Фата из дождя
Шрифт:
– А что, такая у нас медицина! – презрительно фыркнула мадам Климантович. – Человека спасти не могли...
Потом настал черед Германа Коваленко. Тот сотворил нечто невразумительное и нескладное – мэтр сознательно отложил обсуждение его этюда, чтобы собраться с мыслями. Коваленко не обладал литературным талантом – это и дураку было ясно.
«Зачем он сюда ходит? – удивленно подумала Валя о Коваленко. – Работал бы и дальше в своем банке, офисе или где он там работает... Наверное, действительно ради Натальи!»
Она постояла еще немного, а потом тихонько попятилась обратно в коридор.
Около
– Пусик, подними мое пальто повыше, я не могу попасть в рукав... – нервно говорила мадам Климантович своему мужу.
– Скажите, Юлий Платонович, – развязным и одновременно смущенным голосом спросил Гога Порошин мэтра. – А сколько было самому молодому Нобелевскому лауреату?
– Сколько чего? – удивленно поднял бровь Истомин, натягивая на себя куцее драповое пальтишко.
– Лет, конечно!
– Ну я не знаю... – растерянно произнес мэтр, обматывая худую шею длиннейшим пестрым шарфом, словно собираясь себя задушить. – А зачем вам это, Гога?
– Я это к тому, что надо заранее поставить перед собой цель и идти к ней, – вдруг заявил Гога. – И я верю, что у меня все получится... Будущее за молодыми!
– А нам что тогда делать? – спросил Григорий Будрыс, ласково и с сожалением глядя на Гогу, словно уже складывая в голове план детоубийства. – Эх, молодежь...
– Гликерия Петровна, можно вас на минуточку? – прошептал Истомин.
Мадам Климантович отступила в сторону.
– Уважаемая Гликерия Петровна, я, конечно, не возражаю против присутствия вашего мужа, но будьте любезны оплатить его пребывание в студии...
– Юлий Платонович, да вы с ума спятили! – вспыхнула почтенная мадам. – Он же не участвует, так сказать, в процессе... Он чисто символически присутствует!
– Еще как участвует! – упорствовал Истомин. – Он уже несколько раз в обсуждении участвовал! Я засекал – один раз даже речь произнес. На целых пять минут – помните, когда мы на прошлом занятии рассказ Пятаковой обсуждали!
Супруг Климантович скромно стоял в стороне, прижав лапки к груди, и загадочно улыбался.
– Это не считается! – возмутилась Гликерия Петровна. – Дуся, ты в курсе, что тут творится? Просто возмутительно...
Валя слышала беседу мэтра со слушательницей из комнаты, где была служебная раздевалка.
– Страсти-то какие! – прошептала Наталья, забегая туда. – Кстати, полки так и не починили, будем завтра вызывать нового слесаря. Этот действительно самый настоящий питекантроп! Леонарда Яковлевна даже валерьянку принялась пить... А ты куда пропала?
– Да так, в конференц-зал заглянула, – призналась Валя.
– Опять? Не понимаю, что там может быть интересного... – пожала плечами Наталья. – Ладно, я побежала – мне тут один тип свидание назначил!
Библиотека располагалась в старинном здании постройки начала девятнадцатого века. Валя посмотрелась в зеркало у камина – у самого настоящего камина, правда, забитого наглухо железным листом, – из-под надвинутого капюшона на нее взглянуло бледное существо с темной прядью выбившихся на лоб волос. Когда-то, очень давно, она считала себя, безусловно,
красивой, а теперь вдруг начала сомневаться в этом. «Тридцать четыре года... Нет, я еще молода. Ни морщин, ни седых волос... Я просто устала сегодня!»Валя перекинула сумочку через плечо, попрощалась с гардеробщицей Ниной Константиновной и вышла во двор. Ничто сейчас не напоминало о сегодняшней весенней капели – было опять холодно, и в темноте мерцал снег, отражая свет фонарей, стоявших вдоль бульвара.
– Как дела, Валя? – вдруг услышала она совсем рядом и невольно вздрогнула. Это был Коваленко в своем пальто нараспашку. Подкрался, точно тать, графоман чертов... – Простите, я вас напугал, кажется...
– Ничего, все в порядке. И дела тоже неплохо идут, – спокойно ответила она.
– Вас подвезти? – спросил он. И это было странно – поскольку Коваленко интересовался, судя по всему, Натальей. Наверное, дежурная вежливость... – Где вы живете, Валя?
– Я живу недалеко. Впрочем, мне сейчас не домой.
– Да? А куда? – спросил Коваленко. Какой настырный! И бесцеремонный...
– Какая разница... – махнула она рукой. – Надо деда навестить. Ему уже почти девяносто.
И зачем она сказала про деда? Вовсе не обязательно докладывать обо всем этому офисному красавчику!
– Я вас и к дедушке могу подвезти! – упорствовал Коваленко. – Садитесь, Валя, мне сейчас, ей-богу, совсем нечего делать!
«О Наталье хочет поговорить! – внезапно догадалась Валя. – Как я сразу не поняла...»
– Хорошо, – немного подумав, сказала она. – На Сокол, пожалуйста...
Герман Коваленко ослепительно улыбнулся.
– Дайте руку, здесь скользко...
– Да, днем все таяло, а теперь подморозило, – согласилась Валя, протянув ему руку. Они сели в машину; хрустя шинами по мерзлому асфальту, автомобиль осторожно двинулся с места.
– Вам нравится ваша работа? – через некоторое время спросил Коваленко. – Ну я не в том смысле, что она плоха...
– Как сказать... – пожала плечами Валя. – Дома сидеть тоже скучно. Я здесь уже лет четырнадцать, с тех пор как вышла замуж.
– Вы замужем? – быстро спросил Коваленко.
– Да, а что?
– Нет, просто... Не все так долго могут состоять в браке. Вы рекордсмен, если можно так выразиться...
– Спасибо за комплимент. Кстати, муж не хотел, чтобы я работала. Но сидеть все время дома... Знаете, он ужасно ревнив! – Валя засмеялась. – Когда я ему сказала, что просто умираю от тоски в четырех стенах, он мне позволил устроиться здесь. Коллектив сплошь из одних женщин!
– А Юлий Платонович? – шутливо напомнил Коваленко.
– Юлий Платонович – лицо приходящее...
– А где работает ваш муж?
– В одной строительной фирме. Это не по его специальности, конечно, но платят там неплохо, – ответила Валя, глядя вперед. Цепочка фонарей впереди сливалась в одну сплошную золотую линию, асфальт был покрыт холодной кашей из снега, и она тяжелыми брызгами летела из-под колес во все стороны.
– Понятно... – задумчиво пробормотал Герман Коваленко.
Они замолчали. Каждый думал о своем. «Дома опять буду поздно... – мелькнуло в голове у Вали. – Ну да ладно – не могу же я бросить деда!»