Фарт
Шрифт:
Разве что так.
– Так что все, так сказать, портфели перераспределены, и теперь, чтобы снова прибрать все к рукам, тебе нужно начинать с нуля. Вот так.
Беркович встал и сказал:
– Ты меня не видел, я тебя не видел. Будь здоров.
Он пошел к дверям, и Знахарь, бросив на стол двадцатку, направился за ним.
Он хотел задать Арону еще несколько вопросов, но, когда они вышли на улицу, из стоявшего неподалеку от входа в бар автомобиля раздалось несколько характерных негромких хлопков, которые обычно издает пистолет с глушителем. Знахарь, услышав первый же из них, повалился на землю, а Арон растерялся,
Автомобиль взревел двигателем и, оставляя на асфальте две жирные черные полосы, скрылся в переулке.
Знахарь вскочил на ноги и, взглянув на лежавшего Арона, увидел, что его глаза открыты и неподвижны. Выругавшись, Знахарь перебежал через дорогу и, чуть не угодив под колеса микроавтобуса, распахнул дверь своей машины. То, что он увидел, заставило его сразу же захлопнуть дверь и броситься в сторону.
На сиденье лежали несколько соединенных скотчем гранат. Когда он открыл дверь, леска, привязанная к кольцу одной из них, выдернула чеку, и до взрыва осталось всего ничего. Однако Знахарь успел завернуть за угол, и, когда бахнуло, он совершенно не пострадал.
На перекрестке раздались испуганные крики, послышался звон стекол, в общем, началось нормальное шоу. Но Знахарь, не оборачиваясь, шел по Боргезе-стрит и, матерясь под нос, соображал, что же делать дальше.
Я рассказал все это Рите, и она, погладив меня по голове, сказала:
– И это еще не все. У меня есть для тебя дополнительные новости, которые сделают твое настроение еще лучше.
Она потрясла бутылкой и добавила:
– Вот и пиво закончилось…
Я неохотно поднялся с постели и взял из холодильника еще одну упаковку «Хольстена». Открыв две бутылочки, я снова завалился рядом с Ритой и сказал:
– В общем, я купил билет на автобус и отправился сюда ждать тебя. И если бы ты не приехала, то я решил бы, что небесам отныне на меня наплевать.
– А они и так на тебя плюют, – ответила Рита, – это только такие влюбленные дуры, как я, помогают тебе держаться на плаву.
Я хмыкнул и сказал:
– Ладно, давай, что у тебя там, порти мне настроение окончательно. Не жалей старого одноглазого пирата.
– Будь уверен, не пожалею, – кивнула Рита, – слушай.
Она закурила и стала добивать меня.
– Кинжал, которым я тебя прикончу, не очень длинный, но вполне надежный. Так что не жди длинного рассказа о своей будущей горькой судьбе. Нам, то есть Игрокам, ты не нужен. Зато тобой живо интересуются такие организации, как ФБР и ФСБ. А после того как в тебя палили около «Сладких половинок» – я ведь и об этом знала еще до твоего рассказа, – тебя хотят посадить на вилы свои. То есть твоя американская братва. Ну, а для полного кайфа напомню, что встречи с тобой страстно желает неотразимый красавец Хуан Гарсия.
Да, блин, обложили…
И, будто услышав мои мысли, Рита добавила:
– Упаси тебя Боже соваться в банки. Там тебя и повяжут. Не понимаю, как тебе удалось снять миллион для этой смуглой шлюхи!
Я усмехнулся и ответил:
– И об этом знаешь… Ну, это мой маленький секрет. Я ведь не должен все рассказывать тебе, тем более что для тебя эта твоя сраная игра важнее, чем я. Ну вот скажи, если бы ты знала, где и как у меня еще деньги лежат, увидел бы я их? Молчишь? Вот именно. Горько
мне, горько! Дайте яду!И я открыл очередную бутылку пива.
Ситуация была и в самом деле хуже некуда. Хорошо еще, что у меня в европейских банках камушки остались. Не помню уже, сколько, но миллионов на пятьдесят будет. Да в американских банках тысяч триста…
Пока хватит. Главное теперь – выжить.
Выпитое пиво расслабило и успокоило меня, за тонкой стенкой играло радио, рядом лежала красивая женщина, которая любила меня своей странной и опасной любовью, и я, повернувшись к ней, сказал:
– Я понял, что мы с тобой расстаемся. Поэтому не хочу упустить своего шанса на прощальную ночь. В свете предстоящей разлуки она должна быть особо страстной и безумной.
Рита посмотрела на меня и, глубоко вздохнув, тихо сказала:
– Ну что с тебя взять? Маньяк…
Эпилог
Эксгумация, особенно если она происходит на Ваганьковском кладбище, дело важное и серьезное.
А уж если из сырой земли собираются выкопать уголовного авторитета, зарытого совсем недавно и при жизни прославившегося невероятными подвигами, то это не просто важное, а очень даже выдающееся событие.
Привычные ко всему могильщики сноровисто откидывали не успевшую плотно слежаться землю, на некотором отдалении маячили массивные фигуры конкретных пацанов, обеспечивавших прикрытие и отгонявших вездесущих зевак, а поближе к яме шевелилась небольшая толпа.
Человек сорок в мрачной одежде и с мрачными лицами бдительно следили за гробокопателями. Траурная торжественность момента висела в воздухе, и приглушенные разговоры касались исключительно выдающейся личности покойного, которому предстояло совершить посмертное путешествие из Москвы в Петербург.
Этим ранним утром, когда роса на могилах еще не успела высохнуть под горячими лучами солнца, одинаково светившего всем, и живым и мертвым, на Ваганьковском кладбище происходило важное и торжественное событие. Прах скончавшегося в Бутырке Знахаря, коронованного вора в законе, уголовного авторитета всероссийского, а то и всемирного значения, будет извлечен из московской земли и перевезен в Питер, где его уже ждала уютная яма на Литераторских мостках.
Такое решение было принято на всеобщем сходняке после того, как представители питерского криминалитета настойчиво потребовали передать им тело безвременно усопшего Знахаря, который по всем соображениям должен быть захоронен не где-нибудь, а на родине, в Санкт-Петербурге.
Возражать против такого законного требования было не с руки, и положительное решение было принято единогласно. С момента похорон прошло как раз девять дней, и, закончив обсуждение, происходившее в «Метрополе», урки перешли к более приятному номеру программы, а именно – к застолью.
Помянув, как положено, своего героя, братки всех рангов расслабились и над столом зазвучали рассказы о жизни незабвенного Знахаря, который отличался отвагой, умом, силой, ловкостью, хитростью, мудростью и справедливостью.