Фауст

(Дует ему в глаза и исчезает.) [246]

Фауст (ослепленный)

Вокруг меня сгустились ночи тени, Но свет внутри меня ведь не погас. Бессонна мысль и жаждет исполненья, И жив распорядителя приказ. Вставайте на работу дружным скопом! Рассыпьтесь цепью, где я укажу. Кирки, лопаты, тачки землекопам! Выравнивайте вал по чертежу! Награда всем, несметною артелью Работавшим над стройкою плотин! Труд тысяч рук достигнет высшей цели, Которую наметил ум один!

246

Живет слепорожденным человек, / А ты пред смертью потеряешь зренье. (Дует ему в глаза и исчезает.) — По средневековому поверью, люди слепнут от дыханья ведьм, колдуний, русалок.

Большой двор перед дворцом

Факелы.

Впереди Мефистофель в качестве смотрителя работ.

Мефистофель

Эй, эй, сюда, сюда скорей, Сюда, народ понурый, Из жил, и связок, и костей Скроенные лемуры!

Лемуры [247] (хором)

Куда нас хочешь посылай, Но, в некотором роде, Слыхали мы, что целый край Нам отдан под угодья. Мы взяли колышки для вех И цепи для промера, Но для чего ты звал нас всех, Забыли землемеры.

247

Лемуры, по римскому поверью (в отличие от мирных ларов), — дикие и беспокойные замогильные призраки, иначе называвшиеся «манами»; здесь они — мелкая нечисть. Смысловое истолкование образа лемуров дано в предисловии.

Мефистофель

Я вам работу дам одну; Меж вами рослый самый Пускай растянется в длину, По нем и ройте яму. Как рыл отец ваш для отца Кладбищенскую глину, Переселенцу из дворца Копайте домовину.

Один из лемуров (копая землю, с ужимками)

В дни молодости и проказ На все хватало силы. Где можно, я пускался в пляс, И все мне с рук сходило. Дала мне старость по горбу, И в яму я свалился. И вылетело все в трубу, В гробу я очутился.

Фауст (выходит ощупью из дворца, хватаясь за дверные косяки)

Как мне приятен этот стук лопат! Рабочие, их разобрав, толпою Кладут границу бешенству прибоя И, как бы землю примирив с собою, Возводят, вал и насыпи крепят.

Мефистофель (в сторону)

На мельницу мою ты воду льешь. Плотиной думая сковать буруны, Морскому черту, старику Нептуну, Заранее готовишь ты кутеж. В союзе с нами против вас стихии, И ты узнаешь силы роковые, И в разрушенье сам, как все, придешь.

Фауст

Надсмотрщик!

Мефистофель

Здесь!

Фауст

Усилий не жалей! Задатками и всевозможной льготой Вербуй сюда работников без счету И доноси мне каждый день с работы, Как подвигается рытье траншей.

Мефистофель (вполголоса)

На этот раз, насколько разумею, Тебе могилу роют, — не траншею.

Фауст

Болото тянется вдоль гор, [248] Губя работы наши вчуже. Но чтоб очистить весь простор, Я воду отведу из лужи. Мильоны я стяну сюда На девственную землю нашу. Я жизнь их не обезопашу, Но благодатностью труда И вольной волею украшу. Стада и люди, нивы, села Раскинутся на целине, К которой дедов труд тяжелый Подвел высокий вал извне. Внутри по-райски заживется. Пусть точит вал морской прилив, Народ, умеющий бороться, Всегда заделает прорыв. Вот мысль, которой весь я предан, Итог всего, что ум скопил. Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, Жизнь и свободу заслужил. Так именно, вседневно, ежегодно, Трудясь, борясь, опасностью шутя, Пускай живут муж, старец и дитя. Народ свободный на земле свободной Увидеть я б хотел в такие дни. Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени! Воплощены следы моих борений, И не сотрутся никогда они». И это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю.

