Фатальная ошибка опера Федотова
Шрифт:
С досадой осматриваю ее, полусидящую верхом на крышке стола, в строгом форменном костюме, на ней смотрящемся вообще не строго, а очень даже вызывающе: грудь немалого размера обтянута рубашкой, скромно застегнутой до самого ворота. И сразу же, вот буквально в этот же момент, представляется, как пуговки эти по одной расстегиваю… Или, наоборот, рывком полы рубашки в стороны, чтоб сразу увидеть, чего она там такое за этой голубой тканью скрывает… Юбка, строго ниже колен, как положено по уставу, сейчас чуть задралась и бедро вызывающе облепила, очень красивый, крутой такой изгиб. И волосы,
Захарова смотрит на меня вызывающе, выразительно очерченная бровь чуть приподнята, в глазах — насмешка.
Дрянь такая, прекрасно знает, как действует на мужиков. Вон они, слюнями ее уже залили и мысленно поимели во всех позах и ракурсах!
Она на всех одинаково действует.
Кроме меня.
Потому что я ее помню мелкой сопливой замарашкой, с вечно наивно распахнутыми голубыми глазенками. Очень ей это все помогало на улице, сколько раз добрые люди отпускали восвояси воровку, просто посмотрев в эти невинные прозрачные озера. Такой ангелочек не может врать…
Ага, конечно…
— Чего ржем? — вместо приветствия уточняю я, и, не получив ни одного внятного ответа, киваю Захаровой, — Захарова, на выход.
— Это еще зачем? — спрашивает она и еще шире распахивает ресницы. А они у нее, как у куклы, черные-черные. И длинные, тени на щеки отбрасывают… Сучка. Если б не знал на сто процентов, что это свое такое богатство, заставил бы снять. Потому что не по уставу тут с такими опахалами лазить.
— Сама же требовала, чтоб я приехал… — рычу я, уже из последних сил сдерживаясь. Вот заводит она меня с полоборота! Все время! Даже уже и зомбаком себя не ощущаю! Ожил, блять!
Хоть патентуй Захарову, как средство борьбы с живыми мертвецами!
— Аа-а-а… — она опять хлопает ресчичками, поворачивается к своим обожателям, уже опознавшим меня и теперь усиленно хмурящим брови. Словно я на их сокровище претендую! Да нахер мне такое чудо сдалось! — Так я уже без вас обошлась… Мне вот Янин помог… — и, глядя с удовольствием и вызовом в мою, наверняка, краснеющую от ярости морду, договаривает медленно и четко, — долго ехали, товарищ капитан. Я-то ладно, нашла выход… А вот на вызов с таким таймингом нельзя…
Как только замолкает эхо ее язвительного голоска, грохают здоровым мужским ржачем ее преданные вассалы, а меня прямо на месте подбрасывает от ярости.
Сучка! Ну сучка же, а?
— Захарова! — жутко скалюсь я в ответ, — выйди, парой слов перекинемся.
— О чем, товарищ капитан? — округляет она глаза, — у меня больше нет к вам дел…
— У меня есть! Пошла, я сказал!
Все, больше у меня нет сил с ней танцевать. Сейчас эта маленькая дрянь получит по жопе! Надо было раньше не сдерживать свои порывы, а пороть ее, засранку вредную, форменным ремнем! Может, теперь и хлопот бы поубавилось…
— Эй, товарищ капитан, — тут же вступается за свою Дэйенерис один из дотракийцев, — что-то вы слишком много…
Я перевожу на него взгляд, и защитник тут же трусливо умолкает.
Н-да, королева драконов пока еще не торт, пугливые у нее всадники… Но прямо верной дорогой идет… Если так
дальше пойдет, то скоро трупами преданных вассалов будут устланы коридоры родного мвд.— Ничего, Вась, я разберусь… Спасибо… — Захарова очаровательно улыбается своему рыцарю, и я прямо вижу, как парня растаскивает от ее улыбки.
Ведьма гребанная.
Ничего ж не делает, чего все так охреневают-то в момент?
Хорошо, что на меня эти ее фокусы не действуют…
Пропускаю ее вперед, ловлю ошалелые взгляды парней на заднице Захаровой, обтянутой форменной юбкой, вроде и не сильно, но все равно слишком… Прямо слишком.
Скалюсь напоследок, типа, улыбаясь, и с грохотом захлопываю дверь дежурки.
Не глядя на наблюдающего за нами со своего места Вадимыча, хватаю стерву за запястье и тащу вглубь коридора, туда, где камер нет. И никто не помешает воспитательному процессу.
Захарова не сопротивляется, податливо позволяя вести себя туда, где мне будет удобно
выяснять отношения.
Те самые, которых у нас нет и быть не может, но, они, противоестественным образом, каждый раз возникают…Девочки, напоминаю, что у нас сегодня скидка 30% на КЛУБНИЧНОЕ ИСКУШЕНИЕ ДЛЯ МАЙОРА ЗУБОВА. Это горячая история про одного серьезного майора, который что? Правильно, не устоял перед одной клубничной девочкой)))) скачивание на книгу до 24.00 по мск. Велкам.
Глава 2
Третий я знаю, как свои пять пальцев, не зря же в свое время именно здесь начинал, потому тащу Захарову в закрытый кабинет, который давно уже не используется. Его для всякой херни приспособили еще в мою бытность тут простым летехой. Опера здесь неучтенные вещдоки кидают, хотя так нельзя, конечно, эксперты всякой херни натащили тоже. А еще тут диван стоит, но на нем спать не стоит, если , конечно, не хочешь какую-нибудь заразу опасную подхватить.
Дверь в кабинет, типа, закрыта, это от случайного интереса приблудного начальства или проверяющих, но я легко толкаю открытой ладонью чуть поверх замка и распахиваю ее.
Затаскиваю несопротивляющуюся, что очень сильно настораживает, Захарову в темное помещение, закрываю с грохотом дверь.
И тут же разворачиваюсь, прижимая мелкую пакостную дрянь к хлипкому деревянному полотну за плечи.
Смотрю ей в глаза, в полумраке кабинета блестящие настолько потусторонне, ведьмовски, практически, что в душе, помимо ярости, что-то еще такое начинает ворочаться. Опасливое.
Это как в лесу встретить на ярком, залитом солнцем пригорке разноцветную маленькую змейку, невинно свернувшуюся в клубок.
И манит она к себе нарядной своей расцветкой, словно игрушка новогодняя, обещая удовольствие. И в то же время, что-то внутри орет истошно: “Беги, дурак! Беги! Она тебя сожрет!”
А ты, понимая это все: что опасно, что неправильно, что не бывает просто так таких красвиых, ярких, тем не менее, тянешь ладонь…
Потому что невозможно не прикоснуться…
Невозможно не смотреть…
Моргаю, приходя в себя чуть-чуть и понимая, что слегка увлекся разглядыванием и потерял прежний боевой, разрушительный настрой.