Фауст

Между простым смертным и силами ада заключается договор. С жадностью вампира, высасывающего душу, пергамент впитывает кровавую подпись. В обмен на непрочный товар – столь дорогой и доставшийся с такой лёгкостью – демон обязуется выполнять любые приказания мага. Вдвоём они путешествуют по миру, испытывая множество приключений. Забросив науку, учёный с наслаждением предаётся вину, женщинам и развлечениям. Он творит чудеса, услаждая взоры студентов, лордов – и даже самого императора. Он купается в славе, он счастлив и окружён гаремом, в котором есть прекраснейшая из всех женщин Елена Троянская. Мот и транжира слишком поздно замечает, что его время уходит. Он проклят. Господь больше не слышит мага и закрывает перед ним двери рая. Дьявол в итоге получает своё.

Да, поиски тайного знания всегда чреваты договором с дьяволом. Поддавшийся искушению может наслаждаться плодами сделки, но ему ни за что не вырваться из когтей Сатаны. Это старая, хорошо известная история. Разумеется, сюжет получил широкое распространение – не только в литературе, но и в других жанрах. К теме Фауста обращались великие умы, представлявшие самые разные области творчества. Среди них были литераторы – например, современник Шекспира Кристофер Марло и величайший немецкий поэт Йоганн Вольфганг Гёте, и художники – такие как Рембрандт или Эжен Делакруа, и гении музыки – Людвиг ван Бетховен и Рихард Вагнер, – и каждого из этих творцов вдохновила на создание шедевра история Фауста. Не выглядят преувеличением слова бывшего декана аспирантского колледжа Принстонского университета, профессора Теодора Циолковского, утверждавшего, что миф о Фаусте оказался тем центром, вокруг которого шло формирование западного сознания{1}.

Количество написанных на эту тему работ поистине ошеломляет. В монументальном каталоге Александра Тилле упоминаниям о Фаусте отведено 1152 страницы убористо напечатанного текста – причём этот каталог покрывает лишь период до начала XVIII века, в то время как библиография работ о Фаусте или приписываемых Фаусту, составленная Гансом Геннингом, занимает два увесистых тома. По некоторым оценкам, Фаусту посвящено около 3 миллионов страниц печатных изданий, в сумме занимающих что-то около 20 000 книг. «Фауст» Гёте всегда считался одним из наиболее часто цитируемых, переиздаваемых, воспроизводимых и сыгранных на сцене литературных произведений. Говорят, на мировых театральных подмостках каждый вечер дают около 300 представлений по «Фаусту» Гёте. Составленный более 100 лет назад каталог Тилле включал около 700 художественных изображений гётевского Фауста. История Фауста легла в основу более чем 600 опер и произведений классической музыки. В продаже можно найти 31 песню или альбом как минимум 30 современных исполнителей, записывающих произведения в самых разных жанрах – от поп-музыки до деф-метал, в названии которых было прямо использовано имя Фауст. Впервые оживший на экране в 1896 году, сюжет «Фауста» разошелся по миру в более чем 80 кинолентах, снятых 67 режиссёрами из 13 стран. Наконец, на этой же основе разработана настольная игра и более десятка видео– и компьютерных игр. Кроме возможностей читать, слушать, смотреть или играть в продукцию, посвящённую Фаусту, желающим доступна обувь «Мефисто», а также пиво и красная рыба под маркой «Фауст» из штата Вашингтон. Освальд Шпенглер в своей значимой работе «Закат Европы», впервые опубликованной в 1918 году, разработал целую социальную теорию, относившую всё западноевропейское общество к фаустовской культурной эпохе{2}.

Хотя искусство нередко ищет в современном прочтении «Фауста» пути к просвещению или искуплению, повседневное использование термина «фаустовский» почти всегда имеет отрицательный оттенок. Соединение дьявола с германскими корнями этой истории вызывает неизбежные ассоциации с режимом нацизма – и здесь одним из примеров является «Мефисто» (1936) Клауса Манна. Другие авторы соглашаются с характеристикой современности, данной Шпенглером, но кажется, что одно не слишком отличается от другого. Идея сделки Фауста с дьяволом нашла воплощение даже в таких областях, как внешняя политика США и генетика.

Фауст превратился в метафору модерна, применимую не только к величайшим достижениям человечества, но и к тёмным сторонам современной жизни.

Подобно гомункулусу, созданному магом эпохи Возрождения, история Фауста обрела собственную жизнь. Но правдива ли эта история? Следя за упоминаниями о Фаусте на страницах исторических документов и путешествуя по местам, где он мог бывать, я пришёл к убеждению, что легенда, которую мы привыкли называть «Фаустом», не вполне идентична реальному Фаусту – человеку, жившему около 500 лет назад. Оказалось, что образ, ставший известным из произведений великих художников и тиражированный в несчётных копиях, далёк от истины.

Из зыбкого болота легенды поднимаются лишь неясные блуждающие огни, столь же иллюзорные, как и великий дух, которого он называет своим спутником. В самый момент своего появления в исторических записях Фауст получает репутацию наихудшего сорта – ту, которая приклеивается намертво, как дурная кличка к собаке. Откройте любой словарь или энциклопедию – и поинтересуйтесь, что пишут о Фаусте? Раз за разом все повторяют лишь одно слово: «Шарлатан».

