"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19

Я вернулся к изучению розовой ленты.

Раскаленные спицы исчезли столь же внезапно, как появились. Неведомый колдун вуду то ли наигрался, то ли давал жертве передохнуть. Только бы продержаться до посадки. На планете будет легче, да и, случись приступ, жертв можно избежать…

Лайнер неспешно выползал на стационарную орбиту. До стыковки с транспортной платформой оставалось не больше часа: ментальный советник, даже закуклившись, успевал давать короткие ответы на незаданные вопросы. Минут пять уйдет на саму стыковку. Затем погрузка в шаттл. Я в третьем классе, значит, еще не менее получаса потеряю, пока первый-второй классы расползутся по транспортникам. Потом спуск, потом…

Долго! Как же долго! Почему нельзя было лететь в первом отсеке?! Придумали бы легенду, оформили документы, объясняющие, почему нормальный здоровый мужик летит в условиях, созданных для стариков и детей.

Время почти застыло. Не будь риска срыва, я бы замедлил собственное восприятие, сократил часы ожидания до минут. Не будь риска срыва…

От пси-вибраций, излучаемых соседями, ныли зубы: предвкушение встреч, маршруты турпоездок, неведомые водные лабиринты то ли Сиби, то ли Сипи, какие-то графики и математические выкладки, обосновывающие необходимость… Розовая дорожка. Есть только розовая дорожка. Мира вокруг не существует. Только розовая дорожка…

Стыковка с пересадочной станцией прошла в точном соответствии с графиком. Секунда в секунду. Лайнеру предстояла дозаправка и техосмотр, пассажирам — волокита с пересадкой в спускаемые модули.

В предвкушении скорой свободы и новых впечатлений — как я понял, большинство были выходцами с других планет, — психосферы элиан пошли вразнос окончательно. Я уже собирался рискнуть и восстановить пси-щит, пока срыв не случился по естественным причинам, но тут створки двери, ведущей из салона в посадочный шлюз, наконец раскрылись, и над ними сплелась голограмма, приглашающая проследовать к выходу. Голос диктора подтвердил — пора на выход. Витиеватых благодарностей за сделанный выбор и рекомендаций в дальнейшем летать кораблями «нашего космофлота» не последовало. Только традиционное пожелание удачи.

Пассажиры выстроились в неровную цепочку, после короткой заминки деловито заструившуюся наружу. Кресла в салоне стояли змейкой, и влиться в общий поток не составило труда. Задержек при посадке в транспортники тоже не возникло. Серебристая капля, словно не удержавшись, сорвалась с тонкого стебля-коридора, выраставшего из серо-стального диска орбитальной платформы. Выпустила короткие жесткие крылья и после недолгого глиссирования начала плавный пологий спуск.

Перегрузки, несмотря на частичную компенсацию, давили ощутимо. Однако напряжение пси-поля немного спали, и я целиком погрузился в созерцание панорамы Элии. Почему-то элиане и радориане иллюминаторы недолюбливали. И если на судах радориан они в минимальном объеме присутствовали, то у элиан окно из прозрачного пластика находилось лишь в кабине пилотов. Вот во флаерах или на станциях — другое дело. Прозрачные панели во всю стену, прозрачный пол и потолок… Казалось бы, в чем принципиальная разница: если есть на орбитальной платформе, почему не прорубить на лайнере? Однако факт оставался фактом. А поскольку шаттлы проходили по категории кораблей, окружающие красоты приходилось наблюдать на широком мониторе, транслирующем изображение с наружных камер.

Впрочем, неземная красота все равно завораживала. Изумрудная страна. Причудливый светофильтр элианской атмосферы дарил планете едва заметный светло-зеленый отлив, избавиться от которого не могли ни густая синь изогнутого подковой озера, ни склеенные в гигантскую сирингу ярко-красные трубки зданий, ни сверкающая полоса монорельса. Казалось, даже воздух светился бархатным малахитовым светом. И передать это мягкое внутреннее свечение было не под силу ни станционному имитатору на Ааре, ни монитору пассажирского салона.

Посадка — на мой взгляд — вышла жестковатой. Шаттл торопливо пробежался по космодрому. Остановился. Выплюнул на светло-серое поле дугу трапа. И… Я споткнулся и едва не потерял равновесие. Шедший за мной элианин крепко схватил меня за плечо, не давая упасть. Мы обменялись улыбками.

В состоянии легкой ошалелости, я кое-как спустился на поле. В компании других пассажиров дотопал до широкого одноэтажного здания — наша посадочная колея оказалась крайней, и идти было всего ничего. Но и за это время я успел покрыться мелкими капельками пота: нещадно палило стоящее в зените солнце.

Внутри здания было не так жарко, хотя назвать воздух прохладным язык не поворачивался. Рядом с моим багажом — единственной сумкой с изменяемой геометрией и, по последней провинциальной моде, текучей оранжевой поверхностью — уже стояла молодая элианка в ослепительно зеленой с широким воротом рубашке. Выпирающие ключицы, тоненькая, будто высушенная шейка и узенькое с острым подбородком лицо вызывали непреодолимое желание накормить контролершу как следует. Правда, по элианским меркам, уточнил внутренний библиотекарь, худобой девушка не страдала.

Когда я подошел, она покончила с шаманскими танцами вокруг сумки и, отложив ручной сканер, занялась мной вплотную.

В следующие пять минут я взмок сильнее, чем после прогулки под тропическим солнцем. Больше всего пугала невозможность сделать что-либо в случае форс-мажора. Невидимые иглы ощутимо покалывали в груди, и отсрочка, выгаданная на лайнере за счет сброса пси-щита, подходила к концу.

Будь я в нормальном состоянии, неприятности не грозили бы даже потенциально. В конце концов, заподозри контролерша мою чужеродную сущность, я мгновенно это почувствую и проедусь по мозгам так, что она и розового слоника примет за полноправного элианина.

Но то в нормальном состоянии. Сейчас же любая сколь-нибудь серьезная манипуляция с пси-полем спровоцирует начало приступа. И тогда… Неизвестно, что произойдет тогда. Последствия приступов, как и их протекание, радовали разнообразием. Однако, как правило, все заканчивалось печально — для окружающего мира. Впрочем, учитывая, где я нахожусь, для меня тоже все скорее всего закончится.

Индивидуальная карта на секунду прилипла к плоской коробке служебного компа. Машина включила меня в информационную сеть Элии, перекачала часть данных в общий банк, что-то с чем-то сверила и с готовностью подтвердила — все в порядке.

Элианка задала пяток дежурных вопросов, дважды как бы невзначай скользнула прохладным пси-щупальцем по психосфере. Неожиданно умело. После чего поблагодарила за стоическое терпение, посетовала, к моему удивлению — совершенно искренне, на эти надуманные формальности при современном-то развитии техники и пожелала легкого пути.

За время разговора она ни разу не улыбнулась, но и не скатилась в подчеркнутую корректность. При этом веяло от нее искренностью и какой-то… естественностью, что ли?

А потому, выходя из регистрационного пункта, я, несмотря на пережитую нервотрепку, почувствовал душевный подъем и желание немедленно заняться работой. Есть, есть за кого бороться!

Спешить, однако, не стоило. Работа предстояла кропотливая, в чем-то занудная, а главное, надежды покончить с ней за пару дней не было. Что ж, никто и не говорил, что быть уникумом легко.

По-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке, я не спеша прошествовал к трехэтажной конструкции. Огромные желто-коричневые диски, нанизанные на широкие оси, напоминали свежеиспеченные блины. Мне нужен третий — верхний, стоянка флаеров.