"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
Сейчас же Луизу буквально распяло на стене внутри номера. Гемос чёрной паутиной прилепил агентессу к поверхности, зафиксировав таким образом, чтобы она не могла не просто пошевелиться, а даже закрыть рта.
«Не перебарщиваешь? — уточнил у него на всякий случай. — А то на подготовку к неким специфическим любовным отношениям смахивает».
«Не-а! Во-первых, так она не сможет использовать связку артефактов, припрятанных на теле, и раскусить капсулу, заложенную у неё в зубе на крайний случай. Содержимого мы не знаем, а проверять как-то не хочется, — со знанием дела возразил симбионт. — А, во-вторых, а как она хотела? Хотела отыметь нас, а теперь пусть почувствует себя
Спорить я не стал. Не до того было. Нужно было быстро и доступно разъяснять всю глубину неприятностей, свалившихся на голову одной весьма самоуверенной особы.
— Итак, Луиза-Антуанетта Барбарис, бывшая маркиза дю Варан-Барбарисьен, до того, как вы попытались воздействовать на меня и скомпрометировать накануне свадьбы, у нас были шансы договориться. Теперь же вы слушаете и при мне слово в слово передаёте своему доверенному другу из Версальского садово-паркового ансамбля следующее. Я в курсе, кто и сколько продал вам эухений за последние пятнадцать лет. Я в курсе, что вы планировали приписать мне организацию сети по созданию макров на основе выкачки родовых сил различных аристократов. Но вы просчитались в одном, думая, что выше вас никого нет.
Я указал на серьгу Винограда, всё ещё висящую у меня в мочке уха.
— Думаю, вы должны быть в курсе, что обозначает эта безделица.
По глазам бывшей маркизы читалось узнавание. Не зря ведь она столько времени провела рядом с императорской семьёй. Уж про спасение принцессы Марии она была наслышана во всех подробностях, да и газеты не обошли стороной освещение сего события.
— Кроме него, я имею такую же возможность общения и со своим родовым тотемом. Быть последним в роду имеет свои преимущества. Как вы думаете, понравится ли богам, что ваш доверенный друг занимается выкачкой родовых сил с чужих земель, а значит, отбирает их у чужих божественных покровителей? — я намеренно сделал паузу и лишь через пару секунд продолжил. — Я не заказывал вашего…друга. Пока. Но стоит мне оповестить сами знаете кого, и за его жизнь я не дам и ломаного гроша. Его устранят совершенно бесплатно, причем, вероятно, этому поспособствует сам же Гиббон, чтобы не выносить сор из избы.
Луиза-Антуанетта была профессиональным шпионом, а потому умело скрывала свои эмоции, что при этом не мешало ей фонить своими страхами на всю округу.
«Дожми её. Угрозы Гиббону её мало заботят», — пришла подсказка от Ольги. Они с Тэймэй вошли в номер практически следом за мной, а тройка кровников уже была в помещении, когда мы ввалились сюда.
— И, если вы думаете, что боги скоры на расправу лишь в легендах, смею вас уверить, я вполне могу взять их обязанности на себя. Силёнок хватит, — я приблизил своё лицо к агентессе и тихо прошептал ей: — Я знаю, где вы храните свою главную ценность, о которой неизвестно даже Лиллиану. Кажется, её зовут Анабель, верно? И знаю, как погиб ваш несчастный супруг. А ещё знаю, чем вас держит при себе ваш «добрый» друг.
На лице Луизы-Антуанетты не дрогнул ни единый мускул, зато по кровной связи последовало взволнованное предупреждение от Ольги:
«Она в панике! Будет атаковать!»
Да уж сложно не заметить, когда в номер, проламывая оконный проём, влетает метровая сфера льда и расщепляется на сотню смертоносных лезвий. Отреагировали мы все почти одновременно: я выставил Радужный щит, Тэймэй создала вокруг меня каменный мешок, а Гемос и вовсе отвесил бывшей маркизе подзатыльник, сбив концентрацию и заявив:
— Обычно я женщин не бью, воспитание не позволяет, но ты прям выпросила!
