"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Николай Иванович зябко засунул руки в карманы шинели. Мы вдыхали чистый, сухой и холодный воздух и тихо беседовали. Удивительно, мы говорили почему-то о простых, абсолютно далёких от нашей сегодняшней цели вещах: дровами или углём сподручнее топить печь; как весело плескаться даже в самой маленькой речке; в котором часу до войны засыпала Москва; какого цвета южные моря…
Мы покинули пределы села и, не сговариваясь, прибавили шаг, но беседа наша оставалась плавной, лёгкой и касалась приятных, совершенно не обязательных вещей.
Дорога, оставаясь в целом пологой, всё больше забирала вверх и становилась каменистой. На крутых подъёмах, заваленных сыпучим щебнем, Николай Иванович оборачивался, чтобы дать мне руку, и я буквально подлетала
Воздух казался ещё суше, а на земле не было уже ни льда, ни инея — лишь кое-где между кустиками сухой травы лежала скудная снежная крупа.
Вновь сбавили шаг. Разговор, то и дело сбивавший дыхание, прервался. Теперь каждый из нас остался наедине со своими мыслями. Но мне не хотелось ни о чём серьёзном сейчас думать. Приподняв ладонь, я мысленно прикоснулась к Николаю Ивановичу, подкачивая и выравнивая энергетику, чтобы помочь сердцу справиться с недостатком кислорода и крутым подъёмом. Скоро дыхание его выровнялось, перестало быть отрывистым и «загнанным». Товарищ Бродов внимательно сверял по приметам маршрут. Может, я приняла желаемое за действительное, только мне померещилось, будто нас объединяют смешанные чувства щемящей печали и того волнующего ожидания, которое сопровождает любой серьёзный шаг в судьбе.
Весь путь занял часа два, если не три. За это время солнце за сплошной облачной пеленой поднялось высоко, и стало теплее. Я сняла платок с головы. Наконец руководитель объявил, что мы — на условленном месте. Мы находились в узкой долине, близко подступили высокие склоны. Вправо, на юг, уходило заросшее неопрятной растительностью глубокое, тёмное ущелье. Я огляделась. Ни вблизи, ни в отдалении — никого. Интересно, откуда появится мой провожатый?
— Мы пришли раньше, — сказал Николай Иванович, взглянув на часы. — Проводник скоро подойдёт. Он не из тех, кто опаздывает.
Я ждала, какую команду товарищ Бродов даст сейчас. Найти место, где можно присесть и отдохнуть после дальней дороги? Быть наготове, внимательно смотреть по сторонам? «Скоро подойдёт» — это когда? Может, будут какие-то последние инструкции?
Николай Иванович задумчиво смотрел поверх моей головы, что называется, в пустоту: то ли собирался с мыслями, то ли решался.
— Тая, вот что я тебе скажу…
Он положил ладони мне на плечи и смотрел теперь прямо в лицо.
— Ты помни, пожалуйста, обо всех, кто тебя тут ждёт. Запомни, что ни часа и ни минуты ты не будешь одна. Тебя обеспечивают многие люди, но я и девчонки — мы всегда рядом. Ни один из нас троих не забудет о тебе ни на минуту, это невозможно, это не получится.
Николай Иванович провёл рукой по моему лбу вверх, подняв к макушке растрёпанные пряди волос, падавшие на лицо. Я после Нового года отращивала волосы, чтобы они выглядели подстриженными давно и неаккуратно. Они беспрерывно падали на лицо, лезли в глаза, и с этим ничего невозможно было поделать.
— Даже если случится, что не почувствуешь, — просто знай. Просто знай: мы рядом. Договорились?
Я ещё переваривала услышанное и ещё не нашлась, что сказать в ответ, а Николай Иванович неожиданно привлёк меня к себе и крепко обнял. Он даже не забыл осторожно повернуть мою голову, чтобы я не расплющилась носом о жёсткий ворс его шинели и не вмазалась лицом в пуговицы. Сквозь все слои одежды пробивалось тепло от его рук.
Впервые я по-настоящему пожалела, что до сих пор не предупредила Николая Ивановича об опасности, которая грозит его жизни. Но и теперь мне нужно было собраться с духом, чтобы сказать об этом вслух. Я и обхватить его руками в ответ стеснялась.
— Моё обещание в силе, — неожиданно сказал Николай Иванович очень-очень тихо, будто про себя, — я не выдам тебя.