Невозможно отрицать, что для XVI века появление Фауста было скандальным событием. Он объявлял себя величайшим из живущих магов и утверждал, что владеет тайным искусством некромантии, заявляя даже о своей способности творить чудеса, приписываемые Иисусу. Это вызвало ропот среди его современников и в итоге привело к тому, что Фауста обвинили в наихудших преступлениях и личных пороках, какие можно было вообразить в то время. Реакция современников была такой же скандальной. С тех пор история ошибочно рассматривала Фауста только в отрицательном свете. Но известны ли доказательства того, что Фауст вызвал из ада демона Мефистофеля и заключил соглашение с дьяволом, совершив всё то, в чём его обвиняли? Несомненно, что Фауст не был святым, но и дьявол не всегда так беспросветно чёрен, каким его обычно изображают. Хотя за 500 лет образ настоящего Фауста мог несколько расплыться, внимательное исследование позволяет взглянуть на его жизнь критически и беспристрастно.

Неправильным является не только отношение к личности Фауста, но и любые другие оценки, которые, по сути, были сделаны ещё во времена Возрождения. Со времени выхода в свет в 1964 году исследования о Джордано Бруно госпожи Френсис Йейтс (известного историка и дамы-командора ордена Британской империи), поместившей оккультизм в центр любого понимания эпохи Возрождения, развитию этой идеи были посвящены лишь несколько научных работ, причём особенно слабо изученными оказались ранние годы Северного Возрождения. Хотя в 2004 году профессор Осман Дурранди назвал Фауста «иконой современной культуры», упоминания об этом человеке отсутствуют в современной ему общей истории и редко встречаются даже в работах более узких специалистов{3}. В 1979 году профессор Уэйн Шумейкер из Калифорнийского университета в Беркли отметил: «Я пришёл к выводу, что традиционное понимание образа мысли, существовавшего в эпоху Возрождения, является если не совсем ложным, то не более чем наполовину правильным». Образ Фауста принадлежит как раз этой, «неправильной» половине. Он отражает забытую или даже тайную сторону своего века. В этом смысле найти реального Фауста – значит открыть реальную историю того периода.

Столь непростая задача настоятельно требует глубокого понимания всех сложностей того периода. Как предмет биографического исследования, Фауст представляет действительно непростую проблему. Мы знаем о нем со слов других людей, из которых Фаусту симпатизировали лишь немногие, а большинство было настроено откровенно враждебно. Всё, что мы знаем о Фаусте, – либо вторично и необъективно, либо заведомо предвзято. Это приводит к двум возможным подходам в оценке Фауста: мы должны или принять его как почти целиком вымышленного литературного персонажа, или очистить образ Фауста от всего, что не может считаться доказанным. Оба подхода имеют недостатки, в равной степени не позволяющие раскрыть сложный характер человека по имени Фауст и то, в какие трудные времена он жил.

Свидетельства жизни Фауста, не вызывающие сомнения своей подлинностью, встречаются в очень немногих исторических источниках. В результате серьёзных исследований за последние более чем 100 лет найдено всего 7 современных Фаусту документов, проливающих свет на эту фигуру. В 1507 году о Фаусте впервые написал аббат Йоганн Тритемий (1462–1516), и в 1513 году о нём упомянул приятель аббата, Конрад Муциан Руф (обычно его называют просто Муцианом, 1471–1526). Затем, в 1520 году, имя Фауста появляется в приходно-расходной книге Георга III Шенка фон Лимбурга (1470–1522), епископа Бамбергского. Следующие документы, в которых упоминался Фауст, будут написаны лишь через 8 лет, причём с разрывом в несколько дней. Первый относится к записям метеорологического журнала приора Килиана Лейба (1471–1553) за 5 июня 1528 года, а второй представляет собой официальную запись из документов города Ингольштадта от 15 июня того же 1528 года.

В Нюрнберге Фауста отметили в официальных записях 1532 года. Позднее его упомянул Иоахим Камерарий (Иоахим Липгард) в письме, датированном 1536 годом. Когда доктор Филипп Бегарди писал о Фаусте в своём труде Index Sanitatis (опубликованном в 1539 году), он утверждал, что Фауст уже умер.

Наибольший интерес вызывает свидетельство аббата Тритемия, автора первого упоминания о Фаусте. Будучи одновременно выдающимся магом и высокопоставленным священником, осуждавшим и в то же время практиковавшим занятия астрологией, этот человек не только регулярно подвергался обвинениям в чёрной магии, но и критиковал других за то же самое. Во времена, когда покровительство со стороны аристократии имело первостепенное значение, Тритемий активно участвовал в политике, то и дело нападая на своих конкурентов. Осуждая того, кто своим «назойливым шумом привлекает внимание королей и правителей», Тритемий в то же время с неподобающим монаху усердием предъявлял собственные полномочия сильным мира сего{4}. Кроме прочего, Тритемий был человеком со связями: одно время к нему прислушивался даже император Максимилиан I. Среди друзей аббата Тритемия числились многие из тех, кто впоследствии оказался в лагере недоброжелателей Фауста, – например, Муциан. В целом это была противоречивая личность.

Письмо Тритемия, о котором идёт речь, было необычным. Это единственный из многочисленных текстов Тритемия, в котором говорится о Фаусте. Начало переписки, как и ответ его корреспондента, астролога Иоганна Вирдунга из Хассфурта (ок. 1463 – ок. 1538), давно утрачены. Однако, кроме текста письма, Тритемий оставил и другие ссылки. Так, он упоминал ещё несколько документов – что-то вроде визитных карточек, полученных от Фауста и уже отосланных Вирдунгу. Тритемий не мог выдумать того положительного, что он писал о Фаусте – по той причине, что Вирдунг уже был знаком с магом и имел кое-какое представление об этом человеке. Впрочем, Тритемий не щадил Фауста. Наоборот, он впрямую обличал мага. Убеждая Вирдунга, Тритемий не мог уйти от деталей, в отношении которых они были согласны друг с другом. Все эти обстоятельства делают письмо Тритемия важнейшим историческим документом.