Фантесса. В фанты играют все

Вместо жидкости для чистки кофемашины, лучше бы послали за ёлочными украшениями. Не хватало лент и цветов. Но делать нечего – надо делать из того, что есть.

– Умар, начинаем со звезды и гирлянд, – наконец решилась Лина, – дальше вот эти шары. Проверьте, пожалуйста, нет ли перегоревших лампочек.

Ей очень не хотелось, чтобы такие, как Павел, фыкнул и сказал в сторону Маргарите: «Ну, девочка из провинции, что ты от неё ждала». Комплексы, она понимала, но не только.

– А Павел, водитель у Маргариты Николаевны? – спросила она Самиру.

– Павел Петрович? – она улыбнулась, – деверь.

Какой ещё деверь? Родня какая-то? Достала телефон, набрала, что точно значит деверь. А-а-а! Понятно. Брат её мужа. Самира как разбирается в русской родне, молодец! Но оно и сразу было понятно, что свой. И никакой не водитель. Больше спрашивать про него пока не стала – передаст. Посчитала только, сколько ему может быть лет. Да сколько угодно, у них ничего не поймешь. Но не больше тридцати, уж точно.

– Сначала вешаем красные, вот эти, – показала она Самире, – сюда и сюда, вот так зигзагом по кругу, внизу самые крупные и к макушке помельче, но старайся сначала повесить все большие. Умар, проверьте, как горят гирлянды и спрячьте провод.

– Я тут красную ленту нашла новую, пригодится? – спросила Самира.

Вот и чудесно, то, что надо. Где-то часам к десяти вечера, с перерывами и перевешиваниями, все трое, измотанные, но довольные, встали перед ёлкой.

– Зовите Маргариту Николаевну, и давайте убираться, – попросила Лина, – включайте гирлянду, Умар!

В конце концов, она же делала из того, что было, вот если бы дали самой выбирать украшения.

Дверь открылась, и в зал вошла Маргарита Николаевна, Павел и незнакомый лысоватый мужчина в очках и в трениках, но по одному виду было понятно, что это хозяин.

– Да, неплохо, – сказал мужчина, – здравствуйте! – обратился он к Лине и представился, – Сергей Петрович.

Отчество с Павлом одинаковое.

– Капитолина, можно Лина, рада познакомиться.

– Мы звезду никогда не надевали, лет пять, наверное, – сказал Павел, – снимаем или как?

– Оставляем, – ответил Сергей Николаевич.

– Приберите всё и иди отдыхай, – обратилась к ней Маргарита Николаевна, – Самира покажет комнату.

Кроме «неплохо» про ёлку больше никто ничего не сказал. Наверное, у них не принято хвалить, ругать только. Переживу. Игрушки дорогие, но безвкусные и все в разнобой. Если бы ёлка не понравилась, заставили бы переделывать.

Ей выделили маленькую комнату на чердаке, то есть с покатым потолком, где стояла полуторная кровать, шкаф, туалетный столик и два стула. Ванная комната одна на этаже. Самира и Умар жили в отдельном домике у ворот. На то, чтобы заснуть, как только легла в кровать, хватило секунд двадцать. Устала.

С утра чистила столовые приборы, серебряные салатницы и хлебницы, икорницы, мыла вазы, гладила скатерти и перестилала постельное бельё в комнатах. Самира перемыла полы во всём доме, ванные комнаты, вытерла пыль, Умар занимался хрустальными люстрами, а потом садом, так как валил снег и дорожки засыпало. Справа от входа на территорию стоял гостевой гараж, машин на пять, да и в самом доме внизу находился ещё один, просторный, куда можно было пройти с минусового этажа, где был бассейн, сауна и бильярдная. Все подъезды к гаражам нещадно засыпало снегом.

Часов в восемь появились первые гости, с извинениями, что пришлось приехать пораньше из-за авиа билетов. Они добирались из Новосибирска и то кривым рейсом. Виктор и Валерия. Модные, весёлые, шумные. Ему лет тридцать пять, ей около тридцати. Пепельная блондинка с синими глазами и раздутыми губами. Худая, высокая, с чувством превосходства. Он ниже её ростом, но такой спортивный живчик.

