Фараон

— Боже, — я устало прислонился спиной к деревянным полкам, на которых стояли золотые тарелки и блюда, — за что мне это всё.

Ответа на вопрос не было, но это было и к лучшему, а то появление ещё и иудейского бога сейчас, окончательно снесло бы мой разум. Поэтому я решил поменьше вообще упоминать всяких богов, так сказать во избежание.

Понимая, что мне нужно отвлечься, я стал делать то, ради чего сюда пришёл, сначала в мешки собрал и утащил к входу всю золотую и медную утварь какая была, затем вскрыл деревянные саркофаги и очень аккуратно распотрошил мумии, внутрь которых жрецы насовали десятки различных золотых и серебряных амулетов. Поскольку я был не расхитителем гробниц, то делал всё аккуратно, стараясь не сломать чего. Правда один раз случайно обломал большой палец на ноге у фараона, но я его аккуратно вернул на место, даже обернул бинтами, чтобы выглядело, как было.

— Прости, — извиняющее посмотрев на мумию, я закрыл сначала деревянный саркофаг, затем и каменный.

Мне потребовалось двадцать ходок, чтобы вынести всё награбленное к входу, где меня уже поджидал Меримаат, с круглыми от страха глазами.

— Это…это…, - трясся он, тыкая пальцем в металлические предметы, — мёртвое золото!

— Я тебя сейчас сам сделаю мёртвым, — рыкнул я, — живо иди мне помогай!

Он нехотя слез с колесницы и стал паковать предметы, хотя было видно, что делает он это только из-за моей угрозы. Даже не будучи со мной внутри, он явно из-за религиозных соображений, сейчас боялся даже прикоснуться к золоту из гробницы. Понимая это я и отправился потому внутрь один, таская всё на своём хребте. Так что нечего, пусть хотя бы погрузит то, что я натаскал, не переломится.

Разумеется, зараз мы всё не увезли, даже за два, пришлось остаток ночи ездить туда-сюда, ещё и разбудить для помощи Бенермерута. Так много было вещей всего с одной древней пирамиды. Закончив с ней, я вернул каменную сворку на место и замотал верёвку, связав её морским узлом так, чтобы казалось, что она и восковая печать не повреждены.

— Всё, уезжаем, — тихо сказал я Меримаату, загружая последний мешок.

Мы поехали к снятому дому по короткой дороге, и выезжая из-за последней пирамиды увидели, как навстречу нам из-за более древней мастабы, выехала на колеснице охрана некрополя, которая была поставлена здесь, как раз не допускать проникновение сюда личностей, подобных мне.

— Попались! — ахнул от страха Меримаат.

Я же, после недавней встречи с Осирисом был совершенно спокоен и схватив его за макушку, опустил вниз, перехватив поводья. Молча правя конями и не смотря в сторону стражей, которые остановили свою колесницу и также безмолвно смотрели на меня, я проехал мимо них, не удостоив даже взглядом и лишь размочаленные от лазания в узких пространствах бинты развивались за мной от небольшого встречного ветра. Скрывшись за ещё одной пирамидой, я наконец оглянулся назад. За нами никто не последовал, так что я поднял Меримаат, вручив ему обратно управление животными.

— А? Что? — юноша ошарашенно смотрел по сторонам, — почему они нас не нагнали?

— Думаешь я что, зря в такой наряд переоделся? — фыркнул я, показывая на бинты, полностью скрывающие моё лицо и тело.

Глаза его округлились.

— Бог Монту! Ты самый умный бог из всех, кого я знаю! — выпалил он, так будто знал, как минимум десяток лично.

— А то, — я горделиво расправил плечи, и добавил, — ты только давай гони побыстрее, а то вдруг они передумают.

Он тут же послушался меня и мы, ускорившись и пропетляв, чтобы сбить преследование, если такое будет, скоро были у себя. Бенермерут уже копал яму в углу стены, куда всё добро можно было поместить, если к нам кто-то заявится для проверки.

Выгружая последний мешок, он внезапно принюхался.

— Бог Монту, а почему от тебя пахнет мочой? — удивился он.

