал сиять еще ярче; все эти камзолы, красные, синие, черные, золотистые, лиловые, голубые, серебристые…
Дойдя в мыслях до последнего цвета, Татьяна недоверчиво моргнула и внимательнее вгляделась в только что замеченного ей человека, облаченного в серебристый аби.
Мелькнула в воздухе распущенная, в отличие от причесок других молодых людей, грива длинных черных волос, сверкнул брошенный мгновенно лукавый взгляд серо-зеленых глаз, растянулись в приветливой улыбке пухлые губы…
Девушка слегка тряхнула головой, будто стараясь отогнать неожиданное видение и, чуть улыбнувшись в ответ, поспешила обратить взор на другую сторону зала. Так-так. Будь рядом Винсент, и заметь он это, его возмущению, должно быть, не было бы границ. Еще бы — вздумала заигрывать, — а обмен улыбками с определенной точки зрения вполне можно было отнести к флирту, — то с самим хозяином замка, то с его младшим братом!
Заметив краем глаза, что молодой виконт приблизился к какой-то девушке, Татьяна с облегчением выдохнула и, стараясь скрыться за спинами разряженных дворян и за пышными юбками их дам, с интересом всмотрелась в предмет внимания юноши.
Отметив мимолетно рыжие
волосы и бедноватое платье, девушка вновь недоверчиво потрясла головой, от изумления даже прекращая скрываться за толпой. Луиза! Так вот к кому молодой человек направлялся так уверенно, так воодушевленно! Но кто бы мог подумать — Роман и эта серая мышь… Интересно, Эрик знает об увлечениях младшего братца?Татьяна, которая и в этом веке продолжала воспринимать Романа как неразумного малыша, неодобрительно нахмурилась и, стараясь не обращать внимания на довольно недвусмысленные увивания виконта де Нормонд вокруг рыжего недоразумения, честно попыталась увидеть в девице хоть что-нибудь привлекательное. Однако же, на Луизу довольно было глянуть единожды, чтобы понять, что попытки такого рода уже заранее обречены на провал. Тогда, в полумраке перед замком она еще казалось самую малость симпатичной, неосознанно (а может, и сознательно) используя любимую хитрость престарелых кокеток — приглушать свет, чтобы казаться моложе и привлекательнее, но сейчас, когда яркое освещение зала безжалостно озаряло ее не бледную даже, а какую-то неприятно-серую кожу, когда оно так ясно подчеркивало блеклые волосы и совершенно болезненную худобу, девица просто органически не могла производить впечатление хоть сколь-нибудь интересной особы.
Тихо фыркнув, девушка предпочла отвернуться. Созерцать разнообразие красочных костюмов благородных мадам и месье было явно занятием куда как более приятным, нежели любоваться этой… Луизой. Между прочим, Мари ведь намекала, — да что там, она говорила почти напрямую, — что эту «темпераментную девушку» связывают до крайности близкие отношения с самим хозяином замка. В таком случае странно, что…
— Вижу, небогатый наряд Луизы удивил вас, — раздался прямо над ухом знакомый мягкий голос молодого графа, и Татьяна, невольно вздрогнув, вновь оглянулась, взирая на него. Признаться, костюм упомянутой мадам она особенно не рассматривала, с нее вполне хватило созерцания бессовестно увивающегося вокруг нее Романа, однако, объяснять это Эрику было бы явно занятием напрасным, посему девушка предпочла согласно кивнуть, изображая совершеннейшую невинность.
— Совсем немного. Я не ожидала, что здесь кто-то выглядит хуже, чем я, — произнеся последнюю фразу, она тотчас же спохватилась и виновато прижала руку ко рту, — Ой, простите… Я не хотела обидеть вас.
— Меня? — блондин явно совершенно искренне изумился и, подойдя к собеседнице вплотную, зачем-то взял ее за руку, — Уверяю вас, ваши слова мне ничуть не обидны. Да и почему бы они должны меня задевать?
— Ну, как же, — Татьяна безразлично пожала плечами и, ненавязчиво высвободив ладонь из пальцев графа, грустновато вздохнула, — Говорят, вы так близки с ней, что она и близко никого к вам не подпустит…
— Вот как? — на сей раз молодой человек удивился еще больше и, растерянно почесав в затылке, неожиданно улыбнулся, — Думаю, здесь имелось в виду нечто другое. Если хотите, я мог бы рассказать вам о степени связывающих меня с Лу отношений.
Девушка мысленно скрипнула зубами. «Лу», «отношения»… Вот и не ревнуй его после этого! Ах, как же жаль, что в этом времени она еще не имеет никаких прав на молодого графа и не может устроить ему разбор полетов прямо здесь и сейчас, не сходя с этого места!
— Я с удовольствием послушаю ваш рассказ, — очаровательно улыбнулась Татьяна, сдерживая рычащую внутри ревность и стараясь не допустить явления этого чудища народу. В конце концов, это же живые люди. Их надо пожалеть.
Граф де Нормонд, явно ничего не подозревающий о мыслях и чувствах, испытываемых его собеседницей, склонился в полупоклоне, протягивая к ней руку.
— В таком случае, разрешите пригласить вас на танец, мадемуазель.
Девушка едва заметно вздохнула, продолжая сохранять на лице милую улыбку. Потанцевать с Эриком ей, надо признать, хотелось уже давно, а уж после попадания в это время и подавно, но как отнесется к этому обещавший следить за ней Винсент? Как это он сказал — «веди себя прилично»? Интересно, танец с красавцем-графом еще входит, по его мнению, в каноны приличия, или уже нет…