Fatality (Фаталити)

Я не исключение и также стоял на распутье судьбы и решал, кем быть, каким персонажем этой игры продолжить сражение. У меня уже имелся некоторый опыт и навыки, которые казались полезными. Я сносно разбирался в людях, особенно в не очень хороших, легко входил в доверие, мог правдоподобно врать в глаза, мог просчитать поведение собеседника и играть на струнках души. А это не сходилось с образом пай-мальчика, маменькиного сынка, которым я был до сего момента. Для окончательной мутации личности оставалось найти тренировочный плацдарм. И в вскоре я его нашёл.

В моём дворе жила девчонка, с которой мы с малолетства дружили. Во дворе дружили, а в школе как бы даже и не пересекались. Она училась в параллельном «А» классе. Но теперь школа позади и с лёгкой руки подружки я быстро влился в её компанию. Вечерами она с подружками встречалась у нас во дворе, здесь на лавочке они проводили некоторое время, а потом отправлялись в детский сад, где собиралась вся компания. Мне приглянулась одна из подружек, и было решено идти на контакт. Но так просто подойти я ещё стеснялся и опасался нового поражения. Ведь помидоры прежней любви завяли вот только только. Нужно действовать иначе, создать другой образ в замен прежнего, чтобы заинтересовать девчонок, и они сами заговорили со мной. А там в процессе беседы будет ясно, кто проще и раскованней ведёт разговор – менее заинтересована и старается больше вытянуть информации для своих подруг. Напротив та девушка, которой я буду более интересен - будет стараться не выдать этого, больше молчать и делать вид равнодушный. Это не аксиома конечно, но по моему опыту на этот момент так часто бывало.

Итак, как только барышни появлялись на горизонте, я собирал вокруг себя всю детвору двора и начинал не принуждёно с ними играть, нарочито подчёркивая воспитательный статус. Мужчина с ребёнком всегда привлекает внимание. А тут ребятни семь человек и мальчиков и девочек. Кто-то начинает ссориться – разнимешь, рассудишь по справедливости, помиришь. Кто-то упадёт – поднимешь, отряхнёшь, пожалеешь. Обязательно кого-то научишь мяч пинать в ворота, велик починить, на дорогу не выбегать, шнурки завязывать и тому подобное.

Девчонки тем временем проходят в подъезд, позвать подружку, потом возвращаются и усаживаются на лавке в ожидании, когда та выйдет. О своём о девичьем шушукаются, смотрят на наши с ребятами заботы и умилённо хихикают. Я не обращаю на них ни какого внимания до тех пор, пока не появится наша общая знакомая. Детвора постепенно разбегается по домам, и я беру баскетбольный мяч и начинаю заколачивать трёхочковые в кольцо. Когда выходит нарядная соседка, происходят ритуальные целовашки-обнимашки, а затем она здоровается и со мной. После очередного результативного броска я как бы из вежливости подхожу поздороваться и получаю дозу комплиментов в свой адрес. Какой я заботливый и внимательный с детьми и к тому же спортивный парень. Я естественно отшучиваюсь, перевожу стрелки на соседку, мол вот кто настоящий воспитатель этих сорванцов. Девчонки интересуются, почему я не собираюсь куда-нибудь по гулять. На что снова шучу, что время ещё детское, я так рано не гуляю и это они уже должны идти «баиньки». Ещё пару фраз и пока остроумие не иссякло, откланиваюсь и продолжаю красиво закладывать мяч в корзину. Барышни через минуту прощаются со мной и удаляются со сцены. Выдыхаю, расслабляюсь. Спектакль окончен.

Всего три подобных представления понадобилось, чтобы меня позвали с собой. Я вежливо отказался, ссылаясь на большую занятость и другие планы. Понимая, что внимания и заинтересованности к своей персоне я добился, сделал следующий шаг. Три очередных вечера моей задачей было не попадаться им на глаза вообще. Интриги навести. Пришло время проверить, сработала ли уловка. На четвёртый вечер интриган нафуфырился и отправился на променад. Задача дойти до места, где собирается их тусовка, и пройти мимо, как бы не замечая их и не привлекая внимание. По замыслу хоть одна из подружек, заметив меня, должна окликнуть, подойти поинтересоваться, куда я пропал.

