"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24

– Это история началась почти сто лет назад в стране, которая тогда называлась Южная Дхарма. Там тихо работал маленький Институт энергетических аномалий, где Чистильщики изучали природу Гнили. Возглавлял его профессор Флейм – человек очень талантливый, хотя и скромный, не мечтавший о почестях и признании. Но все изменилось, когда в Дхарме к власти пришел генерал Блом с его захватническими амбициями. Тогда Южная Дхарма была страной не слишком большой и богатой. А генерал хотел подмять под себя многих. Для этого ему понадобилось нечто такое, что поставило бы противников на колени. По какой-то причине он обратил внимание на Гниль.

Сола насмешливо фыркнула. А Хейден продолжил:

– Институт профессора Флейма закрыли, но для него и пары помощников Блом создал секретную лабораторию, оснащенную по последнему слову магии и техники. Генерал дал Чистильщику неограниченные полномочия. Разрешил даже эксперименты на людях, только бы это помогло превратить Гниль в оружие.

– Какая мерзость, – скривилась Юсса.

– Профессор Флейм занимался этим больше восемнадцати лет, пользуясь всеми благами. Но в самой Дхарме все было не так безоблачно. Недовольство политикой Блома крепло и в один прекрасный момент вылилось в переворот. Генерала и его сторонников казнили практически без суда. Потом случилась короткая, но насыщенная Семидневная война, потом Южная Дхарма объединилась с Северной... В общем, когда в новоявленной стране все устаканилось, от профессора Флейма остались одни только смутные воспоминания и слухи. Долгое время считалось, что ему не удалось ничего добиться, а лаборатория была уничтожена во время переворота.

– Неужели это не так? – недоверчиво прищурилась Сола.

Змей помолчал, словно раздумывая, что ответить.

– Несколько лет назад на черном рынке Сузона всплыли некие бумаги, – произнес он медленно. – Это было похоже на протокол лабораторного испытания какого-то вещества на основе Гнили, подписанный самим Флеймом. Успешного испытания.

– Успешного?! Быть не может!

– И тем не менее, Дхарма, которая об этом узнала, восприняла бумаги всерьез. Ее разведка зашевелилась. Некоторым политикам захотелось не просто найти наследие профессора Флейма и вернуть его, но и использовать. Естественно, это заставило волноваться Международный совет по магическому сотрудничеству.

Я задумчиво кивнула. Международный совет по магическому сотрудничеству, куда входило семь десятков стран, занимался не только грантами и образовательными программами. Главное задачей Совета была магическая безопасность: решение конфликтов, расследования, ликвидация катастроф. Так что ему волноваться было положено.

– Совет хорошо понимает, что из Гнили вряд ли может получиться что-то полезное и мирное, – подтвердил мои мысли Хейден. – Поэтому тоже включился в поиски, чтобы найти наследие Флейма, оценить и при необходимости уничтожить.

– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовалась я.

– Мой брат Бериард – один из комиссаров Совета от Каринтии. Он участвует в поисках.

– Чушь какая-то, – покачала головой Сола и в два нервных глотка допила свой кофе. – Нет, я допускаю, что эксперименты могли проводиться вообще какие-угодно. Но из этого никак не могло получится что-то работающее.

Чистильщице явно не хотелось рушить свою картину мира. Я о Гнили знала не так много, поэтому легко могла допустить и принять все то, что говорил Хейден.

– А вдруг? – внимательно посмотрел на нее змей. – В больнице Тьериль под охраной лежит мужчина. Два месяца назад он прислал мне страницу из дневника, подписанную профессором Флеймом. И предложил договор: дневник целиком в обмен на новую жизнь по программе защиты свидетелей. Я посоветовался с братом и согласился. Некоторое время назад мы должны были встретиться, чтобы обговорить условия. Но на этого человека напали, и сейчас он в коме. А где дневник – неизвестно.

– И кома неясного генеза, – пробормотала я.

– Что вам нужно от меня? – хмуро спросила Сола.

