"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Я не предъявил вам обвинения, потому что предварительно хочу уточнить важные для следствия детали. Начнём с контракта между объединением АвтоМАЗ и иностранной корпорацией «Тойота-Моторс».
Опять двадцать пять…
— Что в нём не так?
— Его подписанием экономике СССР нанесён ущерб в особо крупных размерах. Сколько японцы зарабатывают на перепродаже белорусских машин? Тысячу долларов с каждой?
— Немного меньше, часть съедают расходы на транспорт, рекламу, продажи, обслуживание. Навскидку — около 500 долларов США с экземпляра.
— А объём годового контракта?
— Белорусской ССР доведён план отгрузки на экспорт 100 тыс. машин на 1979 год. 50 миллионов
— Что значит — в убыток?
— Потому что, обладая монополией на получение от МАЗа машин, «Автоэкспорт» в приказном порядке довёл закупочные цены ниже заводской себестоимости экземпляра, за «рогнеду» по ставке как за М-412, за «березину» как за «волгу». Мы писали жалобы в Минвнешторг, Совет министров БССР — в союзный Совмин, что в бетонную стену, ответ один: «цены экономически оправданные», снижайте издержки. Мы были связаны по рукам и ногам самым главным документом: планом экспортных отгрузок на год. То есть работай себе в убыток, покрывай его из средств МАЗа и республиканского бюджета, из союзного бюджета он не возмещался. Причина более чем понятна, часть автомашин и запчастей дельцы «Автоэкспорта» толкали налево, без оплаты, дырку им чем-то надо было закрывать.
— А вы свою, как только что выразились, «дырку», закрыли лишением государства 50 миллионов долларов прибыли в год? И сотен миллионов валютной выручки?
— Вините в этом не нас, изыскавшим хоть какой-то выход из безвыходной ситуации, а чиновников, покрывавших аферы «Автоэкспорта» и глухих к нашим мольбам.
Он ухмыльнулся.
— То есть вы предлагаете арестовать Председателя Совета Министров?
— А вы начните с малого. Моей подписи нет ни на одной бумажке касательно контракта с «Тойота-Моторс», его подписал Генеральный директор на основании специального совместного постановления ЦК КПБ и Совета Министров БССР. На постановлении имеется подпись Машерова, члена ЦК КПСС и кандидата в члены Политбюро, она равносильна приказу для Дёмина. Машерова слабо взять под стражу? Не отвечайте, и так известно, что решение пустить в расход чиновника такого уровня принимаете не вы, а Политбюро, и не из-за его проделок, а в силу текущего расклада сил в самом Политбюро. Сунетесь к ним со своей инициативой — прихлопнут как таракана тапкой, товарищ старший советник юстиции.
Ох как ему не понравилось сравнение с тараканом!
— Хотите сказать, что не имеете никакого отношения к этому контракту?
— Отчего же — имею. Именно через меня руководству передано это предложение, оно исходило от японцев. Я не принимал решения, это сделали Машеров и Дёмин, но как коммунист, у меня тогда шёл кандидатский стаж, обязан выполнять решения партии. А вы — нет?
— Какой же вы демагог, Брунов! Скользкий и изворотливый.
— То есть директором крупнейшего машиностроительного завода должен стоять сухой и дубовый тупица? По контракту с «Тойотой» мы разобрались, какие ещё мои действия, по вашему мнению, содержат состав преступления?
— Хищение 25 тысяч рублей, принесённых операми в ваш кабинет в качестве операции «реализация взятки».
— Тоже спрашивали. На звукозаписи чётко и понятно: я отказался брать взятку и выгнал уродца из кабинета. Куда он дел деньги — ищите. Не моя проблема.
— Он вышел без денег! Все четверо арестованы и все дают одинаковые показания: Щеглов выскочил обескураженный, заявив, что вы деньги взяли, но выбросили в окно.
— Врут даже в мелочах.
— А именно?
— У моего кабинета ошивались двое. Четвёртый не мог
видеть Щеглова в момент выхода, значит — лгут. Итого раздербанили на троих, по 8 с чем-то тысяч на нос. Нормально поднялись мальчики. Да и на четверых немало.— Брунов, реализация взятки так не осуществляется! Если предмет взятки не обнаружен у взяткополучателя, не собрано никаких доказательств, что деньги получены, то на этом операция и заканчивается.
— Горячо согласен. Объясните это Севастьянову и Щеглову — почему не свернули операцию и организовали моё избиение.
— Но где деньги? На улицу они не упали.
— Мог забросить на крышу соседнего корпуса? Но до него метров пятьдесят, извините, не атлет-олимпиец. Так что, товарищ следователь, вам придётся придерживаться моей версии, а не их.
— А 5 тысяч в «волге»?
Я принял подчёркнуто свободную позу, хоть в следственном кабинете, довольно тесном и почему-то заваленном по уши многочисленными папками на завязочках, не менее пары кубов макулатуры, уютно себя никак не почувствуешь.
— Над этим весёлым эпизодом думал долго, получаются любопытные ножницы. Если четверо незадачливых ментов признаются в подбрасывании денег с целью создания фальшивой улики против меня, у них — ещё одна статья в обвинительном заключении. А мой Сурен, выходит, их спёр. Если не признаются — деньги Сурена.
— Признались, но неофициально. Не под запись в протокол.
— Видите? Неофициально Сурен украл. А чисто формально — не украл, чист как стёклышко. Кстати, с того момента я сам ему не доверяю. Но привлечь не за что, согласны?
Он неохотно кивнул.
— Если на этом перечень моих смертных грехов закончен, могу я спросить: сознался ли Севастьянов, кто ему приказал меня утопить?
А вот тут что-то шевельнулось в лице следователя. Не нотка человечности, нет, куда уж там. Скорее — тень смущения.
— Назвал две фамилии. Неофициально.
— Причём уровень их должностей выше, чем гендиректор АЗЛК, их просто так пугнуть не удастся.
Он протянул мне бланк постановления для ознакомления. Оказывается, по эпизоду заведомо незаконного задержания я признан потерпевшим. Хоть за это спасибо!
Вдобавок подал гражданский иск на миллион за причинение морального ущерба. Поскольку иск по уголовному делу не облагается пошлиной, мог написать и миллиард, что мелочиться…
Что прямо под директорским кабинетом расположен кабинет моей гражданской жены, помогавшей умыкнуть 25 тысяч, прокурорский так же не просёк, как и опера.
Соучастницу надо поощрить. Вечером заявил девицам:
— Красотки мои! Ваш кормилец-поилец и орденоносец подвергается моральным стрессам, что же вы меня никуда не приглашаете? Мы живём не только в административной, но и в духовной столице страны. Маша, ты с виду культурная девушка, почему ни разу не пригласила брата в театр? Валя, мы с тобой совсем не старые, чего ни на какие концерты не ходим?
— Втроём не сможем, Мариночку же не с кем оставить! — ответила дражайшая, не ожидая наезда, а я ещё не отошёл от бойцовского настроения, овладевшего мной в прокуратуре.
— А по очереди пойдём! Я — с Валей, потом с Машей, в следующий раз идёте обе, я остаюсь с дочкой.
— Пока что готова уступить все свои походы Вале, — печально ответила сестра. Сессия! А там и театральный сезон закончится.
— Но бьюти-уроки? — возмутилась вторая. — Серёжа! Мы выполнили твоё поручение, при Доме мод есть школа стиля и грации. Записались. Теперь один вечер в середине недели ты кукуешь без нас.
— Я уже и забыл о том поручении, могу отменить…
— Нет! — запротестовали обе, и ничего не оставалось, как смириться.