Иду, насвистывая что-то себе под нос, смотрю строго себе под ноги. Вдруг не доходя до нужного места метров тридцать, меня останавливает чей-то голос и явно не тот, которого я ожидаю. Поднимаю голову. На остановке через дорогу стоят три пацана и мой одноклассник бывший. Он-то и зовёт меня подойти поговорить. Посмотрел вперёд. Там как раз стоит толпа, а в ней те, ради кого я сюда припёрся. Они достаточно близко, чтобы увидеть меня и узнать, но ещё далеко, чтоб подозвать и дать мне повод не идти на остановку к пацанчикам. А у меня с этими товарищами были тёрки из-за моей прямоты в выражениях на счёт одноклассника. Я был откровенно не в восторге от нариков и гопников, с которыми мой друг связался, и не скрывал этого в беседе с его девушкой. К тому же я назвал её дурой, если она не видит, к чему приведут отношения с ним. И именно сейчас надо было ему нарисоваться. Я не хотел привлекать к себе внимание, но сейчас кажется, это не удастся. Деваться некуда, нужно отвечать за слова.

Подхожу. Сначала происходит бытовой разговор. Как дела? Чем живёшь? Где учишься? Будто искренне интересуемся новостями в жизни друг друга. Дружки его скромно в сторонке стоят, семки лузгают, в носу ковыряют. Постепенно он переходит к главной теме:

– Вот тут такие слухи до меня доходят не приятные.

Я понимаю, что ситуация щекотливая. Если начнётся потасовка, то на глазах у многочисленной публики, что при условии не равности сторон будет для меня не выгодно. Вступится за меня вряд ли кто-то решит, а быть битым перед толпой не радует.

– Да? – как бы удивлённо говорю. – И с коих пор ты веришь в слухи?

Надеюсь свести доводы к нулю, но замечаю, что ребятки с семками оживились, искоса поглядывают, болтать меж собой перестали. Они явно настроены довести дело до конца.

– Так я не верю, каждому слову. Потому и спрашиваю у тебя, – натянуто, как бы извиняясь протянул товарищ. В целом он парень не плохой и с мозгами. Мы дружили раньше и на секции ходили и уроки прогуливали вместе. Но пагубное влияние нового соседа его поставило перед тем самым камнем на распутье. И он выбрал дорогу «козлёночка», которому говорят: «Не пей из этой лужи – козлёночком станешь».

– А ты спроси в открытую без намёков. Я тебе отвечу честно, – для подстраховки добавляю. – А то подзываешь меня, как на разборке.

Он смутился от моей провокации. Но его гопнички, услышав про разборку, медленно подошли ему за спину и уставились на меня. Ну думаю: «Если удастся, то ещё и красиво уйду, чтоб толпа видела». Ведь с братками они наверняка определили ход действий, но сейчас он нарушался, так как глаза в глаза он не мог мне что-то предъявить. Я был морально выше него и давил на дружеские отношения.

– Пойдем, отойдём… - предложил он. Ему явно было не удобно разговаривать при посторонних ушах. Э нет. Сейчас с глаз долой скроемся, братки долго ждать не станут, за нами пойдут. Одно неверное слово и там меня скорее уработают.

– Ты для этого меня здесь с этими пасёшь? Куда отойдём? О чём поговорим? Есть что спросить – спрашивай.

Тут подключился маленький злодей из его бригады. Он был более подкован в беседах в подворотне и начал мне предъявлять. Обстановочка раскалялась, но мне нужно было приболтать товарища, потому как без его личных претензий им пока нет причин ко мне придраться. А если вступать со всеми в полемику причины быстро появятся.

– С тобой сейчас я не разговаривал, - заметил выскочке и обратился к стоящему передо мной. – Он за тебя говорить будет или вопрос только между тобой и мной?

– Ну хорошо, тогда ответь правда то, что мне сказали?

– А я не знаю, что тебе сказали. А если и правда, то что?

Последние слова я уже говорил громко во всеуслышание. Демонстративно разводил руки. Делал всё, чтоб со стороны, казалось как я бодро держусь и не чувствую себя жертвой в этой ситуации. После последнего вопроса снова дружки подключились к перепалке. Один из них что-то не литературное произнёс про то, что я говорю много лишнего. И меня понесло. Я уже не задумывался о последствиях.