– Вы с мужем единственные, кто был в лаборатории Вейна Хартингтона. Вы разговаривали не только с его выжившей подельницей, но и с ним самим. Откуда он взял идею подселять в людей Гниль?

– Подселять в людей Гниль? – переспросила я ошарашенно.

Айны, кому такое вообще могло прийти в голову? В жизни не слышала ничего более нелепого и противоестественного.

– Справедливости ради, это была идея не Хартингтона, – вздохнула Чистильщица. – Его просто использовали как источник денег и ресурсов, сыграв на желании вернуть душу погибшей жены. Но я поняла, о чем вы. И нет, не думаю, что эти «гении» использовали разработки профессора Флейма. Это была их собственная мания, их одержимость.

– А что произошло с выжившими жертвами?

– У них все хорошо. Лилиан Лагерт потеряла память и почти год восстанавливала угробленное Гнилью здоровье. Память так и не вернулась, но это к лучшему. Сейчас Лилиан живет в Малейне, вышла замуж за моего начальника. Вторая жертва – Дэмиан Лидс – не успел так сильно пострадать и поправился быстрее. У него тоже все нормально.

– С ума сойти, – я неверяще покачала головой.

Ничего себе история. А Юсса все знала и не сказала ни слова! Хотя, если ее заставили дать подписку о неразглашении....

– Я хочу, чтобы вы съездили с нами в клинику Тьериль, – сказал вдруг Хейден.

– Зачем? – удивилась Сола.

– Это только версия, но возможно, что состояние Енсена – нашего пациента – может быть связано с Гнилью.

– С Гнилью? – ахнула я.

Сначала мне захотелось решительно заявить, что такое просто невозможно. Но потом чувство справедливости заткнуло внутреннего скептика. Раз три человека сказали, что кто-то пробовал подселять Гниль в людей и у него почти получилось, значит, это возможно (хоть и верится с огромным трудом). С Енсеном определенно происходит что-то странное, а я не способна ни увидеть, ни почувствовать Гниль. Пусть Сола и правда посмотрит.

– А на этом вашем пациенте есть пятна? – подала голос Юсса.

– Пятна? – переспросила я.

– Небольшие черные пятна, похожие на вдавленные ожоги.

– Нет, ничего такого.

– Ладно, мы съездим в больницу и посмотрим, – кивнула Сола и поднялась. – Дайте только полчаса времени. Хочу позвонить Риану. Все же допросы и обыски вел именно он.

Чистильщица скрылась у себя в комнате. Юсса тоже отправилась переодеваться. Я быстро натянула брюки, толстовку и вернулась к змею, чтобы тот не скучал в одиночестве. Мужчина нашелся в гостиной. Он задумчиво рассматривал висящий на стене портрет, на котором художник изобразил красивую женщину в парадном платье из синего шелка. Ее темные волосы были собраны в изысканную высокую прическу по моде того времени, а шика добавляла драгоценная парюра из редких звездчатых сапфиров: кольцо, браслет, колье, серьги и диадема.

– Неожиданно видеть у вас портрет Ингрид Акерман, – хмыкнул змей, услышав мои шаги.

– Ничего неожиданного, – я пожала плечами. – Потому что Ингрид Акерман – моя прабабушка, а этот дом когда-то принадлежал ей.

– Правда? Ты правнучка Каринтийского соловья?

– Да. И кузены Хольдберги – тоже.

– Надо же...

Удивление Хейдена было понятным. Ингрид Акерман прожила короткую, но очень яркую жизнь и стала мировой знаменитостью. Дочь аптекаря и школьной учительницы, она с детства любила петь. Родители не скупились, развивая талант девочки, и Ингрид легко смогла поступить в Королевскую академию драмы, откуда вышла солисткой Роксбургской Оперы. Красота, артистизм, потрясающий голос – все это позволило ей быстро стать знаменитой не только в Скандаре. Ей восхищались. В нее влюблялись. Ее приглашали на гастроли, обещая немыслимые гонорары. Ингрид блистала.