Он отстранил меня и, снова заглянув в глаза, мягко спросил:
— Понимаем?
Так я и не узнала, с какой же стороны пришёл проводник.
Мужчина средних лет, сухощавый, с привлекательным лицом и ровной, абсолютно прозрачной,
ничего не выражавшей энергетикой позвал меня моим новым именем. Я узнала этот голос. Мой экзаменатор! Кинула вопросительный взгляд на товарища Бродова, и тот утвердительно прикрыл веки.— Ну, снимай пальто, — напомнил Николай Иванович по-прежнему очень мягко и с оттенком печали.
А я чуть не забыла! Ворона!
Я поспешно расстегнулась, стала стягивать рукав. Николай Иванович подставил руки, и получилось, что я скинула пальто ему на руки, точно барыня. Он перехватил и неловко прижал моё пальто к боку. Сразу сквозь одежду просочился холодок, но проводник быстро набросил мне на плечи тибетскую шерстяную накидку, извлекши её невесть откуда.
Я обернулась к Николаю Ивановичу. Тот без улыбки ободряюще мне кивнул. Ни до, ни после я ни разу не жалела о своём согласии на работу в дальнем краю. Но если бы у меня был выбор в тот самый момент, когда проводник жестом пригласил следовать за ним, я осталась бы. Осталась бы лишь из-за этой щемящей картины: мой руководитель, одиноко провожающий меня взглядом среди чужой каменистой долины и неудобно прижимающий к боку пальто, которое ещё несколько минут будет хранить моё тепло.
Он, наверное, сейчас засунет это пальто под какой-нибудь подходящий камень или куст: не тащить же с собой обратно у всех на виду! А жалко: добротная, целая, почти новая вещь. Кому-нибудь очень пригодилась бы! Понимаем: конспирация превыше всего. Но я так живо вообразила, как обрадовалась бы какая-нибудь девчонка, получив этот прекрасный подарок! Лучше бы я ушла из дому вовсе без пальто: авось не замёрзла бы в ходьбе!
Я чувствовала провожающий взгляд и обернулась. Николай Иванович не сходил с места и по-прежнему держал мою несчастную одёжку. Помахала рукой, но поздно: он, хоть и ждал этого — я знала, — не ответил. Не разглядел, потому что мы отошли уже достаточно, и ветки кустарника качались на пути, и пасмурно было так, будто не рассветало.
Ступая аккуратно и размеренно, Бродов спускался по каменистой тропе к выходу из ущелья. Всё дальше обрывистые скальные выступы, всё больше по сторонам от тропы голых низкорослых кустарников и пучков сухой травы. Небо по-прежнему затянуто сплошной серой пеленой. Солнце давно перевалило зенит, и его местоположение обозначилось тусклым белым пятном. Оно уже вполне прилично нагрело воздух.
Долгий путь по горным тропам Бродов сегодня осилил на удивление легко. Даже не задохся. Видимо, не обошлось без помощи Таисии. Она способна работать и рук-то не поднимая — одной силой мысли, одним состраданием. После того как получила от психиатра разрешение на постепенное вспоминание, она потихоньку преодолевала порог сопряжённости.
Николай Иванович давно снял тёплую шинель и, завернув в неё Тасино пальтишко, перекинул через руку. Оставить одежду девочки под какой-нибудь кучкой камней в горах было бы легкомысленно. Дикий зверь, учуяв необычный запах, раскопает и вытащит на видное место, оползень сбросит пальтецо прямо к тропе. Ущелье — не сильно, но прохожее. Брошенная одежда посреди дороги — крупное происшествие по меркам местной тихой жизни, повод для пересудов и разбирательств. Двойная ноша слегка оттягивала предплечье, не давая забыть о себе.
Вот горные склоны ещё дальше расступились, и открылось селение в долине. Длинная прямая улица, по обеим сторонам которой вольготно расположились дома с широкими палисадниками. В перспективе — площадь с деревянным зданием администрации. Фасад повёрнут к улице, к горам. Величественным фоном зданию служат убегающая вниз, к большому озеру, широкая зелёная долина и плавные силуэты далёкой горной гряды.
У калитки палисадника, расположенного перед зданием администрации, как обычно, — дежурный на своём посту. В палисаднике — две девичьих фигурки. Кто — из такого далека не разобрать. Там все уже заметили отсутствие и Таисии, и товарища Бродова, но не каждый придаст этому особое значение: секретные разговоры часто велись на природе, подальше от лишних ушей.