— Я бы на тебя посмотрел, если бы ты в гробнице с Осирисом встретился лицом к лицу, — чуть покраснел я, от его замечания.

Работа тут же замерла, оба мужчины уставились на меня с упавшими челюстями.

— Ты видел Осириса? Владыку загробного мира? — тихим голосом спросил Бенермерут.

— Угу, перекинулись новостями, то да сё, — я пожал плечами, — он рассказал, что ваш царь пьянствует там у Амона, портит девственниц налево и направо, домой вроде пока не собирается. Ему в Полях Иалу понравилось сильно, так что он передал, что побудет там, пока ему не надоест.

Лица людей, верящих моей брехне от первого до последнего слова, были сейчас прекрасны. Я бы заржал в голос, но не стал портить момент, а потому серьёзно покивав головой, добавил.

— Я со своей стороны пожаловался Осирису, что люди меня не уважают, храм у меня маленький, жертвы там практически не приносят, да и живу я как последний раб, в каком-то занюханном шатре, — тяжко вздохнул я.

— Мы! Мы вас очень уважаем бог Монту! — тут же низко поклонился мне юноша, а за ним сразу и Бенермерут.

— А, — отмахнулся я, — ну тогда конечно, это сильно меняет дело. Ладно, закапывайте всё, завтра придумаем, как это разломать или переплавить, чтобы не засветиться позаимствованным у Осириса богатством.

— Так эти вещи вам сам Осирис передал? — глаза Меримаата стали ещё больше.

— Ну почти, — замялся я перед ответом и постарался быстрее закруглиться с этим разговором, — ладно я в дом, приводить себя в порядок, а вы тут сами закончите.

Они кивнули и вернулись к работе, а я пошёл разматываться и мыться. Бинты я разумеется отдам стирать Меримаату. Пусть бело, точнее меднорученьки свои попортит.

— Ты слышал? Осирис! — услышал я за стеной дома как они разговаривают, думая что я этого не слышу.

— Эх, хорошо там сейчас Менхеперре, — вздохнул молодой голос, — вино, девственницы.

— Лопатой копай глубже, — зашипел на него взрослый, — а свой орган ты всегда успеешь куда-нибудь пристроить.

Хмыкнув, я перестал слушать их разговор и занялся собой.

Глава 14

Наутро Бенермерут вернулся с рынка, принеся с собой еды, а также новости, что весь городок ремесленников, а также Луксор, стоят на ушах. Ночью стражи долины видели, как какой-то покойный царь вышел из своей пирамиды, сел на колесницу и поехал в сторону города. Градоправитель отправился в храм, узнавать у жрецов что делать и как быть, а стражников теперь кнутом было не загнать на ночное дежурство, впрочем, ремесленники вообще отказались работать в долине, испугавшись таких новостей.

Меримаат смущённо посмотрел на меня, когда воспитатель закончил свой рассказ, оживлённо жестикулируя при этом. Бенермерут не был свидетелем нашего небольшого вчерашнего ночного происшествия и поэтому не знал, что это были мы с Меримаатом.

— Ну что же, — я задумчиво почесал отросшую щетину на подбородке, — если не будут работать, нам же лучше. Суета — это хорошо, скроет тот шум, который мы устроим, разбивая и ломая предметы. Только Бенермерут, сходи спроси, у кого можно на время взять инструменты, не камнем же нам металл разбирать. Он согласился и ушёл, вернувшись с парнем, который нёс за спиной небольшой мешок, в котором были разные инструменты. Поскольку они стоили дорого, то он остался за стеной дома, ждать, когда мы закончим работу, хотя Бенермерут заплатил хозяину инструментов наперёд, но всё равно из-за их стоимости тот прислал своего сына, чтобы он присмотрел за ними.

Выкапывание и уничтожение предметов, ломая их на куски медного, серебренного и золотого лома, а также выковыривание камней вставленных в посуду и украшения, заняло большую часть первой половины дня. Объём груза резко уменьшился и теперь можно было посетить ещё одну гробницу, чтобы не только купить дерево, но полностью загрузить мешки на обратный путь домой. Осталось только узнать цену дерева.

Вернув инструменты пареньку, который утащил их домой, мы пообедали и настало свободное время до ночи.