Умар понёс их вещи в комнату и быстро удалился. Лина поднялась с ними на второй этаж показать, что да как. Когда она вышла из комнаты и дошла до лестницы, Виктор открыл дверь, вышел и тихонечко присвистнул. Лина обернулась на звук. Уважаемый гость, перед которым она распиналась, объясняя, как в пятизвёздочном отеле, где бассейн и прочее, стоял, улыбался, подмигивал и держался за причинное место с вполне определённым намёком. Кому он это всё? Мне? Она даже сначала не поняла. Ни фига себе! На всякий случай показала ему средний палец.

5712 – 29377

Глава

6 Цицерон

Спустилась вниз. Рассказывать про обнаглевшего вконец гостя Маргарите Николаевне пока не стала. Та открывала на кухне коробки с бокалами для вина, которые только что привезли из интернет-магазина.

– Всё перемой, протри и поставь на столик у окна, – сказала она, не глядя на Лину, – и да, у тебя одежда есть какая с собой кроме той, в которой ты сейчас?

– Нет.

– Так-так-так. Во что бы мне тебя нарядить, чтобы повеселей, – задумалась она вслух, – пошли!

Лине это не особо понравилось, она даже немного испугалась.

Маргарита Николаевна стояла перед шкафом в спальне, а Лина с содроганием сердца ожидала, что она ей предложит.

– А давай-ка сделаем из тебя красотку-соблазнительницу, чтобы всем бабам было завидно, а мужикам волнительно. М? Обожаю переворачивать всё с ног на голову. Пусть побесятся. А тебе будет, чему поучиться. Что скажешь, крошка Капа? Помнишь, как тебя звали в детстве?

Лину и правда звали в детстве Капой или Капитошей.

Маргарита Николаевна с ухмылкой на губах начала снимать с вешалок платья, блузки, юбки.

– Какой у тебя размер ноги?

– Тридцать девятый. Я же высокая.

– О, как у меня! Всё идеально, Капитоша! А сейчас слушай…

Но слушать особо Лине было нечего, и так стало понятно, что у Маргариты Николаевны были неразрешённые вопросы и непогашенные конфликты с некоторыми из приглашённых гостей, плюс ей хотелось порезвиться и расшевелить своего муженька, погрязшего в работе. Насколько сильно расшевелить, Лина не поняла. Ещё мама говорила, что Марго была заводная и обожала розыгрыши, за что ей и влетало, и неприятности были, но натура у неё всегда была неугомонная. Сергей Павлович был её третьим мужем, от двух первых она ушла самостоятельно и без сожаления. Также нельзя было забывать , что она отличалась редкой красотой, включая фигуру и особенную стать. Её бабушка, которую она боготворила и на которую была похожа, танцевала чуть ли не в примах Большого театра, ну, или в кордебалете, что не важно.

На стене, кстати, в золотой витиеватой раме, висела фотография балерины в пачке, делающей поклон публике. Та самая бабка, наверное.

Примерки закончились, Лина утащила в свою каморку целую кучу первоклассных шмоток и три пары обуви, почти таких же, на которые засматривалась вчера в ГУМе. Бывает же! Ну, и что, что ношеные, выглядят совершенно новыми. От одних только лейблов, написанных на ярлычках, у неё закружилась голова. Особенно от платья на сам новогодний вечер, где на ярлычке было вышито четыре буквы, – «Dior».

И ещё, когда Лина уже выходила из хозяйской спальни, Маргарита Николаевна тихонечко сказала:

«Ёлка – норм. Забыла тебе сказать».

На кухне Самира делала салат для ужина прибывших гостей: руккола, огурцы, вяленые томаты, ещё что-то. Лина сделала вид, что это её не касается, надела резиновые перчатки и начала мыть бокалы.

– Маргарита Николаевна сказала, ужин ты будешь подавать через двадцать минут, – Самира кивнула на стенные часы, – всё готово почти, только стейки дожарятся. Бокалы я помою.