Фаранг (Дилогия)

Несмотря на пасмурную ненастную погоду, в груди рос ком тепла. Ожидания счастья и радости. Егоров выудил маленькую фляжку с коньяком и отвинтил крышку.

— Ага, Димка. Именно так — долго и счастливо!

По крыше дома шумно забарабанили первые капли нового сезона дождей.

Эпилог

Год спустя.

— Привёз?

— Привёз. — Майор заговорщицки подмигнул и воровато оглядевшись, достал из своего личного баула большую картонную коробку.

— А…

— Вот.

Следом из сумы Шевченко на свет появились ещё три коробки поменьше.

— И ещё, сынку, вот. Это тебе. От меня.

С видом фокусника из необъятных недр своей сумы Пётр вынул ещё одну большую коробку. Витька прочёл название, посмотрел на картинку и с сомнением хмыкнул.

— Думаешь, нужно?

— Та ты що?!

Майор выпучил глаза.

— Ты сюда глянь, — украинец вытащил из заплечного рюкзака планшет, — глянь, глянь! Я то думал Катю для комплекту дождаться, но раз ты так… побачь сюды.

За всё то время, что Витя пребывал в роли царя всея… эээ… Манхеттена, он здорово наловчился соответствовать ожиданиям своих подданных. В подкорки сиамцев, манмарцев и даже рабов-фаангов был намертво зашит образ идеального Владыки.

Великий.

Мудрый.

Невозмутимый.

Поначалу Егорова постоянная игра на публику утомляла, но потом, то ли он пообвык, толи его народишко притерпелся к нестандартным выходкам своего повелителя, но дело пошло. В посёлке на тему власти царило полнейшее согласие и взаимопонимание — Владыка Вит не напрягает церемониями народ, а народ, соответственно, сквозь пальцы смотрит на сланцы, шорты и цветастую 'гавайку' навыпуск. Димка, Олег и Йилмаз, ставшие ему настоящей опорой, поначалу навязывали эдакий милитари-стайл, но таскать берцы в жарком и влажном климате никто не захотел — даже привыкшее к подобным вещам земное население. Так что оставшиеся в Нью-Васюках земляне, как в своё время жители Рио-де-Жанейро, были 'поголовно в белых штанах'. Женщины, конечно, носили сарафаны и практичные шорты, а местные по привычке обходились куском ткани, обмотанным вокруг бёдер. В общем, Витька особо не заморачивался, стараясь лишь себя слегка контролировать. Бегать по посёлку, размахивая руками и вопя во всё горло для Владыки действительно не по чину.

Но только не в этот раз. Увидев, ЧТО именно ему показывает на экране майор, Витька оросил не проглоченным кофе стол и, схватив мини-компьютер, выскочил на улицу.

— А то ж… хе-хе.

Шевченко отряхнул рукав, поднялся на ноги и пошёл к не выключенной кофеварке.

Снаружи доносились истошные вопли царька.

Витя, как и майор, благополучно переболели 'детской' лихорадкой и вместе со всеми жителями посёлка встретили окончание сезона дождей. Как и в прошлый раз он длился сто дней и доставил немало хлопот.

Честно говоря, не до конца оправившийся после аварии, сепсиса и последующего лечения, организм Господина Вита перенёс лихорадку на три с минусом. Ломало и выворачивало суставы, знобило и бросало в жар его знатно, но хороший уход, питание и заботливые руки любимой поставили Егорова на ноги. Провалявшись полтора месяца пластом, Витька ожил и выполз поприветствовать свой народ и заодно посмотреть, что происходит в Нью-Васюках.

С названиями, здесь вообще произошла хохма. Названия лагун — Круглая и Жёлтая прижились. И реку все так и называли — Река, а вот шутка про Манхеттен и Нью-Васюки пришлась всем по вкусу. Сначала люди просто шутили. Потом снова шутили, а потом как-то само собой названия прижились, и уши уже не резали.

В Васюках, невзирая на проливной дождь, шло постоянное строительство. Место, на котором стоял посёлок, было выбрано чрезвычайно удачно — вся вода моментально уходила вниз по склону, так что ни о каком потопе и речи не шло. За деревом строители далеко не ходили, валя высоченные пальмы прямо там, где намеревались строить очередной домик. За три месяца, что шёл дождь, строители поставили с десяток хижин и исполняющий обязанности Председателя Сельсовета Д. Мельников расселил в них приехавших вместе с ним землян.

