"Фантастика 2923-134". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Я смахнул рукой на землю тополиные листья, положил на холодные доски сумку — уселся на неё. Огляделся — проводил взглядом группу пионеров из параллельного класса, посмотрел на гулявших по аллее мамочек с колясками. Вынул из кармана резиновое кольцо (кистевой эспандер), принялся сжимать его, тренируя кисть и успокаивая нервы. Зоя примостилась рядом со мной (её сумка была толще моей — Каховская теперь возвышалась надо мной едва ли не на полголовы). Подаренный мной эспандер она в школу не носила (хотя и упражнялась с ним дома — готовилась к декабрьской схватке с Зотовой). Поэтому она принялась нервно мять кончик пионерского галстука. Взглянула на часы.
— Ещё минут двадцать ждать, —
Она вздохнула, поправила на бёдрах подол платья и добавила:
— А я уже проголодалась…
Я жмурил глаза от ярких солнечных лучей (солнечный диск застыл напротив моего лица, над крышей пятиэтажки), посматривал на Зоину родинку над губой (та сейчас находилась примерно на уровне моих глаз). И воображал, что почувствую, «получив» ножом в живот. Догадывался, что мне не понравится просмотр «видения» с участием Кати Удаловой. Сомневался и в том, что «видение» окажется «эротическим». Следов сексуального насилия на убитой школьнице милиционеры не обнаружили. Но они насчитали на мёртвой десятикласснице пять ран от ударов клинком. А ещё ушибы на теле и царапины на руках. Девица пыталась защититься. Но не смогла — умерла за неделю до Нового года рядом с новогодней ёлкой.
Солнечный свет почти не согревал. А порывы ветра холодили кожу, то и дело заставляли меня вздрагивать. Я поборол желание набросить на голову капюшон — ограничился тем, что втянул голову в плечи. Слушал Зоино щебетание (Каховская не умолкала: тоже нервничала). Прикидывал, не помешают ли нашей затее бродившие неподалеку от места засады мамаши с колясками. Поглядывал на Зою и по сторонам, сжимал-разжимал эспандер. Из-за присутствия в голове не самых приятных и оптимистичных мыслей и фантазий я не особенно хотел вести с девочкой беседу. Но Зоина болтовня меня не раздражала. Поэтому Каховскую я не перебивал. А на её вопросы отвечал кратко: часто обходился простыми «да» и «нет».
Катя Удалова появилась чётко по расписанию (секунд через тридцать после того, как Зоя Каховская снова взглянула на часы и произнесла: «Пора бы уже…»). Вот только она следовала в направлении нашей «засады» не в одиночестве. Девица шла под руку с рыжеволосым Иваном Сомовым (старшим братом Вовчика). А по обе стороны от парочки вышагивали братья Миллеры: рядом с Сомовым брёл сутулившийся Валерий — едва ли не рука об руку с Удаловой шагал тощий Семён. Школьный вокально-инструментальный ансамбль передвигался по тротуару, выстроившись чётко по линии. Старшеклассники шли неторопливо, в ногу. Они приветливо улыбались, будто находились под прицелом фото и видеокамер.
Зоя вцепилась в моё плечо.
— Идут, — растеряно произнесла она.
Квартет из учеников десятого «А» класса приближался к нашей скамейке (все четверо несли одинаковые серые сумки с потёртыми надписями «The Beatles»). Старшеклассники не вертели головами, не смотрели на меня и Каховскую, не обращали внимания на прохожих (они словно вообще никого вокруг себя не замечали). Нас разделяло около двадцати метров, но я уже слышал их голоса (звонкие, весёлые). В основном говорил Иван. Катя Удалова подбадривала его приятным низким грудным смехом (глаза её при этом сужались до щёлочек, а рука то и дело прикасалась к плечу Сомова). Семён и Валерий Миллеры хмыкали и дополняли рассказ Ивана громкими восклицаниями.
