"Фантастика 2025-87". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Аркан заржал в голос. Все-таки ругательное словотворчество кхазада могло считаться отдельным видом искусства. Отсмеявшись, он ткнул пальцем в противоположный от Монеточки конец города, туда, где дымили десятки и сотни труб многочисленных мануфактур. Этот район Смарагды так и назывался — Трубы, и считался самым опасным местом в городе. Рабочая окраина!
— Что скажешь на это, друг мой? — по мнению Буревестника, Трубы выглядели гораздо хуже Монеточки с ее тавернами, гостиницами, театрами, торговыми лавками и прочими заведениями, в которых школяры, ваганты, преподаватели и городские обыватели могли отдохнуть и развеяться.
— Индустриальненько, — задумчиво проговорил кхазад. — Есть в этом своеобразная красота!
— Красота? — на сей раз возмутился эльф, который до этого
— Сам ты — туя, остроухий Убийца Гусей! Что может быть красивее чем водный колесный привод мощностью в сотню лошадиных сил? Какое зрелище может быть величественнее, чем вращение огромной махины, придающей импульс жерновам и станкам, которые дают жизнь целому производству! Взгляни, какое там колесо! Я уверен — механики учились у кхазадов, если создали такое великолепие! — Ёррин по привычке хлопнул себя по ляжкам и тут же взвыл: — У-у-уй! Везите меня хоть в Монеточку, хоть в Говнеточку! Вместо жопы я теперь имею свиную отбивную не самого лучшего качества… Если какая-нибудь бабенка сначала хорошенько вымоет меня, а потом намажет мне жопу маслом черного тмина — вот это вот будет красота!
— Решено! — усмехнулся Аркан. — Поехали искать мазальщицу гномских задниц! Уверен — в Монеточке и такая найдется…
И кавалькада двинулась вниз с холма, к городским воротам.
Смарагда представляла собой некое странное подобие цветка, с центром в виде университета, учебные корпуса которого были выстроены по периметру условной окружности, диаметром около полутора верст. В центре располагалось величественное административное здание, откуда правил бал его превосходительство Ректор. Весь университетский центральный район был ярким образцом среднеимперской псевдоготики — одного из архитектурных стилей, которые древние мастера пытались воссоздать по сохранившимся материалам прежних: документам, гравюрам, картинам. Острые шпили, стрельчатые окна, изящество, устремлённость ввысь, богатое декоративное убранство — у Аркана даже в глазах защипало, когда он увидел четко очерченный на фоне пасмурного неба силуэт родного Философского факультета…
Лепестками же цветка служили предместья — всего их было, конечно, семь. Монеточка — район развлечений, Трубы — индустриальные, рабочие кварталы пополам с отвратительными трущобами, где правили бал преступные группировки. С возвышенности можно было рассмотреть довольно респектабельные Конкур и Оправа, оптиматский Чезаре, популярскую Обсервацию, ортодоксальный Помол. Каждый — со своим характером, обычаями, ритмом жизни!
Тогда, в юности, Рем окунулся в жизнь Смарагды с головой, и почти утонул в ней. И теперь он возвращался — в облике того, с кем у студентов-вагантов веками шла вражда. Он стал тем, кого ученая братия боялась, ненавидела и кому страшно завидовала: настоящим авантюристом, бродягой-воином, рыцарем с большой дороги!
— Что привело вас и ваших спутников в Смарагду, сэр? — стражники на воротах скрестили гизармы.
Они с подозрением осматривали странную компанию. Прибытие эльфа не в составе каравана или посольства само по себе было событием, гномы тоже обычно по одиночке не перемещались, предпочитая наниматься на работу или целыми артелями. А тут еще и этот странный рыцарь у них явно за главного…
— Я — башелье Ромул Беллами, а это — мои соратники и товарищи Аратар Ваан по прозвищу Убийца Собак, и Барди Борри с дымного перевала. Маэстру, мы нашли клад, самый настоящий… — Аркан сунул руку в переметную суму и вытащил оттуда несколько гномских монет на связке. — И намереваемся обменять его на звонкую имперскую монету в Оправе, а потом хорошо погулять в Монеточке.
— Так вы кладоискатели? — из караулки вышел сержант, привлеченный шумом у ворот. — Всамделишные? А они еще встречаются? Я думал — вымерли вместе с драконами, домовыми и девственницами!