В Резиденции Владыки стало сильно свободнее. Во всяком случае, дышать в доме уже получалось. Питание тоже отличалось от прошлого года большим разнообразием. Конечно, рыба и морепродукты составляли основу рациона, но и мясцо на столах тоже случалось. А уж про рис, картошку, овощи, фрукты и прочую зелень и говорить было нечего.

Виктор Катю не обманул. Дав обещание на берегу солёного озера больше никогда её не оставлять ни на день, он сдержал своё слово, так что назад, на 'большую землю', ушёл один майор. С собой он забрал два с половиной миллиона евро от Йилмаза и сто тысяч долларов россыпью — всё, что пособирали по карманам земляне. Предвкушавшие будущий навар, бирманцы и тайцы собрали всё золото, что у них было при себе. Топоры, ножи, наконечники местного производства. Пока получилось совсем немного — восемь килограмм, но, как заметил повеселевший майор, 'лиха беда начало'.

На вёсла 'Урагана' посадили рабов и Данияр, взяв с собой пяток бирманских надзирателей и пяток автоматчиков, увёз Шевченко к точке перехода.

Майор не подвёл. Когда ровно через три месяца Витька вместе с Катей прибыл встречать Петра на берег озера, бывший лётчик появился, как и обещал, точнёхонько в полдень по Манхетеннскому времени. Правда фургон с прицепом опять занесло не туда, куда нужно, но сам факт перехода вся команда 'Самолота' засекла не напрягаясь. За невидимым из-за рефракции горизонтом раздался чудовищный удар, словно реактивный истребитель преодолел звуковой барьер, а затем далеко на юге крепко потемнело небо.

Объём груза не слишком отличался от того, что привёз в прошлый раз Виктор. Да и ассортимент тоже. Инструменты, средства наблюдения, связи и оружие. Ткани, медпрепараты и средства гигиены. И, конечно же, железо, дизелёк и тонна солярки.

Дел было невпроворот.

Во-первых, на далёкий юг, к своему разорённому форпосту уехал Аун Тан. Полковник, на всякий случай, оставил своих жён и новорожденных детей в безопасных Нью-Васюках и уехал восстанавливать хозяйство и своё реноме. Самым интересным было то, что все его пограничники, а также остальные беженцы с юга остались в посёлке, так что отвезти бирманца взялись тайцы. Аун, по европейскому обычаю пожав Вите руку, пообещал вернуться через год вместе с золотом, рабочими и прочими ништяками взамен попросив позаботиться о своей семье.

Во-вторых, ещё до первого возвращения Петра, сразу после окончания сезона дождей, на север, в Сиам, ушёл Данияр. Свой 'Ураган' Витька у него отобрал, но казах выбрал себе новый драккар из трофеев и вполне банально назвал его 'Ак жол' (Белый или Светлый путь — каз.). Вместе с Данияром ушёл на север и Кхап — вербовать новых солдат и сманивать сюда, на вершину мира, новых землепашцев. Трюм драккара был тяжело нагружен тоннами арматуры и кусками 'Боинга', которого под проливным дождём разбирала бригада дикарей под руководством Гоши и присмотром бирманских солдат.

И, в-третьих, немногочисленные оставшиеся в Нью-Васюках мужчины, вусмерть упахивались на вечной, непрекращающейся стройке. План на сухой сезон у Господина Вита был простой и амбициозный — двадцать хороших домов и большое общественное сооружение, вроде той столовой, что была снесена взрывом на Новой земле.

Тайцы, вернувшиеся с юга, доложили об рыскающих в тех водах имперских галерах, о кораблях дикарей и о том, что форпост полковника, несмотря на разорение, скорее жив, чем мёртв.

Затем, после четырёхмесячного отсутствия к Манхеттену вернулся Данияр на своём корабле. В кильватере 'Ак жола' на этот раз плелось пять транспортных кораблей с двумя сотнями крестьян и полусотней военных моряков — бывших сослуживцев Кхапа. Поросят, курей и уток у этих переселенцев с собой было столько, что принимавший присягу господин Вит думал только о том, как же моряки умудрились приволочь через океан столько груза? Ибо по всеобщему мнению встречающих никуда, кроме морского дна, эти корабли уплыть не могли. В ответ капитан почесал жёсткие чёрные волосы на макушке и признался, что с объёмами он, пожалуй, погорячился.