Фаворит смерти 2

Я стряхнул с глаз остатки морока — когда делаешь его на расстоянии, тяжело выходить в нормальное свое состояние. Кажется, что ты до сих пор там, в самом гуще событий.

Но наваждение кончилось. Я моргнул пару раз, огляделся. Я по прежнему находился в том же месте, где и был до этого. Дуб все так же стоял рядом и я держался за него, пытаясь удержать точку опоры. Агнета была далеко, как и сама лавочка, возле которой было назначено свидание. Ее состояние чем-то напоминало мое. Девушка была растеряна.

Герцен ругался где-то левее.

«Зря ты его не убил», — с сожалением произнесла Смерть.

«Разве ты не помнишь, что я говорил? Я не хочу превращаться в тебя. Не мне судить его, а отцу Никиты. Он и решит, что делать с Герценым».

Смерть покачала головой. Осмотревшись, злобно прошипела:

«Гадкое место!»

«Место силы», — возразил я.

«Слишком светло. Не люблю свет!»

Усталость навалилась волной. А вместе с ней и начался откат. Была мысль воспользоваться силой Смерти, но я сдержался. Дойти до машины хватит силенок, а значит использовать запретные резервы ни к чему.

Одно дело было сделано. Теперь осталось разобраться еще с одним, не самым простым.

«И все-таки зря ты его не убил, — вновь начала сокрушаться Смерть, понуро следуя за мной. — Герцен пропитан чернотой, его душа сочится ее соком — я бы с удовольствием высосал бы его до дна!».

«Думаю, у тебя в скором времени будет возможность это сделать», — ответил я, видя, как дальние кусты разошлись и оттуда выскочил бартыновский боец.

В руках у него был автомат.

Увидев меня, солдат на некоторое время остановился, потом кивнул и пошел дальше. Я не сразу понял его жест. И только через некоторое время сообразил, что это был один из тех охранников, которые были со мной во время разборок с Кондором. Именно этот охранник рассказывал про суровые будни азиатских убийц.

Уже выходя из парка, я услышал отчаянный крик Герцена.

— Отпустите меня! Вы что себе позволяете?! Я сын боярина Нижней палаты, я Григорий Герцен! Отпустите, я сказал! У вас будут крупные неприятности!

На душе полегчало от этого крика.

С трудом, уставший, но с чувством выполненного долга, я добрался до машины, сел в нее и лишь смог произнести:

— Поехали домой.

Потом обессилено отрубился.

* * *

Проснулся я когда машина уже подкатила к дому.

— Приехали, Максим Петрович, — в полголоса произнес водитель.

— Хорошо, — кивнул я, потирая глаза. От поездки в неудобном положении ногу отсидел и теперь ту словно пронзали тысячи иголок.

К ужину я не успел. Нианзу начал суетиться вокруг меня, предлагать накрыть стол или хотя бы принести что-нибудь покушать в комнату, но я отказался. Есть не хотелось.

— Ну хотя бы чаю? — не унимался китаец.

— Хорошо, чай можно, — понимая, что просто так Нианзу не отстанет, согласился я.

Довольный собой, слуга удалился и уже через пять минут в комнате у меня стояла тележка с фарфоровый чайничек чаем, на которой, кроме самого напитка, находилось также с десятка два различных закусок.

— Это что? — спросил я, разглядывая еду.

— Это к чаю, — улыбнулся Нианзу.

— Спасибо, — ответил я. — Большое тебе спасибо.

Забота Нианзу тронула меня.

Китаец поклонился.

— Желаете что-то еще, Максим Петрович?

— Да, — кивнул я. — Мне бы телефон сотовый новый…

— Еще один?! — на мгновение глаза китайца округлились.

— Да, еще один. С прошлым случилась неприятная история.

— Едите вы их что ли? — притворно проворчал китаец. Потом, улыбнувшись, ответил: — Хорошо, я все сделаю.

Нианзу вновь поклонился и вышел.

Аппетит, как известно, приходит во время еды. Стоило мне только взглянуть на тарелочки, как в животе голодно забурчало. Канапе с камчатским крабом, зубатка в сливочном соусе, цветная капуста в горчичном соусе, горячие бутерброды с картофелем и сыром, чебуречки с ягненком, индюшачья грудка, рулет со свинины со шпинатом и яйцом, морковный кекс, шарики клубничного сорбета — я смотрел на все это и рот мой полнился от слюны.

Зная кулинарный талант Нианзу, я не сомневался, что и по вкусу это будет превосходно.

Не ошибся.

Ел я быстро, хоть и старался образумить себя, что еда никуда не денется и надо хотя бы мало-мальски жевать запихиваемое в рот. Но как же это было вкусно! Чебуречки с ягненком… м-м-м! рулет со свинины… ах! Это таяло на языке, наполняя меня таким восторгом, что я невольно жмурил от удовольствия глаза, словно кот.

Приятные эмоции постепенно вытесняли всю ту черноту, что наполнила меня в этот день.

Когда тележка значительно опустела, я обессилено плюхнулся на кровать. В животе сыто урчало.

— Максим! — в дверь постучали, а потом оттуда показалось лицо Анфисы. — Можно?

— Да.

— Я беспокоилась. Сказали, что ты уехал. А у меня сердце не на месте — все ли с тобой в порядке? Ты последнее время какой-то озадаченный.

— Да, есть такое, — кивнул я. И предложил: — Хочешь чаю?

Анфиса вежливо отказалась.

— Я зашла просто чтобы извиниться.

— Извиниться? За что?

— За свое поведение, — Анфиса опустила взгляд. — Вела себя как дура! Теперь так стыдно!

— Да ладно, ничего страшного, — махнул я рукой. — С Нианзу и Ольгой я поговорил, все в порядке.

— А ты как? Уставшим выглядишь.

Я кивнул.

— Решал кое какое важное дело.

— И как? Удалось решить?

— Удалось. Только с некоторыми потерями.

— Господи, кого-то убили?! — испугалась Анфиса.

— Нет, но одного человека я все же потерял — оказался предателем, — я вспомнил Анфису. — Нет теперь у меня друга.

Я хотел добавить «точнее подруги», но не стал.

Стало паршиво от воспоминаний.

Это мое состояние заметила Анфиса, подошла ближе. И обняла. Без всякого сексуального подтекста, просто обняла, желая подбодрить.

— Есть масса других людей, которые не предадут. Не расстраивайся.

Объятия девушки были теплыми, приятными.

Ее рука начала меня гладить по голове. Я и сам не понял, как обнял ее в ответ. Ее тело было пленительным и я невольно проваливался в это тепло и в этот цветочный аромат.