"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Планетарий? Вы на экскурсию, что ли, отправились?
Пётр Петрович вспомнил запись с камеры метро, она была неплохого качества, но звук все же напрочь смазывался из-за грохота подземки. Пересмотрев видео пару раз, он набрал своего предыдущего собеседника, посчитав, что информация того стоит. Все же МВД не МИД, они явно не в курсе всех международных раскладов.
Собеседник ответил тут же:
— Что-то срочное, надеюсь?
— Да, расшифровали разговор в метро. По вашей части, кем бы ни была девица, но она обращалась к парню как к Его Императорскому
На стороне выругались…
— Млять, как вы мне все дороги! Какую империю мы уже успели под носом проморгать… Может ролевики какие-то? Или в Африке опять передел… Океания может тоже… Так он белый вроде бы…
Пётр Петрович молчал, не мешая думать собеседнику.
— Короче, не вмешивайтесь, брать мы их будем сами…
— Есть!
— Куда они сейчас?
— На Поклонку. В музей Великой Отечественной…
— Экскурсию она ему, что ли, устраивает?
— Так точно, в разговоре об этом шла речь, — отрапортовал Иванов, надеясь собственным рвением замять инцидент с сыновьями.
— Лучше бы в ресторан или клуб какой, те проще эвакуировать и брать приступом. А на Поклонке накануне Дня Победы яблоку упасть негде, — размышлял собеседник. — Вот что, пусть ваши оцепят музей, на всякий случай. Дальше наши сработают.
— Есть!
Мы остановились у гранитных стел. Ольга сделала глубокий вдох, будто собиралась нырять на глубину. Даже я ощутил тяжесть, витающую в воздухе. Для эмпатки же это место должно было стать настоящей пыткой.
— Может, не пойдём?
— Шутишь?! — возмутилась Ольга. — У меня четверо прадедов воевало в этой войне, которая стоила нашему народу двадцать семь миллионов жизней.
— Сколько? — не поверил я.
— Двадцать семь… — Оля говорила со слезами на глазах. — Не было ни одной семьи, которой бы не коснулась эта война. Погибло столько людей, что я до сих пор слышу их эмоции.
Мы прошли в зал, где золотыми буквами были высечены имена… много имён…
— Раньше мне казалось, что это наваждение, — взяла меня за руку Оля, — но я и тогда чувствовала, только не так явно, отголоски, тени… сейчас же… я вижу и слышу каждого. Как это возможно? Души ведь должны были уйти на перерождение? Очиститься… А они… как будто застыли здесь вне времени.
— Они не использовали магию. Не призывали тварей. Просто… шли и умирали. За других. За свои семьи, родителей, родину… А это не могло не оставить след, — ответил я эмпатке, умолчав о кое-чём другом.
Такая добровольная жертва во имя родной земли стала защитной печатью, которая с одной стороны будет постоянно подпитываться кровью, а с другой — будет хранить эту землю и её людей лучше всяких божественных артефактов. И судя по всему, таких печатей на этой земле за всю историю было несколько. Удивительные люди, коллективно сотворившие магию без доступа к оной.
Мы проходили сквозь панорамы самых известных битв, где один дом оборонялся дольше, чем некоторые европейские страны. И ведь никаких щитов или лечилок, никаких благословений или божественных артефактов. Только сталь
и воля. Человеческая воля.Мы видели тысячи лиц погибших на выцветших гравюрах. Детские игрушки на фоне руин. Письма с фронта.
— В нашем мире мёртвых быстро забывают, эмоции притупляют, оставляя светлую грусть. А вы… храните их память, передавая из поколения в поколение.
— Так и есть, — серьёзно кивнула Оля. — Они не требуют ничего. Ни мести, ни жертв. Просто… нужно помнить.
Мы стояли напротив Вечного огня и долго смотрели на пламя. Удивительно, но огонь, как символ очищения использовался и в напрочь немагическом мире.
«Не такие уж мы и разные, — мелькнула у меня мысль. — Только у нас общим врагом стали твари из прорывов, а здесь за неимением общего врага люди видели во врагах друг друга».
Оцепенение от увиденного, не помешало различить в толпе гуляющих людей сжимающееся вокруг нас кольцо.
— Оля, на счет три ты резко бьешь волной эмоций, и мы приседаем. Раз, два…
А вместо «три» я услышал:
— Чтоб я сдохла, она ведь полная моя копия!
На территорию музея въехала парочка на спортивных байках и мотоциклетной экипировке. Экипировка чем-то отдалённо напоминала форму другой пары, что должна была вот-вот выйти из музея к Вечному огню.
Когда байкеры заглушили байки и скинули шлемы, генералу оставалось только выругаться:
— Твою мать!
Пётр Петрович судорожно набирал в МИД, попутно крича в телефон ответственному за оцепление:
— Отставить! Настоящая посольская дочка явилась на огонёк!
Про настоящесть он добавил условно, но хоть одна-то из двух должна быть настоящей, верно?
При этом система распознавания лиц оперативно искала соответствия с изображением второго байкера. Лица мелькали бешенным потоком, пока спустя пять секунд не остановились на одном из медийных заголовков.
«Принца датского Николая лишили титула!»
Рядом красовался портрет смазливого мальчишки лет двадцати-двадцати пяти. Именно этот мальчишка сейчас сопровождал дочь посла к вечному огню. Шли они целенаправленно, уставившись в смартфон Хельги.
— Млять! Теперь точно п*здец! Ещё принца нам не хватало!
— Какого принца? — ответил голос собеседника в телефоне.
— Датского, Сергей Викторович! Датского, млять, ненаследного Николая!
— Где?
— На Поклонной горе! Идут к своим двойникам шустро! Камеры распознали, даже одеты в байкерскую экипировку, похоже на первых.
— Отставить, группу захвата! — раздался рык на заднем фоне. — Там принц датский нарисовался!.. Нет, млять, не Гамлет! Установить слежку! Незаметно! Не вмешиваться, пока им не будет угрожать непосредственная опасность!
Я обернулся и уставился на копию Ольги со спутником, что-то увлечённо разглядывающим в смартфоне. Что удивительно, у них даже форма была чем-то похожа с нашей.
Оля обернулась следом и тихо прошептала у меня за плечом:
— Песец! А вселенная теперь не схлопнется?