Фаворит смерти 1

— Убью! — вытирая разбитые губы и нос, прошипел Герцен.

И направился ко мне.

Я подскочил на ноги. Слева стена из огня начала расходиться в стороны — это пробивал к нам путь учитель Прохоров.

Одним движением Герцен вновь закрыл образовавшийся проход.

Я даже не удивился столь наглому поведению Григория. И не удивлюсь, если это ему сойдет в итоге с рук.

— Убью! — вновь повторил Герцен свое любимое слово и швырнул в меня какой-то черных клубок.

Достаточно сложное заклятие окутало меня своими сетями, спутало руки и ноги. Я попытался вырваться, но не смог.

«Я могу помочь тебе, — прошептала вдруг Смерть мне в самое ухо. — Одно слово — и я отправлю его в огонь».

— Нет! — выкрикнул я, чем смутил на мгновение Герцена.

«Нет! — повторил про себя я. — Нельзя убивать людей направо и налево!».

«Тогда он убьет тебя».

«Это мы еще посмотрим!»

Черный клубок заклятия, еще называемый «Зеркальный Ловец», я изучил одним из первых — спасибо за это Альберту Михайловичу. И потому знал за какие ниточки нужно будет потянуть, чтобы выпутаться.

Астральная проекция, напитка экстрактом, создание магической печати.

Получилось! «Зеркальный Ловец» начал рассыпаться на черные волокна.

Герцен вновь удивился. А я, не теряя ни мгновения, подскочил на ноги и контратаковал.

Огненная магия — это хорошо. Но вот против водной она бессильна. И потому я создал «Ледяное Озеро». Волна, возникшая из воздуха, сбила с ног противника, ударила по огню. Раздалось шипение, пар едва не ошпарил нас. Температура резко подскочила.

Но потом окружавшая нас стена начала распадаться, демонстрируя мечущегося в разные стороны Прохорова.

— Герцен! Вяземский! — взвизгнул он. — Герцен! Живо прекратить!

— Что, господин учитель? — будто ни в чем не бывало протянул тот, оборачиваясь.

Григорий даже успел навести небольшой морок на свое лицо, пряча опухшие от удара губы. И про прическу не забыл. Мажор.

— Нарушение проведения схватки! Пользование запрещенной магией! Дисциплинарка! Отчислю! Немедленно доложу куда следует!

Прохоров начал грозить кулаками.

— Ну что вы, какая дисциплинарка? — хитро улыбнулся Герцен. — Я ни в чем не виноват. Вы же сами не объявили правила схватки.

— Что?! — вытянулся в лице учитель.

— А чему вы так удивились? Вспомните — не объявили. Верно ведь я говорю, парни? — Герцен глянул на своих дружков, стоящих отдельной кучкой.

— Верно! Так и есть! Не говорил, не говорил! — хором поддержали те.

— Вот видите. Так что насчет дисциплинарки я бы не стал так категорично утверждать и запугивать. Меня она точно не ожидает, а вот вас… тут подумать надо, — Герцен принялся загибать пальцы. — Инструктаж не провели — раз, обеспечение безопасности было слабым — два, мы ведь могли и убить себя, вон и соперника моего не обеспечили печатью защитой — это три, — Герцен зыркнул на меня. — Ведь верно я говорю, Максим?

— Пошел ты! — сквозь зубы поцедил я.

— Так ведь я… ведь вы же сами… — заикаясь, начал Прохоров. Такой наглости он никак не ожидал.

— Не переживайте вы так, — успокоил его Герцен. — Я поговорю с отцом, что-нибудь придумаем насчет вас. А пока идите.

— Что?! Да я… декану… докладную… Прямо сейчас же доложу декану о вашем поведении!

— Думаю, это лишнее, — внезапно раздалось за нашими спинами.

Мы разом обернулись.

— Докладной мне писать не надо — не зачем переводить бумагу, — это был декан Лонгвей. — Я все прекрасно видел собственными глазами.

Он вышел из толпы, плавно, словно плыл.

— Господин Лонгвей… — поклонился Прохоров. Он задыхался от переизбытка чувств и лезущих из него обилия слов.

— Господин Григорий Герцен хоть и был импульсивен и не сдержан, но по своему он прав, — сообщил декан.

— Что?! — не выдержал я. — Прав?!

Декан пристально с холодом посмотрел на меня, но не потрудился что-то ответить. Продолжил рассуждения:

— Я решил проверить как вы проводите учебные практики, ревизором сам захотел посмотреть. И как видимо не зря. Инструктажа от вас я так и не услышал, хотя это обязательное правило при проведении боевых практических занятиях. Тут я согласен с Герценым. Это очень серьезное нарушение.

— Так ведь я… не успел! — возмутился Прохоров.

— Не успели или забыли? — с нажимом спросил Лонгвей.

Преподаватель поник, кажется, он понял, что сейчас лучше не спорить с деканом, только себе дороже будет.

Я хотел уже вступить в спор, как вдруг увидел за спиной декана фигуру в черном костюме. Он явно был не из школьной администрации, да и на школьника уж точно не тянул.

Сердце мое сжалось, меня словно обдало холодом. Я понял кто это. Человек из «Красных Казематов». Сомнений нет.

Что он тут делает? Крот предупреждал, что они будут следить за мной, но не в самой же школе! Или, подожди…

Я глянул на Лонгвея, потом вновь на человека в черном. И все встало на свои места. Декан тоже с ними заодно. Неужели Лонгвей знает и про меня? Наверняка.

Или, все же, у меня просто начинает развиваться паранойя?

Человек в черном пристально смотрел на меня. Губы его сомкнуты в тоненькую нитку. Казалось, он был каким-то роботом, а не человеком.

— Это мы еще выясним и внимательно разберем на дисциплинарном совещании, — продолжил Лонгвей. — А сейчас, — он окинул собравшихся учеников взглядом, — я прерываю ваш урок. Можете оставшееся время провести в библиотеке — весьма полезно будет для вас. А вы, господин Прохоров, потрудитесь явиться ко мне прямо сейчас в кабинет — для личной беседы.

И с этими словами скрылся в толпе. Учитель Прохоров понуро побрел в сторону школы.

— Еще поговорим! — бросил мне Герцен и пошел в сторону своих «шестерок».

— С удовольствием побеседую! — ответил я ему в спину.

— Ты как? — спросил Андрей, подойдя ко мне.

— Нормально, — ответил я, потирая ушибленный бок.

От жары взмокла спина, а в горле пересохло. Но больше всего донимала злость, кипя в груди.

Тело начало ломать — сказывался эффект отката от магический заклятий.

— Ломает? — догадался Андрей.

— Есть немного.

— Пошли до «Пекарни».

— А как же уроки?

— Да к черту их! — махнул рукой Андрей. — Не до них сейчас. До экзамена Дикой Охоты еще есть пара дней — значит можно отдохнуть. К чему сейчас напрягаться? Поберечь силы надо. Вот когда Дикая Охота будет тогда и будем выкладываться.

— Что еще за Дикая Охота? — спросил я.

— Четвертной экзамен. Что-то типа того, что сегодня было. Только никаких, мать его, ограничений. Да ну его! Пошли, Бартынов ждет уже — звонил мне сейчас.