Фата-Моргана 2
Шрифт:
– Уходи.
Икнув, он произнес:
– Твое отродье разлило мою бутылку, Дай доллар. Она ответила тем же ровным голосом:
– Мне надо покупать продукты.
– Я сказал, дай доллар! – он ударил ее по лицу – никакой реакции, тогда он рванул маленькую сумочку на ремешке, которая висела у нее на шее. И тут мальчишка превратился в демона. Он набросился на отца с кулаками, стал кусаться. Это длилось секунду или две. Отец отшвырнул его в угол, где он остался лежать все еще гневный, молчаливый, с сухими глазами. Мать не двигалась, след от пощечины мужа все еще горел на ее лице, когда тот проковылял прочь, сжимая
Миссис Грейсон присела в углу рядом с восьмилетним мальчиком.
– Маленький Томми,– сказала она мягко,– мой маленький Томми! Ты опять переходил границу?
Он истерично зарыдал в ладони, пока она ласкала его. Наконец он смог сказать:
– Я не переходил границу, мамочка, на этот раз. Это было в школе. Они говорят, по-настоящему наше имя Красинские. Покарай их, господь! – пронзительно закричал мальчик.– Говорят, его дед был Красинским, он перешел границу и сменил имя на Грейсон! Будь он проклят! Сотворить такое с нами!
– Ну, родной,– сказала мать и погладила его.– Ну, родной,– его дрожь стала проходить. Она произнесла:
– Давай уберем осколки, Томми. Ты не должен отставать в школе. Ты обещаешь мне это, верно, дорогой?
– Да, мамочка,– сказал он, протянул к ней свои тонкие руки и поцеловал ее.– Уберем осколки. Мы еще покажем ему. Я имею в виду – им.
Президент Фолсом XXIV лежал на смертном одре, не ощущая боли, в основном потому, что его личный врач одурманил его морфием. Доктор Барнс сидел у кровати, держа за запястье Президента, и ждал, временами задремывая, потом просыпался и воинственным взглядом осматривал комнату. Четыре агента секретной службы не обращали внимания на то, спит президент или нет, они горячо обсуждали характер и привычки первенца Президента, который вскоре должен был занять высший пост в Республике.
– Говорят, подстрекатель,– обеспокоенно сказал репортер Ассошиэйтед Пресс.
– Подстрекатель, точно.– сказал другой из Юнайтед Пресс.– Он может произносить пламенные революционные речи, какие захочет, как будто бы он не любитель ортодоксальных учений. Я уже не молод, а Вы, конечно, не помните старого Президента Фолсома XXII. Хотя он, бывало, занимался ходьбой по пересеченной местности, но прямо-таки молился на старину ФДР. Понизив голос, репортер Ай-Эн-Си произнес:
– Тогда он молился не на того Рузвельта. Атлетом был Тедди. Доктор Барнс огляделся, выпустил президентскую руку и мгновение подержал зеркало у рта Президента:
– Джентльмены,– сказал он.– Президент скончался.
– 0'кей,– ответил репортер Ассошиэйтед Пресс,– пошли, ребята. Я отправлю молнию. Ты, ЮПИ, освети работу выборщиков. Триб, собери несколько интервью и материал…
Вдруг дверь резко открылась, за ней стоял полковник от инфантерии, тяжело дышавший, с автоматом на груди.
– Он мертв? – спросил полковник.
– Да,– ответил представитель Эй-Пи.– Дайте пройти.
– Никто не выйдет из комнаты,– грубо сказал полковник.Я представляю генерала Слокума, действующего Президента Республики. Коллегия выборщиков сейчас…
В спину полковника ударила автоматная очередь, он повернулся и упал с хриплым криком. Еще несколько автоматных очередей раздалось в Белом Доме. В дверь просунулась голова агента Секретной службы:
– Президент умер? Вы, ребята, оставайтесь здесь. Мы очистим все за час…
Он исчез.
Доктор бессвязно выразил
свою тревогу, репортеры же держались с профессиональным спокойствием. Репортер из Ассошиэйтед Пресс спросил:– А кто такой этот Слокум? Командующий обороной?
– Я помню его,– ответил парень из Ай-Эн-Си.– Три звезды. Он возглавлял Тактические воздушные силы в Канзасе четыре или пять лет назад. Кажется, тогда он и вышел в отставку.
Фосфорная граната влетела в окно и взорвалась шарообразным желтым пламенем размером с баскетбольный мяч, от него шли густые клубы фосфорной окиси. Потом задействовала разбрызгивающая система, пропитывая фосфором комнату.
– Бежим! – заорал человек из Ассошиэйтед Пресс, и они стали выбираться из комнаты, с грохотом хлопая дверями. Пальто доктора было прожжено в двух или трех местах. Репортеры сорвали с него пальто и швырнули обратно в комнату, в коридоре доктора вырвало.
Репортер ЮПИ, страшно ругаясь, убирал с тыльной стороны руки шипящий кусочек фосфора. И, закончив работу, обливаясь потом, упал. Корреспондент Ай-Эн-Си дал ему фляжку, и тот вылакал полпинты ликера.
– Кто же сможет разбить эту стену? – слабо спросил он.
– Никто,– мрачно ответил репортер Ассошиэйтед Пресс. К черту! Ничего из этого не выйдет. И претенденту Гафту не посчастливилось в…03 году, и мятеж в Пентагоне не удался в…67.
– В шестьдесят восьмом,– тихо поправил ЮПИ.– Это было в шестьдесят восьмом, а не в шестьдесят седьмом.
Корреспондент Ассошиэйтед Пресс ударил кулаком по ладони и выругался.
– Господи,– сказал он.– Когда-нибудь я бы хотел…
Он резко оборвал себя.
Журналист Юнайтед Пресс, выбитый из колеи шоком и алкоголем, продолжал лепетать:
– Я тоже. Люблю рассказывать истории. Может быть, это действительно был шестьдесят седьмой, а не шестьдесят восьмой. Я уже не уверен. Не успеваешь все вовремя записать, детали забываются, а потом кажется, что этого вовсе и не было. Революция – это было бы прекрасно. Но чтобы совершить революцию, нужны люди. Люди, умеющие видеть и слышать. И обладающие памятью. Мы же производим на свет слепых и глухих.
Внезапно репортер начал тяжело опускаться по стене коридора, бережно поддерживая обожженную руку. Остальные испуганно за ним наблюдали.
В этот момент корреспондент Ассошиэйтед Пресс увидел шагающего по коридору в сопровождении агентов Секретной службы министра обороны.
– Мистер Стейнер! – окликнул он.– Каково положение? Стейнер остановился и сказал, тяжело дыша:
– Слокум забаррикадировался в Овальном кабинете. Не хотелось бы вламываться туда. Похоже, что он единственный левый. Их всего человек пятьдесят или около того. Действующий Президент взял на себя командование у Овального кабинета. Хотите посмотреть?
Конечно, они хотели. Все немедленно отправились туда и даже потащили за собой репортера ЮПИ.
У действующего Президента, который должен был стать Президентом Фолсомом XXV, как только соберется Коллегия выборщиков, были отцовские черты – недовольные губы и слабоочерченный подбородок на еще молоденьком лице. У него был автомат, и он был готов палить, не целясь. Здесь же находилось большинство членов Кабинета. Когда вошел министр обороны, Фолсом повернулся к нему:
– Стейнер,– злобно бросил он,– можете вы объяснить, почему в вашем департаменте мятеж против Республики?