Фартовые деньги

«Опель», в который, помимо трясущегося от ужаса Дзобладзе, втиснулось четверо разъяренных «клобуков», сыпавших мат и угрозы по адресу Механика, рванул первым. Бедному Гоги, ни за что ни про что, просто чтоб душу отвести, пару раз съездили по роже, пнули по ноге ботинком. Следом со скрипом покатил перегруженный золотом «Чероки». Клобук сразу понял, что при такой тяжести мощный внедорожник немало помается на всех здешних ухабах и колдобинах.

Механик, напротив, шел налегке, и «Тойота» — он почти на такой же, только малость постарее, отбитой у «духов», еще в Афгане сумел покататься — очень ходко вывезла его на ту лесную дорожку, по которой они с Юлькой, Райкой и Женей сматывались отсюда весной. Вообще-то он сильно надеялся на то, что Клобук с братвой от него отстанут. В конце концов он им золотишко оставил — могли бы утешиться! Однако, уже сворачивая за елки, увидел свет фар «Опеля» — нет, не унимаются люди! Потом и знакомое урчание «Чероки» расслышал. Ну-ну…

Весной, конечно, по этой дорожке было куда хреновей ехать, да еще и с самодельным прицепом, имевшим железные колеса от строительных тачек, на котором к тому же лодка лежала с клетками, где везли кур и кроликов. И дорога раскисшая была, не то что сейчас. Однако Механик и сам не увяз, и Райке это сделать не позволил. Доехали до асфальта, а потом опять в лес свернули, откуда в конце концов до ларевского хутора добрались. Однако в этот раз добираться до асфальта с такой свитой на хвосте Олегу не хотелось. Там, на более-менее ровной и прямой дорожке, его запросто достанут, прострелят шины и потом самого изрешетят. Нет, надо отрываться подальше, пока не поздно!

В памяти Механика начали проматываться картинки того весеннего путешествия. Конечно, тогда еще снега было немало, деревья без листьев стояли и вообще все было не похоже на нынешнюю обстановку. Наилучшим образом запомнилось одно место.

Просека там шла под горку и как бы раздваивалась. Правое ответвление внешне выглядело куда более проезжим, чем левое, но поперек него почему-то лежала сухая елка. Механик тогда, помнится, даже притормозил и прошелся пешочком поглядеть.

Оказалось, что это самое правое ответвление метров через сто от развилки выходит прямо на подмытый лесной речушкой обрывчик, метра два с небольшим высотой, причем укрытый за поворотом дороги. Даже если ехать, допустим, со скоростью 30 километров в час и мягко вывернуть за поворот, запросто можешь повесить передние колеса на этот обрыв. Ну а если торопиться и резко тормознуть — то можно запросто кувыркнуться в речку и приложиться крышей кузова о каменистое дно. Там посередине очень симпатичный валун лежал, размером примерно с детскую коляску.

Механик прибавил крепко и вылетел к развилке, имея фору перед преследователями не меньше, чем в пять минут.

Елка была не тяжелая. Олег довольно легко развернул ее вдоль дороги, проехал метров тридцать по правой дорожке, потом сдал назад. Протекторы оставили следы — глядишь, в темноте не разберутся, что здесь туда-обратно катались! — а Механик проскочил в левое ответвление и перетащил елку на новое место. Перекрыл за собой шлагбаум, так сказать.

Потом сел за баранку и покатил за ближайший поворот левого ответвления, погасив огни и выключив мотор. А то по свету и звуку, глядишь, догадаются, где он спрятался.

Короче говоря, «Опель», не раздумывая, маханул к обрыву. Причем гнали его не под 30 км/ч, а, пожалуй, под все 60. Не иначе, тамошний водила когда-то на ралли выступал или считал, что у него, как в компьютерных автогонках, несколько жизней в запасе. Поэтому на обрыв он вылетел очень лихо. Механик, которого от места событий отделяло по прямой метров полтораста лесной чащи, конечно, ничего в подробностях не рассмотрел, только услышал сквозь гул мотора дружный, истошный вопль «Бля-а-а!» из пяти громких мужских глоток, а затем лязг смятого железа, звон вылетающих стекол и шипение воды, хлынувшей на раскаленный двигатель.