Когда чёрное нечто, ранее обездвижившее Луизу-Антуанетту, заговорило, она впечатлилась,
кажется, даже больше, чем моим угрозам.— А ты думала, он только вам всякие интересности поставляет? — хмыкнул Гемос, создавая себе огромную зубастую пасть с белёсыми глазницами и длинным гибким языком, убравшим непослушный локон у агентессы с лица. — Поверь, вы не захотите познакомиться даже с малой толикой его возможностей. Ты сама убьёшь своего дружка и даже не будешь в курсе этого.
Луиза-Антуанетта старательно смотрела мне в глаза, игнорируя оскалившуюся пасть у своего лица.
«Готова к конструктиву», — выдала свой вердикт Ольга, но я и так уже видел, что бывшая маркиза настроилась на рабочий диалог, однако же перестраховаться не мешало.
— Гемос, капсулу и артефакты долой с бывшей маркизы, — отдал я приказ голосом, чтобы слышала и она. — А то вдруг она решит гордо пожертвовать собой, хотя ранее за ней самоубийственных наклонностей не наблюдалось.
Симбионт принялся разоружать агентессу французского президента.
На зубе она отчаянно пыталась мотать головой и не даваться.
— Гемос, стой!
Я просмотрел память крови конкретно об установке капсулы и не нашёл там ничего, что могло бы навредить маркизе. Хоть и ставили сие творение отравителей без согласия Луизы-Антуанетты.
«Она боится, что без капсулы её посчитают перевербованным агентом», — перевела возмущения маркизы на понятный язык Ольга, выступая отличным переводчиком с женского на человеческий.
— Вернём мы вам потом эту капсулу обратно, невеста моя и вживит. Так что вернём в целости и в сохранности, если сумеем договориться, — успокоил я француженку, которая после моих слов замерла и будто бы даже открыла рот пошире.
Гемос хмыкнул и вытряхнул из бывшей маркизы всё, что хоть минимально фонило магией. Капсулу уложил отдельно.
Осталась у нас маркиза в одном белье, причём довольно провокационном, красно-чёрном, кружевном, прозрачном. Ольга хмыкнула, оценив:
«Спроси у неё потом портного или модный дом, мы себе с девочками гардероб обновим!»
Я передал слова супруги и заметил, как нахмурилась брюнетка, к слову, без одежды шикарно выглядящая. Начинал понимать Гиббона, такую в фаворитках держать не грех.
— Что ж, а теперь давайте начнём наш диалог с самого начала, — указал я Луизе-Антуанетте на кофейный столик у камина с двумя креслами и пледом.
Пётр Алексеевич Кречет лежал на кушетке с закрытыми глазами, пока вокруг него крутился Борис Сергеевич Подорожников. Чего только с ним уже не делали, но лекарь впадал всё в большую задумчивость.
— Петь, клянусь, никогда такого не видел! Ты будто сам себя излечил, — Подорожников впал в ступор, но тут же поправился, — нет, не излечил, а накачал жизненной силой до отказа, оставив, прости Подорожник, какие-то схроны по всему организму у жизненно важных органов. Как только какой-то из органов подходит к опасной черте износа, то получает микродозу своей же жизненной силой и на время восстанавливает свои кондиции. Я такого и не видел никогда.
Император грустно улыбнулся. У него появились некоторые соображения на этот счёт. Не зря же сын ночи просиживал в семейных архивах. Выходит, откопал наследие собственной тётки. Такой фокус в своё время только Софья и могла проделывать. Поэтому отец так и не выдал принцессу замуж, желая всегда иметь при себе батарейку и лучшего лекаря в одном лице. В пользу этой версии говорила ещё и частичная потеря памяти о недавних событиях, когда императора забрал к себе сын после совещания вечером, а наутро Пётр Алексеевич проснулся у себя в постели.