Фартовое дело

— М-м-м… — проскрежетала зубами Дуська, хватаясь за плечо. Серко дико, не по-обычному заржал, встал в оглоблях на дыбы, прянул в сторону, чуть не опрокинув сани, и вылетел на лед вместе с лежащим в санях Мюллером.

— Вожжи перебило! — прошептал Юрка, глядя на обрывок вожжей, которыми был привязан к кусту Серко.

Немцы у бронетранспортера уже увидели Серко, и выскакивать за ним на лед было нельзя. К тому же со свистом прилетела еще одна мина и грохнулась в лед. Столб воды и ледяного крошева взвился метра на три и обвалился с плеском и шумом. По льду защелкали мелкие и крупные ледышки. Серко рванул в галоп, тяжело трюхая по трескающейся ледяной поверхности. От попадания мины образовалась здоровенная полынья, во все стороны зазмеились трещины. «Пропадет коняка! — с тоской подумалось Юрке. — Провалится!» Серко несся как угорелый, но не поперек пролива, а вдоль, потому что там, на коренном берегу, слышалась стрельба и стоял бронетранспортер, чужой, немецкий, пахнущий вонючим синтетическим бензином из угля, а запаха этого Серко боялся как огня. Немцы, стоявшие у бронетранспортера, уже после первой мины кинулись в снег, поэтому им было не до лошади. Серко скрылся из виду, и Юрке стало как-то легче на душе, потому что мерина он очень любил, почти как человека. Если бы он провалился у Юрки на глазах, то мальчик не смог бы удержаться от плача… А так оставалась хоть какая-то надежда — может, проскочит. Черт уж с ним, с эсэсовцем-разгильдяем, пусть радуется, что не зарезали…

— О-о-ох… — услышал Юрка стон за спиной. Стонала Дуська, зажимая раненое плечо. Зоя подползла к ней и пыталась расстегнуть комбинезон. Еще одна мина грохнулась в лед, потом еще одна. «Кто же это лупит? Куда?! — сжимаясь в комочек при каждом новом свисте мины, думал Юрка. — А ведь так перекурочат они все кусты, и с того берега мы будем как на ладони. Эти свяжутся с теми, что на острове, — и нам амба с музыкой… Да уж и так, наверно, тревогу объявили… Наверняка уже в доте пулеметчики сидят, взяли проволоку на прицел».

— Уходить надо, — сказал он, — пропадем тут! На другую сторону надо! Перебежками…

Неизвестный миномет следующую мину положил точно в немецкий бронетранспортер, стоявший на берегу. Грохнуло гулко, по-железному, лопнул бак с горючим, и из машины повалил черный, с сажей, дым, воняющий резиной… Из леса ударило сразу несколько «ППШ», сухо треснули выстрелы трехлинейных карабинов, огрызаясь, затарахтели «шмайссеры».

— Куда «на другую сторону»? — спросила Клава. — Не видишь, как лед искрошили?

— Да не туда! — с досадой сказал Юрка. — Остров обогнуть надо…

Сверху, с островного холма, послышалось басистое «ду-ду-ду-ду» крупнокалиберного пулемета. Трассирующие пули свистели высоко над кустами и вонзались куда-то в лес, сшибая по пути сосновые ветки и с треском расщепляя стволы деревьев… Юрка вскочил и, пригибаясь, побежал по кустам вдоль берега, напряженно ожидая услышать приближающийся шелест очередной мины. За ним, поддерживая шатающуюся Дуську и навьючив на себя автомат и пулемет, побежала Зоя и наконец Клава с винтовкой и вещмешком. Мина рванула где-то далеко позади, в кустах, но все четверо все равно упали в снег, хотя на сей раз их даже не обсыпало ветками. Несколько шальных пуль с того берега свистнули над головой Юрки, но он бежал не останавливаясь. Совершенно неожиданно за очередным кустом, который обегал Юрка, оказалась глубокая и широкая канава, заполненная талой водой и мокрым снегом. Тяжелый «шмайссер», висевший у Юрки на груди, потянул его вперед, и мальчик, потеряв равновесие, скатился на дно канавы, по колено провалившись в ледяную воду. В теплой одежде и валенках он не сразу почувствовал холод, но все равно ощущение было не из приятных. Юрка попробовал выбраться, но склоны канавы были крутые и скользкие. Подбежали девушки.

