"Фантастика 2025-80". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
— Райх! — старикашка затопал ногами, брызгая слюной, — Райх! Нихт Райх! Эта сфинья — канцлер — посорит мой страна! Посорит Дойчланд! Они там марширофать! Под мусыка!! Они там домарширофатса! Экономика, который рапотать на фойну, даст только фойну! Я коворил эти ослиные аршен: ви бить клюпое стато…
— Ну, ну, спокойно, спокойно! — Туск вздохнул. — Теперь будет орать за политику, пока не охрипнет. — повернулся он к Фигаро. Он, говорят, обложил в десять этажей канцлера лично и его выслали: тогда у них нравы помягче были…
— Туск! Я, фоопще-то, фсе слюшать!
— Да, да, герр Гейгер… Так вот, — прихватил старик, значит, все свои наработки и приехал к нам а в столице его нашел Форинт. Без Гейгера мы бы до сих пор керогазы
— Туск!!. Отнако, ви бить правым, — инженер вздохнул и дернул себя за «хвост» на затылке, — этот мануфактур раньше фыпускать фсякий мусор… Косподин Фигаро, ви быть из… э-э-э… гайстеръйегерь? Колдоффской полицист?
— Я из Департамента Других Дел, все верно. — Фигаро приподнял каску над макушкой. — Эта организация, примерно, то же самое, что и ваша Магише Контролле, только прав у меня поменьше. Господин Форинт хотел чтобы я с вами переговорил, поскольку считает, что вы знаете о фабрике больше, чем кто-либо другой… И, кстати, вы можете sprechen Deutsch, меня это не смущает.
Старик с огромной благодарностью взглянул на следователя и с облегчением перешел на родной язык (при этом скорость его речи увеличилась, минимум, втрое), после чего трещал без умолку минут двадцать. За это время Фигаро узнал следующее:
Во-первых, инженер вовсе не считал недавние несчастные случаи на производстве результатом злого умысла. В отличии от Форинта, склонного во всем винить колдовские силы и Матье, склонявшегося к идее саботажа, Гейгер был уверен, что виной всему — пьянство. Он, похоже, считал, что вообще все беды человечества происходят от пагубного влияния «зеленого змия», чем-то напоминая Фигаро его тетку, свято верившую в мировой заговор: она считала, что Колдовской Квадриптих все еще жив-здоров («…сидят себе, значит, где-то на Южном полюсе и управляют мировой историей через правительства всякие, а в министерствах — сплошь их псионики, чтоб им пусто было!»).
Во-вторых, пьянство цеховых старикашка каким-то загадочным образом связывал с несчастными случаями (что следователь счел полным бредом, но тактично промолчал) и с постоянными отказами фабричной автоматики (а вот в этом резон был: в идеале цеховые должны были следить за фабричной машинерией, помогая поддерживать ее в исправности).
В-третьих — тут следователь навострил уши — Гейгер был абсолютно уверен в надежности систем внутрицеховой безопасности, поскольку лично ей занимался. Пружинная, похоже, тратила на эту самую безопасность немало денег и Фигаро подумал, что старик говорит так вовсе не от зазнайства: все, что он увидел в цеху до сих пор, подтверждало слова старого инженера. Заградительные решетки, каучуковые коврики на полу, защитные кожухи на опасных частях механизмов, предупреждающие знаки — все это явно появилось тут не само по себе. По словам Гейгера, за последние три года на фабрике удалось свести на нет даже мелкие травмы, такие как ушибы, ожоги первой степени и переломы пальцев.
Он поблагодарил Гейгера и испросив у Туска разрешения немного осмотреться в одиночестве, направился вдоль ряда сборочных верстаков к дальней стене корпуса. На него не обращали внимания; каждый был занят своим делом. Мастера тонкой сборки сосредоточенно копались в кишках у загадочных приборов, то и дело сверяясь с замасленными «синьками» чертежей, и спиртным от них не пахло.
Фигаро медленно шагал вдоль фабричной стены, аккуратно обходя затянутые брезентом ящики с удручающе однообразными табличками: «Хлам. Подлежит списанию» и бубнил под нос гимн Королевства на мелодию фокстрота «Девица и Колдун»:
— …Отечество наше свободно от века… Трам-пам-пам… Двуглавец-орел расправляет крыла… Пум-пум-пум… Стоп… А это еще что?
