Фавориты Фортуны

Точно в нужный момент Цезарь велел горнисту проиграть сигнал «метнуть пики» и постарался не присесть, когда свыше тысячи пик просвистели у него над головой в два залпа, приведя в смятение митиленцев. А теперь в атаку!

Он выхватил меч и вскинул его вверх. За спиной Цезарь услышал характерный скрежет шестисот мечей, вынимаемых из ножен, и пошел на врага — спокойно, как сенатор в толпу на Форуме, держа щит перед собой и совершенно не думая о том, что происходит вокруг. Короткий, обоюдоострый, как бритва, меч не годился для рубящего удара, наносимого сверху. Цезарь держал меч на уровне бедра, чуть подняв острие. Выпад — укол.

Неприятелю не нравится, когда меч врага нацелен на его гениталии. А когорта фимбриевых смутьянов продолжала идти, тесня митиленцев, лишая их свободного пространства, чтобы они не могли свободно размахивать своими длинными мечами. Шок заставил их отступить, натиск римлян оказался стремителен, и клин целиком вошел в ряды осажденных.

Но вот первое смятение прошло, митиленцы осмелели и решили сражаться до конца. Все, кто ненавидел Рим, решили умереть, прежде чем их любимые Митилены опять попадут в руки Рима.

Битва началась. Цезарь вскоре обнаружил, что, когда враг приближается, нельзя ни убегать, ни обнаруживать страха. Если ты отреагируешь подобным образом, ты мысленно уже проиграешь и шансы погибнуть увеличатся. Атаковать, атаковать, всегда атаковать. Надо выглядеть непобедимым, и тогда побегут солдаты противника. Цезарь упивался боем, обладая от природы чуткими рефлексами и феноменально острым зрением. И он сражался, сражался, не останавливаясь, чтобы вспомнить о том, что делается у него за спиной.

И вдруг он сообразил, что даже в самый разгар любой схватки нельзя терять голову. Необходимо думать, постоянно думать. Ведь он — командир когорты, а он совсем забыл о ее существовании. Но как обернуться и посмотреть, что происходит, не рискуя при этом быть убитым? Как найти место, с которого он мог бы оценить ситуацию? Его рука немного устала, хотя низкое положение меча и его небольшой вес значительно облегчали римлянину задачу — не в пример тяжелому длинному оружию, которым пользовались противники. Их взмахи становились все беспорядочнее, а удары менее энергичными.

Груда мертвых тел громоздилась там, где он стоял, теснимый теми, кто еще жил и боролся. Цезарь вложил все свои силы и злость в прыжок — и вскочил на гору убитых. Теперь его ноги стали уязвимы, зато он стоял на самой высокой точке над полем боя и мог поворачиваться во все стороны.

Увидев своего юного командира, бывшие солдаты Фимбрии приветственно закричали, и это обрадовало его. Но тут же он увидел, что его когорта отрезана. Голова клина сделала свое дело, однако ее никто не поддерживал. «Мы — остров, окруженный врагами, — подумал Цезарь. — Это все из-за Лукулла. Но мы выстоим, мы не умрем!» Огромными прыжками, приводя в замешательство врага, Цезарь добежал до Марка Силия, который продолжал отбиваться от неприятеля.

— Мы отрезаны. Просигналь «построиться в каре»! — крикнул он сигнальщику когорты, который бился рядом со знаменосцем.

Построились точно и быстро — о, это хорошие воины! Цезарь и Силий пробились к каре и обошли его по периметру, подбадривая людей и следя за тем, чтобы слабые места были укреплены.

— Будь у меня мой мул, я мог бы знать, что происходит на всем поле, — сказал Цезарь Силию, — но младшие военные трибуны, командующие только когортами, не имеют права ездить верхом. И это ошибка.

— Ее легко исправить! — отозвался Силий, который теперь смотрел на Цезаря с большим уважением. Он свистом подозвал дюжину резервистов, стоявших неподалеку. — Мы построим для тебя пирамиду из людей и щитов.

Спустя некоторое время Цезарь уже стоял в полный рост на четырех щитах, которые держали над головами солдаты. Он забрался туда по живой лестнице.

— Берегись пик! — крикнул ему Силий.

Теперь Цезарю стало очевидно, что исход сражения до сих пор неясен, но тактика Лукулла в основном себя оправдала. Похоже, враг почувствовал, что вот-вот окажется в кольце римлян.

— Дай мне наш штандарт! — крикнул Цезарь, поймал брошенный ему знаменосцем штандарт и стал размахивать им в сторону Лукулла, который был виден издалека — восседающий на белом коне.

— Ну вот, это, по крайней мере, даст знать командующему, что мы живы и удерживаем позиции, как нам и приказано, — сказал Цезарь, соскакивая вниз и показав при этом двум копьеносцам неприличный жест. — Спасибо за пирамиду. Пока трудно сказать, кто победит.

Вскоре после этого митиленцы предприняли общее наступление на каре Цезаря.

— Нам не удержаться, — предупредил Силий.

— Удержимся, Силий! Сожми строй, как куриную гузку! Давай, Силий, быстрее!

Цезарь пробрался туда, куда был направлен главный удар. Силий находился с ним. Они стали крушить врага направо и налево, чувствуя отчаянное сопротивление. Эта поставленная в безвыходное положение когорта римлян должна была умереть, как пример для остальных. Кто-то мелькнул рядом, Цезарь услышал, как ахнул Силий, и увидел опускающийся меч. Как ему удалось отогнать щитом нападавшего и отклонить удар, который расколол бы голову Силия, Цезарь потом так и не смог понять. Он знал лишь, что сделал это, а потом убил врага кинжалом, хотя та же рука держала щит.

Этот инцидент стал чем-то вроде переломного момента в бою. Натиск врага начал ослабевать, и через некоторое время когорта смогла перейти в наступление. Дошли до запертых ворот. Под их укрытием фимбрийцы повернулись лицом к отдаленной стене римлян. Они торжествовали: теперь ничто не выбьет их с позиций!

Так и произошло. Примерно за час до заката Митилена прекратила борьбу, оставив тридцать тысяч убитых на поле боя, в большинстве стариков и детей. Безжалостно верный слову, Лукулл казнил всех женщин с Лесбоса, что околачивались в римском лагере. Но в то же время он позволил женщинам Митилены забрать с поля боя своих мертвых, чтобы похоронить их, как положено.

* * *

Цезарь потом узнал, что понадобился целый месяц, чтобы ликвидировать последствия сражения, и это оказалось труднее, чем подготовиться к самому сражению. Его когорта, с которой он теперь не расставался, решила, что молодой Цезарь проявил себя достойным учеником Гая Мария. Конечно, Цезарь не собирался рассказывать им о том, что покровительство Гая Мария в конце концов проявилось в форме навязанного юноше фламината. Фимбрийцы сходились на том, что командовать ими должен Цезарь. За несколько дней до церемонии, на которой Лукулл и губернатор Терм должны были награждать тех, кто отличился в бою, центурион Марк Силий пришел к Лукуллу и Терму и официально заявил, что Цезарь лично спас ему жизнь в бою, а потом удерживал позицию до конца сражения. Он также поклялся, что именно Цезарь спас когорту от неминуемой гибели.