— Винтовку давай! — крикнул Юрка Клаве. — Ремень от верхней антабки отстегни!

Но тут из дота, что был на холме, застучал еще один пулемет. Вряд ли эсэсовцы заметили кого-нибудь, должно быть, просто решили подстраховаться. Первая очередь крупнокалиберных пуль хлестнула по верхушкам кустов. Клава шарахнулась в сторону и тоже слетела в канаву. Зоя и Дуська съехали туда уже сознательно, потому что пули стали полосовать снег уже совсем близко от них, а канава была какое-никакое, а укрытие.

Когда все четверо оказались в воде, Клава первая нашла выход из положения. Она увидела, что канава с небольшим уклоном поднимается вверх, а следовательно, там, где повыше, воды должно быть меньше. Сверху в канаву стали падать ветки и даже целые кусты; должно быть, пулеметчик решил взять на себя работу, которую делали ротенфюрер и Якоб Мюллер. Несколько пуль просвистели и в самой канаве, но никого не задели… Все четверо, обжигаясь наполнившей валенки водой, полубегом двигались вверх по канаве. Она становилась глубже, но воды в ней действительно стало поменьше. Канава шла не прямо, она почему-то все время сворачивала вправо, и конца ее не было видно. Пробежав по канаве метров пятьдесят, они увидели конец, а точнее — начало этой канавы. За поворотом они увидели несколько бетонных колец диаметром не меньше полутора метров, лежавших по берегам канавы, а сама канава начиналась от точно такого же кольца, уже уложенного в грунт и засыпанного сверху землей. Когда подошли, то из огромной трубы, не трубы, а прямо-таки тоннеля, дохнуло сыростью и пронизывающим холодом.

«Приехали!» — чувствуя, что ноги в промокших валенках и штанах начинают деревенеть, подумал Юрка.

— Немцы! — сказала Зоя, услышав через трескотню пулеметов и автоматов лающие слова команды:

— Форвертс! Нах уфеа! Шнеллер лауфен! Тали!

— В дыру, его мать! — прошептала Клава, дергая Юрку за руку и втаскивая его в кольцо, откуда в канаву тихо и безмятежно выливался небольшой мутноватый ручеек. Все так же, полубегом-полушагом, все четверо вбежали в трубу и, не обращая внимания на темноту, устремились вперед, подальше от солнечного света, подальше от немецких голосов…

Глава IV

…В час дня командир Малининского отряда, Майор, связался по рации с Сергеевым и поинтересовался, прибыли ли посланные за медикаментами люди. Сергеев ответил, что еще не прибыли, и обещал, что сообщит немедленно, как только появятся, если появятся вообще… В том, что Юрка с Зоей появятся, Сергеев сомневался. Мужик из деревни Савки принес известие о том, что над озером Широким был воздушный бой между «мессером» и нашим «У-2». Хотя Сергеев прекрасно знал, чем должен был закончиться такой бой, он все-таки спросил, чем он закончился. Мужик ответил путано, поскольку из-за деревьев толком не разглядел: «Кажись, кого-то сбили, а кого — не понял…» Сергеев решил, что сбили, конечно же, «У-2», и догадался, что это и был тот самый самолет, на котором ему собирались отправить инструктора по снайперской подготовке. Была, однако, надежда, что инструктор и пилот «ушки» выпрыгнули с парашютами. Мужик, правда, говорил, что никаких парашютистов он не видел. Вся надежда была на разведгруппу, высланную прошлой ночью к озеру Широкому. Задача у них была такая же, как та, которую поставил Климыч перед Юркой: изучить подходы к острову и постараться рассмотреть немецкий объект. Сергеев думал, что, если кто-нибудь спрыгнул с «У-2», то разведгруппа поможет найти дорогу в отряд…

