"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Понимание настигло, как вспышка. Как озарение. Меня словно бы толкнуло в центр Клетки, туда, где неподвижно лежало тело вервольфа.
Встав над ним, я раскинул руки и закрыл глаза. Сила потекла наружу, как солнечные лучи. Она докатилась до первых рядов, затопила их, двинулась выше, выше, добралась до стен и потолка…
— Хватит, — кто-то положил руку мне на плечо. Проскочила искра — удар был сродни электрическому. — Хватит, кадет, — повторил Алекс. — Не трать понапрасну то, что мгновение назад было чужой жизнью.
Я выдохнул
— Владыка, — Неясыть упал на одно колено и склонил голову передо мной.
Ничего не понимая, я отшатнулся и ударился спиной о прутья клетки. Рядом был выход, и я вывалился наружу, почти ничего не соображая, ничего не видя вокруг.
…Владыка… Владыка… — я не понимал, это эхо от слов Неясыти у меня в голове, или шепот, который доносится из толпы.
А потом ещё один стригой, который стоял совсем рядом с помостом, упал на одно колено и склонил передо мной голову. За ним — ещё один и ещё.
Волна прокатилась по всему помещению. Стригои падали на колени, склоняли головы и протягивали ко мне руки. От них шли волны восхищения, благоговения и покорности.
Я зашатался, чуть не упал от удивления — настолько дикой, фантасмагорической была эта сцена. Но твёрдая рука поддержала меня, а затем увлекла за собой.
Высокая фигура Владимира рассекала толпу, как нос корабля, верный молот покачивался в такт шагам.
Ощутив облегчение от того, что вот сейчас, сию секунду, могу скрыться от этой бездны голодных глаз, я шел за ним покорно, как ягнёнок.
Коридор, ведущий в раздевалку, был довольно узким и коротким, но эти пять — шесть метров темноты и затхлого запаха пота помогли мне прийти в себя.
— Что это было? — спросил я, как только дверь раздевалки захлопнулась.
— Тебе лучше обеспокоиться тем, что теперь БУДЕТ, — с нажимом сказал московский дознаватель.
Как тигр в тесной клетке, он пересек раздевалку в три шага, стремительно развернулся у стены и таким же способом вернулся назад. Заглянул мне в глаза, а потом повторил свой манёвр. Три шага — стена. Три шага…
— Ах, Алекс, Алекс, что ж ты натворил… — он бормотал как бы себе под нос, но чувствовалось: Владимир хочет что-то мне рассказать, объяснить — но не знает, как.
— Причём здесь мой шеф? — взяв с лавки полотенце, я прижал махровую ткань к лицу. Двигался я осторожно: памятуя о всех повреждениях, и особенно, о сломанной скуле… Но никакой боли не ощутил.
Удивлённо я вытаращился в мутное зеркало, которое притулилось в простенке между шкафчиков. Грязь, сопли, кровь… Но никаких повреждений. Бровь должна быть рассечена до кости. На скуле должна наливаться багровым свечением гематома, кожа на рёбрах должна начать синеть — по крайней мере пару раз я чувствовал хруст костей… Но ничего этого не было.
— Это называется инициация, — в голосе ощущались нотки почтения, восхищения и… сочувствия.
Неясыть отразился в зеркале у меня за спиной. Глаза флибустьера были холодными, чуть серебристыми, как фольга — и мои глаза были точной их копией.
— Может, вы объясните
мне, что происходит?От моих слов по тесному помещению пронёсся вихрь.
— Тише, кадет, мы и так знаем, что ты крутой, как варёное яйцо.
Алекс стоял у стены, рядом с Владимиром. Дознаватели являли меж собой примечательный контраст. Но было в них и что-то общее. Настороженность. Готовность начать действовать в любой миг. Ожидание неприятностей.
Они боятся меня, — мысль имела вкус горчичного порошка — жгучая, острая, и где-то далеко, на краю понимания — приятная. — Они не знают, чего от меня ожидать и поэтому готовы ко всему.
Но это всего лишь я! — хотелось крикнуть, но я опасался, что опять взметну голосом ветер. — Я ничего не значу. Я простой помощник дознавателя…
— Вам пожалована небывалая сила, молодой человек, — сказал флибустьер, когда я развернулся к нему от зеркала. — Теперь надо научиться ею управлять.
— Я не хотел никакой силы, — сказал я шепотом. — Не хотел и не просил. Можете забрать, если она так вам нужна.
Алекс рассмеялся.
— Сашхен, ты ведёшь себя, как капризный ребёнок. Успокойся. Всё идёт, как надо.
Лучший способ вывести кого-то из себя — это попросить успокоиться.
— Как надо?.. — дверцы в шкафчиках дрогнули и задребезжали. — Вы всё подстроили, шеф. Вы хотели, чтобы я убил.
— Я надеялся на это, — спокойно кивнул Алекс.
— Но… зачем?
— Затем, что ты медленно гробил себя, кадет. Ты отказался принять свою сущность, свою природу — и медленно умирал.
— С чего вы взяли?
— Я видел это. Отец Прохор, Гиллель и Мириам — тоже видели. И это подтвердила ведьма Матрёна, когда я привёл тебя к ней.
— То есть, в лаборатории она изучала не… кладбищенскую землю, не проклятье. Это была…
— Твоя кровь, кадет. И Матрёна подтвердила: процесс зашел слишком далеко. Единственным способом тебя спасти было — инициировать. Сделать полноценным стригоем.
— И вы повели меня туда, где это могло случиться. Нет! — догадка затопила сознание ярким светом. — Вы и в Москву меня привезли именно за этим!.. Вы договорились с Владимиром, чтобы он изыскал повод пригласить нас…
Я впился взглядом в лицо московского дознавателя.
— Знал, что ничего хорошего, окромя плохого, из этой затеи не выйдет, — буркнул тот и вышел, хлопнув дверью.
— Что мне в тебе сразу понравилось, кадет — ты быстро соображаешь, — с сожалением сказал Алекс. — Но вот сейчас, в данный момент, хотелось бы, чтобы ты был малость глупее.
— В Москве самая большая диаспора стригоев, — ровным голосом сказал Неясыть. — Ваш шеф связался с нами, и мы обещали ему свою помощь.
— В обмен на что? — спросил я горько.
— Ни на что, — развёл руками флибустьер. — Наш вид никогда не был многочисленным. Более того, мы вымираем. Деградируем. Всё больше инициированных становятся обычными упырями. И шанс заполучить такого сильного стригоя, как вы… Мы не имели права его упустить. И теперь нисколько не жалеем, — неожиданно он вновь упал на колено и склонил голову. — Рассчитывайте на нас, Владыка. Распоряжайтесь нами. Мы — верные ваши рабы.