Фата-Моргана
Шрифт:
Но ведь нам было известно, что у них есть парни, и не просто парни, а самые что ни на есть крутые, которые держат под собой целый район, самые настоящие бандиты (это не произносилось). Ну да, Пашу-Короля все боятся, стоит ему словечко молвить или даже пальцем пошевелить…
Знали или нет?
Познакомились мы на лыжне, хотя раза два уже пересеклись на этаже в корпусе и в столовой.
Симпатичные девушки, почему не познакомиться? Одна (Ирина) почти совсем не умела кататься на лыжах, все время падала и так лежала, в снегу, хихикая и не спеша подниматься… Хотите научим?
Потом оказалось, что падала вовсе не оттого, что не умела кататься, просто выпили перед тем
Теперь же она училась на последнем курсе педагогического (и Марина тоже), у них тоже были каникулы…
Соседки по этажу (веселые голоса и звонкий смех за стеной).
Марина держалась скромней (субординация), чувствовалось, что в их дружбе верховодит Ирина, в дружбе всегда кто-то оказывается главным, но потом мы догадались, что главенство еще и из-за Паши-Короля…
Шут его знает, когда он всплыл, этот Паша. Имя всплыло. Скорей всего, когда Лазик в первый раз попытался поцеловать Ирину, а она отстранилась и сказала, что это бы не понравилось кое-кому (не ей)… Да-да, кое-кому… С эдакой многозначительностью, даже торжественностью в голосе: дескать, не хотелось бы подвергать вас (она не сказала про Лазика конкретно, а именно – вас, то есть его и меня) опасности.
Этот кое-кто и был, как выяснилось чуть позже, Паша-Король, известный человек в их районе (не нам), все его побаивались, в том числе и местная братва.
Так что Паша этот Лазику все испортил или, верней, мог испортить – все зависело от Ирины. Она же словно испытывала Лазика – как тот отреагирует. Смотрела на него с усмешкой и даже с сочувствием. Симпатичный парень, но…
В этом, что ни говори, крылась интрига. Ирина (и Марина) – и какие-то гангстеры. Вполне виртуальные, поскольку никто из нас их не видел. Любопытно, однако, кто он, этот загадочный Паша-Король, в их иерархии – то ли обычный уркаган или даже (почему нет?) «вор в законе», то ли рангом повыше – вроде местного «крестного отца», которому не только всякая мелочь пузатая кланяется, но и народ посерьезней?
Вот только с девушками нашими как-то не слишком увязывалось. Такие вполне вроде бы интеллигентные барышни, будущие учительницы (или кто?). И вообще, если этот Паша-Король такой крутой, почему Ирина (о Марине – разговор особый) – в этом занюханном доме отдыха с обшарпанными желтыми стенами и вытертым кое-где до белизны линолеумом (не говоря о прочем), а не, к примеру, на Багамских островах, не на каком-нибудь сафари, не в пятизвездочном отеле где-нибудь на Ривьере?
Если честно, не очень верилось – казалось, девушки просто набивают себе цену (нашли чем).
Конечно, поначалу Лазик взъерошился: что за некто? Надо еще выяснить, кто тут самый крутой… Однако быстро сник, видя Ирину жалостливую усмешку, стушевался: а если и впрямь? Ирина же словно забавлялась его смущением – ей, похоже, даже нравилось дразнить парня. Всем он вроде ей мил, но что же делать, если за ее спиной – этот-самый-некто, от кого она хочет оберечь Лазика, а потому и сама не может ничего, разве только так, мимоходом чмокнуть играючи в щеку или прильнуть плечом.
Улыбается Ирина: Паша-то есть, хотя у нее с ним ничего не было.
Эх, Лазик, Лазик…
В общем, ерунда какая-то… Вроде девушки с нами и в тоже время – не наши, а
мы так, сбоку припеку, развлекаем их как шестерки, пока тех, других (главных), нет здесь. Но даже и просто развлекая, все равно рискуем нарваться на неприятности, когда кто-нибудь из тех, других, здесь появится.Если узнают…
Лазик совсем загрустил. Понурый просыпается и весь день ходит мрачный. То ли всерьез запал на эту Ирину, то ли уязвляло его, что есть кто-то, кого он знать не знает и видеть не видел, не просто мешающий его отношениям с приглянувшейся девушкой, но как бы опускающий его. Снисходит: ладно уж, мол, общайся (раз Ирина хочет), но ничего больше в голове не держи… Высоко сижу, далеко гляжу… Ну и так далее.
«А вдруг все это обыкновенная лажа? И нет никакого Паши-Короля, а?» – мучается Лазик.
После лыж – приятная усталость, за стеной – переливчатый девичий смех. Словно нарочно.
Лазик мрачно откупоривает портвейн, разливает по стаканам.
«Да плевал я на этого Пашу, тоже мне! – постепенно разъяряется он.– Почему я должен его бояться?»
Действительно, почему?
Ни он, ни я не понимаем, что делать. Девушки с нами уже накоротке, разговоры, то-се, едва ли не обнимаемся, не только в столовую, но и на дискотеку вместе, и там они в основном только с нами, у других почти никаких шансов. Что-что, а отказать они умеют, никто даже не посягает – ни местные, из соседнего поселка, ни приезжие вроде нас.
Ну а дальше?
А дальше – все тот же Паша-Король. Тень отца Гамлета.
Однажды на той же дискотеке к нашим (гм!) девушкам подвалила местная шарага – двое в черных кожанках со змеящимися серебристыми молниями на карманах, в синей паутине татуировок волосатые руки, выше их (и нас) на голову: что, потанцуем? Охота вам с мелюзгой? – это про нас.
Лазик закипел: кто мелюзга? А они пренебрежительно так отмахиваются – дескать, не возникай, даже связываться с вами не будем.
Приятель между тем завелся: чего надо? Совсем от чувств крыша поехала: куда нам с ними тягаться? А он не унимается: нет, давайте поговорим, чего уж там? – и грудью вперед, такой петушок. То ли вспомнил, как в третьем классе боксом занимался, то ли вообразил себя каким-то киношным суперменом. Ну, один из парней и двинул его слегка по скуле, не слишком сильно, отчего Лазик сразу улетел метра на два (потом сине-желтое пятно). Уравновесившись, однако, снова: ну, давай еще! Давай!
Неуемный.
Но тут Ирина, которую тот парень, двинувший Лазика, все норовил схватить за руку, что-то ему такое сказала негромко, но твердо, отчего он лапы свои мгновенно убрал и сам весь как-то сразу сократился, растерянно на нее уставившись. Только губами шевелил, будто что-то произнести пытался.
Душещипательная сцена: Лазик в кресле, Ирина, пристроившись на узком деревянном подлокотнике, прикладывает бедному пострадавшему ватку с чем-то лечебным, а тот гордо отстраняет (как бы) ее руку, хотя видно – приятно ему.
«Не надо, не надо, – ворчливо бубнит Лазик. – Вдруг Паша-Король увидит, всем нам тогда хана».
Ирина сердится, что он ей мешает, пусть хоть минуту посидит спокойно, не вертится, от компресса быстрей пройдет. Неужели охота ходить с фингалом?
А ему плевать: фингал так фингал, ничего страшного…
Конечно, ничего страшного, но без фингала все-таки лучше, пусть не валяет дурака…
И словно приобнимает, когда тянется ваткой, грудью его, туго обтянутой рыжим свитерком (к лицу ей), слегка касается – млеет Лазик. Млеет и мрачнеет все больше. А Паше-Королю она тоже компрессы делает? Или, может, массаж?..