Разведгруппа вернулась затемно, в седьмом часу вечера. Из десяти партизан только пятеро. Командир ее погиб, и докладывал Сергееву результаты поиска боец, который хоть и был толковый разведчик, но еще неопытный. По его словам, немцы вокруг озера ведут какие-то подготовительные работы, на всех дорогах усилены патрули, причем механизированные, на легких танках или бронетранспортерах, они двигаются по лесным дорогам. В двух или трех местах под охраной эсэсовцев ведут работы военные топографы, явно привязывают что-то к местности. Особенно сильно патрулируется и охраняется дорога, ведущая на самый остров. Фашисты искусственно намораживают лед, поливая дорогу из шлангов по ночам. Ночью с острова светят хорошо замаскированные днем прожектора. Их шесть, и они очень мощные, скорее всего — зенитные, потому что дают очень широкие полосы света и высвечивают практически все озеро со всех сторон, причем рассмотреть что-нибудь на острове из-за их слепящего света нельзя.

О воздушном бое над озером никто из разведгруппы ничего толкового сказать не мог. Самолеты они слышали, слышали взрыв и видели дым, который поднимался примерно от Федюлькиного лога. Парашютистов, даже если бы они были, разведчики не смогли разглядеть.

Немцев у машины с минометом было немного, человек шесть, и командир решил уничтожить их и перейти дорогу здесь же, не обходя машину. Но тут вышла загвоздка: к минометчикам подошел бронетранспортер с двумя десятками солдат, и его водитель по приказу офицера подцепил к своему тарантасу грузовик. Партизаны вынуждены были прождать еще какое-то время, а когда перебрались на другую сторону дороги, обнаружили, что по шоссе движется целая колонна грузовиков и бронетранспортеров, которые через равные промежутки времени останавливаются и высаживают солдат. Похоже было, что немцы решили провести прочесывание местности. Разведчики вынуждены были уходить дальше, к озеру, надеясь проскочить через Федюлькин лог. Однако от лога и от берега озера уже двигались цепи фашистов. Оставалась еще одна возможность — выскочить с востока, выйдя на дорогу, по которой ехали утром Юрка и Зоя. Немцы были и тут. Как раз на этом месте оказался злополучный грузовик с минометом. Бронетранспортер тоже стоял, но солдаты из него уже выгрузились, и в машине оставались только шофер и какой-то унтер. Разведчики сумели без выстрела, притаившись под корнями вывороченной когда-то сосны, пропустить мимо себя цепь автоматчиков, а вот на грузовик и бронетранспортер им пришлось потратить немало патронов, а кроме того, потерять трех человек. Немцы, услышав стрельбу у себя в тылу, развернулись и стали, загибая фланги, вновь окружать разведчиков. Командир группы был ранен еще в перестрелке с минометчиками, понимал, что из-за него может попасться вся группа, и приказал уходить. С ним остался, как ни матюгался на него командир, еще один парень, здоровенный бугай, которого до войны даже быки боялись. Группа оторвалась от немцев и долго слышала за спиной стрельбу, причем заменивший командира разведчик божился, что слышал взрывы мин, выпускаемых из миномета… Так оно и было.

Командир вместе со своим детинушкой вдвоем установили миномет на опорную плиту и двуногу, разбили ящик с минами и стали без прицела, наугад бросать мины в сторону немцев. Миномет был батальонный, и плевался он довольно далеко. К тому же детинушка наводить не умел, и все мины летели в перелет. Именно эти мины долетали до озера Широкого и даже падали на остров. Лишь случайно — детинушка, бедный, так и не узнал об этом, — одна мина накрыла на берегу озера немецкий бронетранспортер и уложила двух фрицев. Пока детинушка бросал мины, командир бил из «ППШ» до тех пор, пока подобравшиеся к кювету немцы не забросали партизан гранатами… Впрочем, последнее слово в этой схватке сказал детинушка, который, будучи весь искромсан осколками гранат, ударил последней миной об опорную плиту и взорвался вместе с минометом и четырьмя набежавшими немцами…