Фантазии феи

— У меня была Дорен и еще трое детей, которым я был нужен. И когда я понял, что делаю нечто ужасное… — Голос старика сорвался. Он сглотнул и продолжил: — Мой сын не одобрил бы моего поведения. Ему было бы стыдно за меня.

Алекс поджал колени и закрыл лицо руками. Песчинки неприятно царапали кожу, но ему было все равно. Он сострадал Фрэнку и другим мужчинам, оказавшимся в подобной ситуации.

— Ну что, искупаешься со мной в последний раз? — спросил Фрэнк.

Алекс кивнул и последовал за стариком к воде. Ноги резко ощутили перемену температуры, но, не дав всему телу привыкнуть, он нырнул и ощутил приятное бодрящее покалывание. Душа кричала, и Алекс плыл все быстрее и быстрее. Он старался забыться, сконцентрироваться на стремительном движении, сильнее проталкивая воду руками.

Как бы он ни старался, мысли опережали тело. Они с молниеносной скоростью проносились в его голове, не давали покоя.

Дом Кит отремонтирован, делать тут больше нечего. Пора возвращаться в Сидней, или…

Или что? А может, остаться тут, в отеле, и быть заточенным в комнате-келье? Точно беглец?

Наконец Алекс очнулся от мыслей и понял, что если сейчас не глотнет воздуха, то его легкие просто взорвутся. Остановившись, он поднял голову. Протер глаза. Фрэнк плавал где-то неподалеку, но не так быстро.

Фрэнк… Алекс даже подумать не мог, что всегда приветливые, открытые старички когда-то в прошлом столкнулись с таким горем. Голос Фрэнка все еще звучал в его голове: «У меня была Дорен и еще трое детей, которым я был нужен». Если бы дед Алекса не замыкался в себе, не обижался на весь мир, когда его дочь вышла замуж против его воли, у него была бы семья, любящая и заботливая. А так он умер в обнимку с бездушным богатством.

Алекс уцепился за натянутую сеть, отгораживающую разрешенную для купания зону, и посмотрел на горизонт. Внезапно его осенило.

Дед отвернулся от близких и в результате остался один. Фрэнк же, наоборот, обратился к родным, подарил им тепло и внимание, и они ответили ему любовью, так он залечил сердечную рану.

Алекс еще раз взглянул на старика. Мысль, которую Кит так старательно пыталась ему доказать, стала вдруг ясна и понятна: любовь делает нас сильнее, а не ослабляет.

Конечно, закрыться и оградить себя от трудностей — это самый легкий путь, однако настоящие мужчины так не поступают, они не бросают тех, кто в них нуждается.

Осознание этой простой истины будто наполнило его. Алекс почувствовал уверенность и целостность, которых не чувствовал уже давно, с тех пор, как потерял Чеда.

И тут воспоминания о сыне захлестнули его. Вот у Чеда режутся зубки, и он нервничает и сует пальцы в рот. Вот он рвет упаковочную бумагу и разворачивает подарки к Рождеству. А вот Чед в полном восторге от щенка лабрадора… Алекс не стал закрываться от прошлого и боли. Они текли сквозь него, как вода.

И боль не становилась сильнее. Она не сводила его с ума, не разрушала его изнутри. Алекс позволял мыслям беспрепятственно проходить в его голове и исчезать. Он даже улыбнулся. Чед — замечательный малыш, он привносил смех, любовь и нежность всюду, где был, в жизнь Алекса тоже.

Ответ на последний вопрос Кит был очевиден: он ни за что на свете не забудет эти счастливые мгновения, никогда не выбросит их из памяти. Если бы он тогда заподозрил, что сын так внезапно исчезнет, он бы старался как можно больше времени проводить с ним.

Алекс не мог бросить Кит и ребенка. Он был им нужен. Они любят его. Любовь — это подарок судьбы, и его нужно хранить, и благодарить Бога каждый день.

Алекс ринулся к берегу. Обгоняя Фрэнка, он прокричал ему:

— Мне надо бежать, увидимся позже!

— Хорошо, — ответил тот.

Выбравшись на берег, Алекс быстро оделся и направился к машине. Он должен был убедить Кит дать ему второй шанс. Всей душой он надеялся, что не слишком долго испытывал ее чувство и что оно еще не успело дать трещину.

— Кит! — Каро подбоченилась и укоризненно посмотрела на подругу. — А ну, живо слезай с лестницы! Негоже беременной по стремянкам лазить!

Кит постаралась изобразить на лице невинную улыбку и оправдаться, сказав, что она всего лишь на второй ступеньке и это совсем не опасно, но Каро была неумолима.

На лестницу Кит полезла не случайно. И не для того, чтобы свалиться или просто так постоять. Она делала ремонт в детской. Конечно, для беременной эта работа была не из легких, но она хотела сама участвовать в процессе. После ухода Алекса она не могла найти себе места. Ничто ее не радовало, мир потух, краски поблекли. В надежде, что декорирование детской хоть как-то ее оживит, вдохновит и развеселит, Кит занялась этим нелегким делом. Однако все было напрасно.

Кит опустила руки. Лист обоев полетел на пол.

Все-таки детскую надо оформлять с хорошим настроем, на позитиве, а у нее сейчас на душе кошки скребут…

Она с силой отогнала от себя мрачные мысли, но улыбка, подаренная Каро, была слабой и неубедительной.

— Ах, посмотрите, беременная на стремянке! Она собирается упасть! О нет! — При этом Каро хитро прищурилась и старательно изображала женщину в положении, шатающуюся на воображаемой лестнице.

Она подшучивала над Кит.

Затем она закатила глаза и продолжила, но уже более серьезно:

— Обычно во всех уважающих себя фильмах женщина падает с лестницы только в присутствии мужчины-героя, который обязательно ее поймает, заключит в объятия и поцелует.

— Да… — протянула Кит, — так оно обычно бывает, но не в моем случае.

Ее так называемый герой укатил в город, только его и видели. Он не звонил и не писал вот уже неделю. Кит надеялась на электронную почту, но и там ничего. Она закусила губу. На секунду ей показалось, что Алекс слушает ее.

Она гордо вздернула подбородок. Чертовы мужчины.

— О боже, Кит! — раздался возглас.

Кит увидела темную фигуру в дверях. Сердце ее с волнением забилось.

— Какого черта ты делаешь на стремянке?!

— Алекс?

Да, несомненно, это был он. Она постаралась успокоиться, не желая и в самом деле свалиться с лестницы. Она ни в коем случае не хотела давать ему шанса поймать ее, обнять и уж тем более целовать. Он не должен чувствовать себя героем. К тому же она не могла позволить ему прикасаться к ней.

— Что ты здесь делаешь? — Кит не могла поверить своим глазам.