Фантастика в век НТР

Облетают цветы, бросая вызов мертвой восковой красоте, уходит звездным светом время и любовь иногда покидает сердце. А океан уносит выброшенную на базальтовую гальку русалку, стеклянная волна уносит ее глаза и губы, укачивая, безвозвратно возвращает в глубины голубое прекрасное тело ее. И только смотрит неподвижный человек на световые вспышки океанской голубизны ("Берег на закате"). О чем он думает? Тоскует? Рвется вслед? Осознает, что дошел до края, за которым либо понимание всего, либо небытие?

Кто знает…

Таков Брэдбери — поэт, тонкий созерцатель и мудрый философ, знаток потаенных струн человеческой души. Трагедия и грусть, как сплетенные в ручье водяные струи, пронизывают все творчество Брэдбери. Но никогда не вливаются они в темные стоячие омуты пессимизма. Брэдбери не просто верит в светлое будущее людей, он живет ради этого будущего.

"Помню, когда я был мальчишкой, у нас сломалась сеялка, — говорит герой рассказа "Земляничное окошко", — а на починку не было денег, и мы с отцом вышли в поле и кидали семена просто горстью — так вот, это то же самое. Сеять-то надо, иначе потом жать не придется. О господи, Керри, ты только вспомни, как писали в газетах, в воскресных приложениях: через миллион лет земля обратится в лед! Когда-то, мальчишкой, я ревмя ревел над такими статьями. Мать спрашивает — чего ты? А я отвечаю — мне их всех жалко, бедняг, которые тогда будут жить на свете. А мать говорит — ты о них не беспокойся. Так вот, Керри, я про что говорю: на самом-то деле мы о них беспокоимся. А то бы мы сюда не забрались. Это очень важно, чтоб Человек с большой буквы — это главное".

Вот почему для одних Брэдбери — "надежда и гордость Америки", а для других — "нежелательный элемент". И вот почему он понятен и близок нашему читателю.

Из американских фантастов ближе всех по духу к Брэдбери, пожалуй, Генри Каттнер. Он такой же не традиционный и совсем не «научный» фантаст. Когда-то он помог войти в литературу Рэю Брэдбери, фактически переписав заново его первый рассказ. Прекрасный брэдбериевский «Вельд» был написан под влиянием Каттнера. Брэдбери углубил и довел до совершенства каттнеровскую тему. В интересном предисловии Ю. Кагарлицкого к сборнику Каттнера «Робот-зазнайка» обо всем этом подробно написано.

Из-под пера Каттнера вышли романы "Долина Огня" и «Ярость», сборники рассказов "Обгоняя время", "Возврат к чужому", "Обходным путем к чужому", "Жил-был гном", "У роботов нет хвостов", "Волшебная пешка". Он писал под разными псевдонимами, многие вещи создал в соавторстве со своей женой Кэтрин Мур.

Он ввел в литературу Хоггбенов — занятное семейство простых и грубоватых людей, практически бессмертных и способных на любые чудеса. Рассказы о Хоггбенax — это кельтские сказки на новый лад, где волшебно заменено совершенно рациональным процессом, творимым, однако, по наитию, интуитивно. Это своего рода синтез научной и «чистой» фантастики. С одной стороны, подмена волшебства псевдонаучным ритуалом, с другой — полный отказ от технических подробностей и небрежное игнорирование существующих в науке представлений. Но в отличие от Брэдбери Каттнер не относится к науке как к враждебному иррациональному началу, он просто остроумно подсмеивается над ней или вовсе от нее отмахивается. В соединении с мягким и непринужденным юмором это дает особый «каттнеровский» эффект.

Хоггбены способны буквально из воздуха создавать не только известные в науке лазеры и ядерные реакторы. Они владеют такими силами, которые даже не снились современным ученым: левитацией, телепортацией, телепатией. Они делаются невидимыми, выделяют из себя миллионы двойников, владеют чудесами психотехники, проходят сквозь стены. Но все это так, небрежненько, наплевательски. Они, простые ребята, не знают мудреных научных слов и объясняются на чудовищном слэнге. Притом они всячески скрывают свои диковинные свойства от окружающих. И недаром! Когда-то за ними охотились жадные цари и жрецы, их сжигала на кострах инквизиция, побивала камнями суеверная толпа. А сейчас, чуть что, за ними начинают охотиться генералы и «прохвессоры», готовые на любую бесчеловечность, на любое вероломство, чтобы только овладеть тайнами Хоггбенов. Бедные Хоггбены, несчастные кобольды, бедное гонимое племя мутантов. Они грубы и невежественны, живут самой примитивной жизнью, им ничего не надо, только оставьте их в покое, перестаньте травить их, как красного зверя, дайте спокойно пожить. Жестокая антитеза культур! Но человечность, но обычная порядочность всегда остаются на стороне Хоггбенов. Обыватели — фермеры и жители индустриальных гигантов противостоят Хоггбенам как жадная и косная толпа, одноликая и жестокая, как в века Калигулы и Борджиа.

