Файф-о-клок
Шрифт:
– А что там на Пряжке? – заинтересовался я.
– Психиатрическая больница имени Николая Чудотворца! – гордо сообщил Автор. – И надо изучать карту местности, прежде чем…
В первой главе шел разговор о Мойке, а теперь показалась Пряжка… «От Мойки до Пряжки за один час!» [4] – ну чем не путешествие Улисса по рекам и каналам Санкт-Петербурга?!
– Повторяемся! – предупредил я.
– Злонамеренно! – подчеркнул Автор. – Потому что линейный сюжет как дышло! Что проглотил – то и вышло! Без переваривания! А мы работаем на паритетных началах с читателем… И сориентироваться в литературном произведении – такое же искусство, как и сочинить роман. Вот, например, Иван Осипович Сусанин! Простой древнерусский сюрреалист, не понятый поляками! Они-то шли на Москву, как по Глинке, то есть – с песнями. «Ой-ти лю-ли, лю-ли, лю-ли!
4
«С реализмом у нас не сложились отношения! – посетовал N. N. – Я умираю!»
Тут я почувствовал, как погружаюсь в лесное болото за триста верст от Москвы, и попытался оттуда выбраться. Покуда меня не растерзали поляки в образах директора издательства и главного редактора…
– Будь проклят твой сюрреализм с импрессионизмом! – взбунтовался я. – Скажи мне, дружище, в пятой главе сюжет какой-нибудь будет?!
– А чем тебе этот не нравится?! – удивился Автор. – Вначале мы сидим у Папы Ромы и разговариваем о литературе…
– Мол, какое это странное занятие – брать из алфавита буквы, сыпать в кастрюлю и помешивать на медленном огне…
– Нет! – воспротивился Автор. – Неправильно!
– А ты головой качаешь? – осведомился я. – Когда говоришь «нет». А то мне не видно по телефону!
– Качаю! – засвидетельствовал Автор.
– Тогда я сейчас отредактирую! – предупредил я…
– Нет! – воспротивился Автор и покачал головой.
– В первой главе мы гугукаем о семи слепцах, которых Иван Осипович Сусанин завел в темный лес своих рассуждений и скончался под елочкой! – пояснил Автор.
– Надо же! – удивился я.
– А вот! – подтвердил Автор. – После чего персонаж по имени Редактор принимается врать с видом классического реалиста. «Я выведу вас, поляки! – утверждает Редактор. – Я покажу тебе, Полифем, где прячутся Улиссы!» А в результате этого междусобойчика мы продвигаемся только на три страницы и снова усаживаемся под елку. Чтобы послушать другого персонажа по имени Писатель, который восемь абзацев притворяется чешским экскурсоводом и водит всех за нос… «Посмотрите налево, посмотрите направо! Вы видите бурых медведей на Красной площади!» Потому что у писателя, как у кошки, девять жизней, и можно израсходовать одну с целью поиздеваться над поляками. Не все же супостатам топтать Папу Рому, муслякать страницы и приговаривать: «Это ни-ча-го!» Надо и полякам показать, где раки зимуют в Москва-реке! А то возьмут языка и ну его пытать: «Где ваш гражданский позиция?!», «Где ваш краеугольные вопросы?!». Или: «Что ви хотель сказайт своим произведением?!» А ничего!
– Да-а-а… – оценил я. – С таким сюжетом нас ждет грандиозный успех…
– Что-нибудь не устраивает? – поинтересовался Автор. – Могу написать аннотацию… «Если тебе нравится секс, дорогой читатель, а также извращенства, издевательства и мазохизм – эта книга должна быть в твоей библиотеке!»
– Извращения, – машинально отредактировал я.
– С извращениями не раскупят! – возразил Автор. – Потому что – поляки! Вдобавок «извращения» – это долго и назидательно! А «извращенства» – быстро и охренительно!
И с этим типчиком я учился в одном институте. Литературном. Можно сказать, делился с ним самым сокровенным и подвешивал между оконными рамами копченую колбасу, чтобы в комнате она не испортилась. «Ой, какие у вас странные жалюзи!» Однако в литературном общежитии на улице Руставели всякая колбаса заканчивалась очень быстро. И что не смогли сожрать прозаики, дожевывали поэты. На третий творческий вечер между оконными рамами висели только хвостики. А страстный драматург Роман Поплиашвили читал свою пьесу в лицах, особенно напирая на реплики «Кушать подано!». Дородная прозаичка томно закатывала глаза и говорила, что этот Роман ее удовлетворяет. «Поплиашвили?! – уточняли мы и восхищались: – Ну Рома! Ну сексуальный гигант!» «Да какой, к чертовой матери, Поплиашвили?!» – возмущалась прозаичка и приносила большой чемодан, который был доверху
набит рукописями. «Что это?!» – спрашивали мы. «Мой роман!» – с придыханием сообщала прозаичка. «Ну, стало быть – Рома не гигант! – приходили мы к заключению и гнали Поплиашвили вместе с его драматическими репликами. – Нечего тут людям голову морочить!»– Вот именно! – подчеркнул я. – Давай покончим с прологами-эпилогами и перейдем к основной части!
