Фаворит смерти 1

Схватив — по-настоящему схватив, так, что у того на груди разорвалась рубашка, — противника, я одним рывком отцепил его от себя. В глазах парня вспыхнуло удивление.

— Совсем страх потерял?! — зашипел тот.

Но ударить себя я не позволил. Коленом тюкнул противника в живот и сразу же сбросил того в сторону. Любимый приемчик.

— Сука! — процедил противник, живо поднимаясь на ноги.

Я тоже поднялся.

И вновь началась схватка, на этот раз настоящая. Уже после нескольких коротких атак я вдруг с удивлением обнаружили, что вполне сносно отвечаю на выпады, делаю блоки и даже контратакую. Опыт прошлой жизни помог в этой.

Правда и противник обладал определенными умениями.

В какой-то момент, когда злость бушевала во мне уже вовсю, я извернулся и с коротким выкриком нанес противнику прямой удар. На мгновение мне даже показалось, что от замаха в воздухе остался огненный искрящийся след.

Мой кулак врезался противнику прямо в грудь, оставляя на коже красный отпечаток.

— А-а-х! — выкрикнул напавший, с удивлением глянув на след кулака.

Я тоже смотрел, не в силах оторвать взгляд. Посмотреть было на что. Отпечаток начал быстро менять цвет, из красного превращаясь в черный, словно бы выжженный.

— Что за… — только и смог вымолвить противник, выпучив глаза.

А потом рванул на меня.

— Убью! — выдохнул он, вцепившись мне в шею и вновь повалив на пол.

Мы сцепились, начали кататься по ковру.

— Олег! — раздался вдруг за спиной раскатистый бас.

Противник тут же ослабил хватку.

— А ну встать!

Голос был жестким, привыкшим отдавать приказы.

Противник отпустил меня, поднялся.

— Что тут происходит?!

Я глянул на гостя. Этот был тот самый пожилой статный мужчина, нарисованный с мобильником в руке на картине.

Правда сейчас вместо сюртука на нем был темный бархатный пиджак, вместо телефона — черная лакированная трость.

— Мы… просто тренируемся, — сквозь зубы ответил нападавший, презрительно глянув на меня и поспешно запахивая порванную рубаху.

— Тренируетесь? Для этого есть другие комнаты, специально предназначенные для этого! К тому же я распорядился, чтобы никто, кроме врачей и лекарей, не беспокоил Максима. Почему нарушил мой указ?

— Я не знал, — совсем поник тот, кого назвали Олегом.

— Не знал он! А ну живо отсюда. Сегодня назначаю тебе три часа дополнительных тренировок!

— Но я…

— Четыре!

— Есть, — буркнул тот и понуро вышел из комнаты.

— А ты почему до сих пор голый? — обратился ко мне вошедший.

— Я… не успел одеться, — заикаясь ответил я.

Лихорадочным взглядом выхватив возле кровати небольшую тумбочку с одеждой на ней, я шмыгнул туда и живо переоделся.

— Тотем рода надень, — хмуро произнес вошедший.

Я растерялся. Начал смотреть по сторонам, увидел на столе небольшой значок с изображением головы беркута. Это он про эту штуковину?

Взяв значок, быстро нацепил на грудь.

Вошедший удовлетворенно кивнул, немного успокоившись, спросил:

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, — ответил я.

В комнату вошел Нианзу. Завидев мужчину, китаец едва не бросился тому в ноги, низко, почти до самого пола, поклонился, пролепетал:

— Господин Вяземский!

— Как себя чувствует мой сын? — спросил Вяземский, глянув на китайца.

— Общее состояние удовлетворительное. Наблюдается частичная амнезия.

— Амнезия?

— Верно. Его светлость пока не помнит своего имени и не всех узнает.

Мужчина нахмурился, повернулся ко мне.

— А меня помнишь?

— Вы — мой отец? — острожное спросил я.

— Верно!

Мужчина потрепал меня по плечу. Рука его оказалась словно каменной.

— Ну отдыхай. Я просто зашел тебя проведать. Ты мне все-таки жизнь спас.

— Не только, — мягко поправил Нианзу.

Вяземский лениво обернулся.

— Не только жизнь спас, но и открыл атрибут! — с какой-то важной гордостью добавил китаец.

Кустистые брови Вяземского взметнулись вверх.

— Обряд Первой Крови прошел успешно, — пояснил китаец и увидев вопросительный взгляд отца, торопливо пояснил: — Мне удалось прочитать остаточное свечение.

— Неужели? — почти шёпотом произнес Вяземский, вдруг задрожав то ли от страха, то ли еще от какого-то сильного чувства. Лицо его переменилось, стало бледным, кадык заходил вверх-вниз. — Оно было? Я просто… не видел.

— Тяжело что-то рассмотреть когда в вас кидают бомбу! — улыбнулся китаец, и тут же, поняв, что перешел границы дозволенного слуге, выдохнул: — Простите.

— Говори.

— Осмелюсь показать вам фотографию, которую я сделал сразу после… к-хм, инцидента.

Китаец достал из кармана сотовый телефон, тонкими белыми пальцами что-то быстро там потыкал и протянул гаджет отцу. Вяземский не потрудился его взять, глянул так.

— И что это? — медленно поворачивая головой то так, то эдак, разглядывая расплывчатую фотографию, спросил отец.

— Посмотрите: отчетливо видна руна «Эйвус» — вот тут, и здесь — переплетение с руной «Хагаль» по нижней линии.

— Первая — это «дар». А вторая… — Вяземский задумался, силясь вспомнить.

— «Смерть», ваша светлость.

— «Смерть»? — отец нахмурился еще сильнее. — И что значит этот атрибут?

— Очень редкое сочетание. Пришлось, признаться, изрядно повозиться в архивах, чтобы найти нужное значение. «Дар» в данном значении также может трактоваться, как «редкость», «избранность», «исключительность» — об этом нам говорит вот эта графема. А вот здесь…

— Давай ближе к делу! — не вытерпел Вяземский.

— «Фаворит смерти», — потупив взор, произнес китаец.

— «Фаворит смерти»? Что это значит?

— Очень редкий атрибут. Множество веков его никто его не получал. Почти позабытый атрибут. Но в Хрониках все же кое-какие упоминания имеются.

— И что он дает, этот атрибут? — оживился отец.

Нианзу мялся, не смея сказать важное.

— Говори же! — рявкнул Вяземский.

— Он притягивает смерть, — понизив голос, ответил китаец. — Парень — магнит для смерти.

— Притягивает смерть? Как это?