Именно в этот момент на развилку тяжело вырулил «Чероки», где один и без охраны ехал Клобук. Свет его фар Механику, замаскировавшемуся в елочках, был даже очень хорошо виден.

Конечно, Клобук слышал грохот и лязг от падения «Опеля». Он притормозил на развилке, держа наготове 20-зарядный «стечкин», и беспокойно глядел по сторонам. На него напал почти мистический страх. Бывал этот Клобук в разных переделках, немало душ загубил, сам под смертью ходил, но ничего похожего переживать не доводилось. Только что была куча до зубов вооруженных подручных, беспрекословно готовых по его повелению хоть кого замочить и его, крутого человека, за которым еще крутее люди стояли, от всех напастей защитить. А теперь он один, в лесу, где из-под каждого куста может внезапно выскочить этот маленький и хилый по всем описаниям, но до ужаса опасный человечишка. И ехать дальше страшно — чесанет из-за кустов очередью по кабине, и назад поворачивать боязно — мог ведь уже и там засаду устроить… Но и торчать здесь, на развилке, не зная, откуда он выскочит — вперед фары светят, а сзади ни хрена не видно! — ничего хорошего.

Все же Клобук решил выбрать наименьшее из зол. Стал разворачиваться на развилке, в душе надеясь, что Механик далеко упилил на его «Тойоте» и не знает, что Клобук тут один и от страха трясется. Даже пока баранку крутил, утешал себя мыслью, что у него за спиной, в «Чероки», — пять мешков золота. Можно всех купить и еще до самой смерти останется.

Но в тот самый момент, когда бодалка джипа уже повернулась прочь от развилки, послышалось змеиное «пш-ш-ш-ш!» — и левое заднее колесо «Чероки» плавно опустилось и стало на обод.

— Мать твою растуды! — взвыл Клобук и с пистолетом в руке выскочил из кабины. Он слышал слабый хлопок выстрела, пробившего шину, и не питал иллюзий насчет того, что на сучок напоролся. Но стреляли несомненно сзади, из темноты, куда фары не светят.

— Механик! — отчаянно заорал Клобук. — Выходи, сука! По-честному, фраер! Где прячешься, трус поганый? Вылазь!

— Леопольд! Выходи, подлый трус! — донеслось в ответ откуда-то справа. Механик очень похоже изобразил голос того артиста, который в известном мультике гнусавил эту реплику от лица противных мышат, донимавших благородного кота.

— Издеваешься, падла? — взревел Клобук и саданул очередью примерно в том направлении, откуда его дразнили. С треском и шелестом посыпались вниз отсеченные пулями ветки.

— Хреново стреляете, гражданин Клобук! — послышался совсем другой по тембру голос, басовитый, глуховатый, очень похожий на голос самого Клобука. И тут у доведенного почти до истерики детины шевельнулась жуткая мысль: а что, если этот чертов Механик тут не один? Может, он специально заманил их сюда, где десяток ларевских братков прячется?

И в отчаянии Клобук стал нажимать на спуск, шмаляя без разбора по всем направлениям, пока затвор не остановился в крайнем заднем положении.

— Настрелялся? — спокойно спросил Механик, появившись словно призрак откуда-то слева и наводя на спину Клобука «ТТ» с глушаком. — Не оборачиваться! Дернешься — пуля. Бросай пушку в «Чероки»! Волына хорошая, но дураку досталась. Еще что-нибудь имеешь? Тебя спрашивают, баран!

— Н-нет… — пробормотал Клобук. Голос у Механика был ледяной, жуткий. Он теперь не ерничал, не кривлялся. Клобук понимал четко: пристрелит с ходу, повторять не будет.

— На! — Механик, по-прежнему оставаясь за спиной Клобука, бросил перед ним наручники. — Надевай!

Клобук нагнулся, чтобы поднять браслетки, но уже в следующее мгновение ощутил тяжелый удар по затылку и потерял сознание…

Очнулся он со скованными руками, которые к тому же были пристегнуты к какой-то прочной — ни в жисть не оторвать! — скобе, приваренной под приборной панелью «Чероки». Затылок тупо побаливал. А джип, между тем, ехал куда-то уже по асфальтированному шоссе. И с шинами у него, похоже, было все в порядке.