Я посмотрел на братьев Миллеров и вновь подивился тому факту, что вскоре лица этих парней появятся на страницах иностранных газет (в советских газетах их фото не покажут, а только в российских — уже в девяностых годах). Взглянул на Ивана Сомова (тут же вспомнил глуповатую, но открытую улыбку Ваньки-дурака) — отметил
его внешнее сходство с младшим братом. А вот при виде Екатерины Удаловой я представил лежащее в луже крови тело (я не раз рассматривал ту фотографию). И снова подивился словам Алексея Чуйкина. Подумал: «Как эта хрупкая девчушка всего за четверть часа вызвала у него столь сильную „личную неприязнь“? А мне её улыбка нравится…»— Миша, — прошептала Каховская. — Что мне делать?
Она поёрзала, сидя на сумке; крепко сжала моё плечо (всё же Зоя занималась с кистевым эспандером, отметил я).
Я помотал головой.
— Ничего.
— Как это? — удивилась Каховская. — А… звать на помощь?
Она ослабила хватку.
Я улыбнулся (будто изобразил веселье: подражал шагавшим со стороны семнадцатой школы музыкантам).
— Не нужно никого звать, — сказал я.
Повернулся к Каховской.
Та скривила губы.
— Почему? — спросила Зоя.
Она отшатнулась от меня, словно обиделась на мои слова.
— Удалова идёт не одна, — сказал я. — Сомневаюсь, что на твой зов прибежит именно Катя. Скорее, примчится вон тот рыжий парень — Ванька Сомов, брат Вовчика. Он тебя раньше видел. И узнает. Так что обязательно придёт на помощь. А нас такой поворот не устроит. Ваня Сомов нам не нужен. Во всяком случае, именно сейчас нам нет до него дела. Наша задача: чтобы я прикоснулся к Екатерине Удаловой. Понимаешь?
Каховская кивнула и тут же надула губы.
— И… что нам теперь делать? — спросила она.
Зоины глаза блеснули, точно покрылись влагой. Я вздохнул. Но тут же вернул на своё лицо улыбку: пытался приободрить Каховскую… и самого себя. Бросил взгляд в сторону: измерил расстояние до десятиклассников. Увидел, как за спинами школьников на тротуар выкатили коляски две молодые мамаши (женщины с любопытством посмотрели на меня и на Зою, будто подтверждая мою догадку о провале нашей «засады»). С ближайших кустов вспорхнула стая воробьёв, громко чирикая и хлопая крыльями. Я обреченно дёрнул плечами и соскочил с лавки. Отчаянно зачесалась ссадина на ноге, полученная при встрече с Ниной Терентьевой. Зоя придержала меня за рукав куртки.
— Сработаю по старинке, — сказал я.
Посмотрел Каховской в глаза — девочка выглядела серьёзной, сосредоточенной и немного испуганной (как во время контрольной работы по математике).
Спросил:
— Ты мне поможешь?
Каховская кивнула — её собранные на затылке в «хвост» волосы задорно подпрыгнули.
— Конечно! — заверила Зоя. — А что нужно делать?
Она решительно спрыгнула на землю (словно намеревалась ринуться вслед за мной «в огонь и в воду»). Поправила платье, одёрнула короткую куртку, стряхнула со своей коленки длинную пожелтевшую травинку. В глазах девочки отразилось висевшее над домами солнце. Каховская выпрямилась (и снова оказалась выше меня). Следила за тем, как я доставал из сумки шапку (красно-синий «петушок» с надписью «спорт»). Я натянул шапку до бровей: понадеялся, что та смягчит удар об асфальт (если музыканты всё же не среагируют на мой «припадок» и позволят мне свалиться на землю). Отбросил сомнения и плохие предчувствия. Каховская нахмурилась.
— Зачем тебе шапка? — спросила Зоя.
— На всякий случай, — сказал я.
— Какой ещё… случай?
— Каховская, твоя задача — не дать им вызвать скорую, — строго сказал я.
— Ты хочешь…
Не позволил Зое договорить — поднял руку, призвал девчонку замолчать.
— Не хочу очнуться на больничной койке, — сказал я. — После очередного «припадка». Мне нельзя попасть в больницу. Так просто и быстро меня оттуда не выпустят. А нам с тобой ещё к соревнованиям готовиться.
Указал на старшеклассников.