За
спинами троицы друзей уже скопилась небольшая очередь из желающих попасть в город, некоторые из них ругались, другие наоборот — с интересом прислушивались:— В тонкие времена живем, служивый, — откликнулся Аркан. — Нынче на дорогах кого только не встретишь! Наш брат-кладоискатель, конечно, редкое явление, но на Севере, говорят, саами убили настоящего великана, в Аскероне — прикончили болотного сряща, а в Кесарии — полуденного беса! Не знаю как насчет всех остальных, но кладоискателей в славный город Смарагду пускали, при условии уплаты положенной пошлины. Возьми мои деньги, и уйди с дороги, иначе я вызову тебя на дуэль за оскорбление дворянского достоинства, выпущу твои кишки, и заставлю смотреть, как на них гадят мухи! Я — Ромул Беллами, и я всегда выполняю свои обещания!
— Это угроза стражнику при исполнении? — сержант делал бравый вид, но казалось очевидным, что выбирая между деньгами и унижением, или — бравадой и дуэлью с сомнительным исходом, он выберет деньги.
Аркан из кармана извлек пригоршню мелких монет и высыпал их под ноги страже.
— Возьмите столько, сколько вам надо! Едемте, друзья! — и грудью коня растолкал воинов.
Это было рискованно, но Рем слишком хорошо знал эту братию… По большей части люди неплохие, смарагдские стражники оставались очень уязвимы в двух вопросах: когда дело касалось дармовой выпивки и легких денег. Вот и теперь он не прогадал: собрать монеты им оказалось важнее, чем проверить переметные сумы путников!
Так или иначе — по кольцевой дороге, вдоль стен университетского района, Рем, Ёррин и Эадор двигались в сторону Монеточки. Воспоминания теснились в мозгу у Аркана, студенческие годы, которые он при всем желании не мог назвать ни веселыми, ни беззаботными, всё-таки оставили в его душе несмываемый отпечаток. Он гордился своей степенью бакалавра и мечтал о том, что потом, когда-нибудь, всё-таки добьется пересмотра вердикта Высокой Комиссии, и получит заветный диплом магистра, и кто знает — может быть и доктора! В конце концов, одно описание путешествия в Доль Наяду и карта течений и ветров Последнего моря вполне стоила диссертации, если не по любимой философии, то по естествознанию — точно!
Они миновали три мраморных университетских фасада: с контрфорсами, кариатидами, горгульями, витражами, барельефами и прочими прелестями псевдоготики. Вдруг откуда-то сверху, из окна учебного корпуса — кажется, медицинского, вылетела огромная гнилая брюква и шмякнулась под ноги коню Аркана. Раздался злодейский свист, хлопнули ставни…
— Засранцы! — усмехнулся Рем.
— Что это было? — спросил гном. — Какого хрена они швыряются брюквой?
— Студенты! У каждого факультета — свои заморочки. Одни враждуют с рыцарями, другие — со священниками, третьи — с эльфами, четвертые…
— … с гномами! — кивнул Ёррин. — Вот почему вагантов никто не любит!
— Эй! — возмутился Аркан. — Я был вагантом! И вообще: не всякий вагант — студент, не всякий студент — вагант!
— Ты был вагантом? То-то тебя никто не любит! — снова кивнул Сверкер с самым ехидным выражением лица.
Ворота Монеточки несмотря на вечернее время оставались открытыми. Из них доносились звуки музыки, сладковато-хмельные ароматы, на улицах веселого района что-то трещало и взрывалось… Лошади заплясали под всадниками, явно демонстрируя неудовольствие. Однако, одного касания эльфийской руки оказалось достаточно, чтобы животные пришли в себя, и снова пошли мерным шагом — до самых распахнутых створок.
Здесь товарищам пришлось спешится: высота воротной арки была явно недостаточной для конника.
— Даже принцы и герцоги входят в Монеточку пешком! — прокомментировал Буревестник. — Пойдемте, маэстру!
В вечерних небесах рвались фейерверки, по устланным досками тротуарам двигалась шумная толпа в диковинных костюмах и масках, народ танцевал и пел, размахивая искристыми свечами и фонарями. Здесь было много молодежи, девушки и парни держались раскованно, не стеснялись подшучивать друг над другом, говорить комплименты. Парочки даже целовались украдкой, подумать только! Это в самом сердце Западных провинций!