– Как говорили древние греки еще на латыни: «Покончить мы всегда успеем!» – заметил Автор. – Кстати, об основной части… У меня нет героини…
– Вас познакомить? – поинтересовался я.
– Желательно, – признался мне этот нахальный Автор. – И лучше с двумя! А вдруг какая-нибудь не согласится…
– Не согласится на что? – попробовал уточнить я.
– На героиню, – невозмутимо отвечал Автор.
– А как же Владимирова? Анна-Мария… – напомнил я.
– Вот с этого и начнем! – подытожил Автор…
V
N. N.
ФАЙФ
«Кто это – прыгает на одной ножке в неподходящее время?» – спрашивает сфинкс.
Морской паром от афинского причала отошел ранним вечером 24 июля… С марта по октябрь греки великие мореплаватели. Представьте себе: большие утюги разглаживают синий мундир, как теплоходы Эгейское море; утюги старательно обходят пуговки-острова; а на плечах мундира пыжатся эполеты – это чайки. Ни ветра, ни качки, ни волнения… [5]
5
Так начинался «Фриштык на кладбище».
Я прохаживался по верхней палубе с видом англо-американского туриста. То есть беспричинно улыбался, говорил каждому баклану «велкам» и «плиз», хотя по морде было понятно, что я человек русский. И без этих идиотских фокусов: «Я достаю из широких штанин!..» Собственно, за границей нас выдают глаза, зеркало, так сказать, национальной принадлежности. Там бегают чертики с ружьями наперевес, штурмуют, можно заметить, Зимний: в левом Стенька Разин; в правом – его татарская княжна; и красные блики проявляются на всех моментальных фотографиях. Так что русскому человеку лучше всего за границей напяливать солнцезащитные очки – в крайнем случае будут принимать за советского шпиона. А что? Вон японские солдаты до сих пор охраняют военные склады на затерянных островах Тихого океана. Потому что им не было приказа сдать пост и смотреть голливудский блокбастер про Перл-Харбор. А разве до каждого советского шпиона дошло, что холодная война закончилась и можно разговаривать с женой, а не пялиться на нее, как Штирлиц в ресторане?! Мол, я на задании, а сколько выпил – не твое собачье дело!
Еще ранним утром я топтал русскую землю в районе аэропорта Пулково, а теперь – плыл на морском пароме и потихоньку поплевывал на бакланов. Вот в нашу ворону – попробуй попади, а тут – каждый «выстрел» в десятку… Греческая компания, которая распихивала русских туристов по островам, угостила меня метаксой, и, может быть, поэтому я до сих пор плевался. Слава богу, что потомки Архимеда не стали настаивать и отвязались – когда я выпил пятьдесят граммов. Ограничились малой презентацией. А ведь могли бы взять за горло и запихнуть каравай с солью… «Русский?!» – «Русский!» – «Православный?!» – «Православный!» – «Несите граненый стакан имени Веры Мухиной! Будем чествовать русского человека!» Честно сказать, я предпочитаю текилу, но здесь же не Мексика! Вдобавок откуда греки могут об этом знать: Мексика – не Мексика? Они всех поят метаксой. А страдают бакланы…
Через десять часов я должен был десантироваться на Крите, словно морской котик. Туристическая операция была разработана мною еще в России: молниеносный бросок по маршруту Санкт-Петербург—Афины; после чего – на перекладных до места постоянной дислокации. Пузом кверху на побережье Эгейского моря. И главное – как можно меньше русских отдыхающих на расстоянии вытянутой руки, потому что они дома мне надоели. Как пристанут – пойдем выпьем водки, а потом сыграем на бильярде в карамболь, – так и прощай разум. Карамболь – это развлечение, когда одним шаром все остальные со стола на хрен! Вместе с разумом! И пошло-поехало! Поскольку без шариков играть в бильярд уже бессмысленно, а бабы – вот они! Интересное психологическое наблюдение: как выпьешь водки – сразу же появляются бабы! В самом непредсказуемом смысле. Потому что бабы – тоже русские! Так что отдыхать лучше всего, обложившись иностранцами… Турками и скандинавами. И возможно, они такие же придурки, но я их не понимаю. Ни по глазам, ни по другим национальным интересам…