248

Болото тянется вдоль гор… — Истолкование этого предсмертного монолога Фауста дано в предисловии.

Фауст падает навзничь. Лемуры подхватывают его и кладут на землю.

Мефистофель

В борьбе со всем, ничем ненасытим, Преследуя изменчивые тени, Последний миг, пустейшее мгновенье Хотел он удержать, пленившись им. Кто так сопротивлялся мне, бывало, Простерт в песке, с ним время совладало, Часы стоят.

Хор

Стоят. Молчат, как ночь. Упала стрелка. Делу не помочь.

Мефистофель

Упала стрелка. Сделано. Свершилось.

Хор

Конец.

Мефистофель

Конец? Нелепое словцо! Чему конец? Что, собственно, случилось? Раз нечто и ничто отожествилось, То было ль вправду что-то налицо? Зачем же созидать? Один ответ; Чтоб созданное все сводить, на нет. «Все кончено». А было ли начало? Могло ли быть? Лишь видимость мелькала, Зато в понятье вечной пустоты Двусмысленности нет и темноты.

Положение во гроб [249]

Один из лемуров

Кто строил заступом в песке Такой барак дырявый?

Лемуры (хором)

Жильцу в пеньковом сюртуке Довольно и канавы. [250]

Один из лемуров

Что ж не обставлено жилье? Нет даже стульев в зале.

249

Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года говорит по поводу церковной символики в этой и в следующей, заключительной, сценах: «Вы должны согласиться, что конец, когда спасенная душа поднимается ввысь, очень трудно изобразить; мы имеем здесь дело с такими сверхчувственными, едва чаемыми вещами, что я легко мог бы расплыться в неопределенности, если бы мой поэтический замысел не получил благодетельно-ограниченной формы и твердости в резко очерченных образах и представлениях христианской церкви».

250

Один из лемуров: Кто строил заступом в песке / Такой барак дырявый? Лемуры (хором): Жильцу в пеньковом сюртуке / Довольно и канавы. — вольное подражание разговору гробовщиков в «Гамлете» Шекспира.

Лемуры (хором)

Здесь все чужое, не свое. Заимодавцы взяли.

Мефистофель

Чуть дух покинет тело, договор Ему представлю, кровью подкрепленный, Но столько средств есть с некоторых пор Отбить у черта душу беззаконно! Поверья предков, словно старый хлам, Лишились силы, всякий смысл утратив. Бывало, я со всем справлялся сам, Теперь нуждаюсь в помощи собратьев. Тяжелые для черта времена! В загоне честь, обычай, старина. Всегда готовым надо быть к подвохам, А в старину душа была честна И вылетала вон с последним вздохом. Я схватывал ее, как кошка мышь, Без промаха, и вмиг, без проволочки, Сжимал в когтях. Теперь не то, шалишь! Душа нейдет из грязной оболочки, Ей дорога вонючая дыра, Пока ее не сгонят со двора Враждующие меж собой стихии. Сиди, гадай, когда она и как Решит уйти и хитрости какие Готовить ей, чтоб не попасть впросак. Смерть на руку уже не так скора, Сражает не ударом топора. Застынет труп, его б уж класть в гробницу, Ан смотришь, ожил он и шевелится.

(Производит странные, заклинательные движения, словно отдает приказания.)

Старейших корпораций господа, Князья прямого и кривого рога! Без промедленья, всей толпой в дорогу! Пасть адову несите мне сюда! [251] Пасть адова, положим, не одна, И по разрядам грешников их много. Но нам пред заключеньем эпилога Такая щепетильность не нужна.

Страшная пасть ада разверзается слева.

251

Пасть адову несите мне сюда! — Адова пасть изображалась во всех средневековых кукольных театрах; в дальнейшем описании ада Гете воспроизводит традиционные образы, почерпнутые из Дантовой «Божественной комедии» (оттуда, в частности, взят образ «огненного города») и из мистических трактатов Сведенборга, которыми Гете так широко пользовался в первой части трагедии.