Но не ради прошлого отрицает Каттнер окружающую его действительность. Гениальный ребенок Авессалом, символически нареченный именем непокорного сына библейского царя Давида (рассказ "Авессалом"), с высоким достоинством отстаивает свое право быть человеком. Во имя любви к сыну отец Авессалома пытается взять под контроль его мысли, как секретная служба берет под контроль телефонные разговоры. Это уже конфликт сегодняшнего дня. И Каттнер решает его в пользу молодого, чистого, прогрессивного, в пользу будущего.

Среди выдающихся фантастов Америки особое место занимает, безусловно, Роберт Шекли. Это мастер хлесткого памфлета, острой социальной сатиры. Такие его рассказы, как "Паломничество на Землю" и "Седьмая жертва", могут украсить любую антологию. Недаром по "Седьмой жертве" был поставлен фильм, снискавший громкую известность. Шекли — прирожденный сатирик, и сатирик многогранный. "Ювеналов бич" гармонично сочетается у него с заразительным юмором, теплой дружеской улыбкой. Но как только дело касается самого главного для Шекли — человеческих ценностей: любви, порядочности, права человека оставаться самим собой — он становится беспощадным. Отсюда жестокость, беспощадность его неожиданной, но закономерной развязки. В этом "Паломничество на Землю" и "Седьмая жертва" очень близки к блестящей новелле Андре Моруа "Палас-отель Таннатос". Как свойственно великим творениям, такие вещи поднимаются над расплывчатыми границами литературных жанров. И "Седьмая жертва" и новелла Моруа — произведения, безусловно, фантастические, но и реалистические одновременно.

Герою "Паломничества на Землю" подсунули эрзац-любовь. Он стремился на родную планету обогатить свою душу величайшим сокровищем человеческих отношении, а его ограбили. И закономерна развязка — путь насилия и жестокости — обычный путь. Если отнять у человека любовь, оплевать эту любовь, заставить предать любовь, он перестает быть человеком.

Кроме нескольких превосходных рассказов Шекли написал романы «Корпорация», "Бессмертие", "Путешествие через бесконечность". И в этих больших своих вещах он оставался верен себе, своему девизу: "Взглянуть на общество наивными глазами постороннего человека". Зачем это нужно писателю? Чтобы осветить беспощадным светом койку, на которой лежит больной. Это же очень важно знать, чем и как сильно он болен. Хотя бы для того, чтобы начать лечить. Но это уже другая задача. Шекли не задумывается над лечением, он даже не ставит диагноза. Он не философ, он не задумывается над движущимися силами социальных противоречий. Но с удивительной обостренностью художника он чувствует болезнь и бьет тревогу.

Большой популярностью у советского читателя пользуется Айзек Азимов, писатель-фантаст и крупный ученый в области радиохимии и биохимии. С 1946 по 1958 год Азимов читал лекции в Колумбийском и Гарвардском университетах. Он написал целый цикл научно-популярных книг по физике, химии, биологии, получивший название "Энциклопедия интеллигентного человека". Первый научно-фантастический рассказ "Брошенные на Весте" Азимов написал еще в 1939 году, когда ему не было и двадцати лет. Появившийся в 1941 году рассказ "Приход ночи" принес молодому писателю широкую известность. Это может показаться странным, но Азимов-ученый почти не чувствуется в произведениях Азимова-писателя. Напротив, если в научно-популярных книгах «Энциклопедия» поражает эрудиция автора и его стремление к исследованию наиболее коренных проблем естествознания, то большая часть азимовской фантастики затрагивает науку весьма поверхностно. Космические романы Азимова «Установление», "Стальные пещеры", "Течение в космосе" скорее можно отнести к пресловутому жанру "космической оперы". Это мастерски выполненные приключенческие, даже авантюрно-приключенческие вещи, действие которых разыгрывается на далеких планетах и космических кораблях.

Зато такие произведения, как "Я — робот" или рассказы о могучем электронном мозге Мультиваке, безусловно ставят Азимова в ряд выдающихся научных фантастов современной Америки. Они наполнены глубоким философским смыслом, верой в безграничное могуществе науки, поставленной на службу человека, и ненавистью к войнам и угнетению.

В повести Роберта Блоха показаны картины процветающего общества, созданного по рецептам писателей-фантастов. Этот идеальный мир Блоха оказывается намного лучше, чем окружающая повседневность Этот мир построен в противовес миру насилия, войн и монополистического порабощения человека. Один из творцов этого идеального общества — Азимов.

Наиболее интересными американскими фантастами являются также Фредерик Браун, о творчестве которого говорилось ранее, Клиффорд Саймак, Пол Андерсон, Альфред Бестер, Артур Поржес, Уильям Моррисон, Фредерик Пол, Роберт Сильверберг, Бертран Чандлер, Мюррей Лейнстер, Гарри Гаррисон и ряд других, более молодых. Все это мастера высокого класса, романы и рассказы которых пользуются широкой известностью, и прогрессивно мыслящие люди.

Из популярных американских фантастов только Роберт Хайнлайн, первым написавший в 1940 году роман о дальних космических полетах ("Сироты неба"), был в свое время сторонником сенатора Барри Голдуотера.