…В темном закоулке, между двумя ржавыми грузовыми контейнерами, каждый из которых был, наверно, втрое выше следователя, мерцал огонек. Следователь подошел поближе и увидел стоявшую прямо на полу маленькую глиняную плошку с маслом,
в которой плавала пробка с фитильком. По обе стороны от этого импровизированного светильника кто-то поставил две глубокие миски: в одной из мисок была гречневая каша с молоком, а в другой — кусочек окорока.«А, понятно. Алтарчик для цеховых», подумал Фигаро, но все было не так просто.
Это действительно напоминало «едальню для дедки» — алтарь, созданный для задабривания домовых духов: в центре «огонь живый», слева от него «каша для нажору», справа «мясо для закуси». В таких алтарях не было ничего необычного: у каждой уважающей себя хозяйки был такой (вот, хотя бы, у тетушки Марты, подумал Фигаро). Они, как правило, устанавливались в каком-нибудь темном углу и обновлялись, примерно, раз в неделю — как раз за это время домовой успевал схарчить оставленную для него снедь. Однако у алтаря была пара совершенно незнакомых следователю элементов.
Во-первых, кто-то мелом нарисовал на железном боку контейнера символ: круг с торчащими из него короткими «иголками». Что-то похожее, обычно, рисуют дети, когда их просят «намалевать солнышко», но Фигаро никогда не видел, чтобы подобные знаки использовались при колдовских процедурах. Символ, с точки зрения колдовской «начерталки», был абсолютно бессмысленным: он не был способен удержать в себе ни капли силы и явно не относился к «завлекающим рунам», то есть не принадлежал к группе знаков, используемых для вызова Других. Да и не было на свете дурака, который стал бы чертить колдовские знаки на железе. При этом «солнышко» было изображено точно над горящим фитилем, что не могло быть простым совпадением.
Во-вторых, точная копия загадочного знака была выложена прямо на полу, чуть левее плошки с маслом. Выложена из гаек — у следователя глаза полезли на лоб. Уважающий себя домовой после такого оскорбления чувств немедленно упаковал бы чемоданы и съехал, переломав хозяевам напоследок кучу хозяйственного скарба — чтоб больше неповадно было. Цеховые, конечно, на такое не пойдут — не та порода, но… Зачем? Какой смысл?
Следователь присел и по очереди взяв в руки обе миски со снедью, понюхал их содержимое. Еда свежая — и это неудивительно: на таких алтарях она и не должна портиться. И никакого запаха алкоголя. Фигаро знал, что домовые духи страсть как охочи до выпивки, но угощали их водкой только по праздникам: себе дороже, если домовой сопьется.
Он встал, отряхнул брюки, которые уже успели непонятным образом покрыться тонким слоем серой пыли, и достал из внутреннего кармана «мерило» — свой личный детектор асинхронных колебаний. Стрелка немедленно прыгнула в желтый сектор, колеблясь между цифрами «12» и «13».
Следователь нахмурился и встряхнул прибор. Стрелка задрожала и, словно нехотя, поползла в отмеченный красным сектор, где и залипла в самом конце шкалы.
Фигаро больно, до крови, прикусил губу.
То, что он сейчас наблюдал, было невозможно с точки зрения классической метафизики. То есть, в принципе, возможно, но для того чтобы получить такие показания на «мериле» следователю нужно было находиться в двух шагах от Демона-Сублиматора, изготовившегося метнуть, скажем, «Факел Нечестивцев». Или жахнуть «Пеклом» по площадям.
Конечно, на «мерило» могло повлиять что-то еще — все-таки это был довольно тонкий инструмент. Но Фигаро решительно не понимал, что именно: оголенных проводов вокруг не было, алхимических чанов — тоже. Конечно, где-то в этих ящиках вполне могли находиться магниты, но даже самый мощный электрический магнит дал бы погрешность не более чем в одно-два деления — все-таки это было личное «мерило» следователя, неоднократно им самим улучшенное и доработанное.
Фигаро спрятал прибор, пожал плечами, и пошел прочь. Возможно, он немного спешил, хотя на самом деле едва сдерживался, чтобы не побежать. И все из-за странного, тяжелого ощущения упершегося ему в затылок холодного, немигающего взгляда.